Это могло быть воспринято как декларация «сильной личности», как манифест воинствующего ин­дивидуализма, что вводило поэму Штрауса в круг влия­тельных и модных веяний модерна. Триумфальное шест­вие героя, казалось, органически окружала атмосфера полотен Штука, скульптур Клингера и помпезных со­оружений столицы. В известном смысле это было несом­ненно «своевременное» искусство. Но такова уж при­рода музыки - в зовущих увлекающих интонациях Дон-Жуана можно услышать не только веления гордой властности; в них с огромной силой звучит романтический призыв к красоте и счастью. В поэме открывались раз­ные грани, возможности разнообразного восприятия и толкования, что привлекало слушателей и критиков раз­личных слоев, взглядов, вкусов.
Людям, знавшим автора «Дон-Жуана», была видна еще одна сторона поэмы: в ее буйном жизнерадостном герое они узнавали автопортрет самого Штрауса, нахо­дившегося в зените «бури и натиска». А в финале, в сце­не смерти Жуана, приподымалась завеса над той сторо­ной творчества, которая казалась неожиданной у этого кипевшего силой жизни художника. В отличие от муже­ственной борьбы героев Мольера, Моцарта, Пушкина, Жуан Штрауса погибал от угасания душевных сил, в тоске и разочаровании. Закат героя воплощен в музыке с удивительной проникновенностью, обнаруживая в мо­лодом композиторе большое трагедийное дарование. На­конец, в «Дон-Жуане» впервые в полную мощь зазвучал великолепный, могучий, переливающийся чувственной роскошью рубенсовских красок оркестр Штрауса. В по­эме нашли отражение все стороны его творческого об­лика, в ближайшие годы раскрывшиеся еще шире.
II. НА ВЕРШИНАХ
После «Дон-Жуана» Штраус стал знаме­нит. Он уже не был Рихардом II, начи­нающим последователем признанных авторитетов. В гла­зах публики он стал одной из центральных фигур немец­кого искусства, так сказать, Штраусом I. В обстановке общественного признания присущие ему боевой пыл и уверенность в своих силах необычайно возросли. Окрыленный успехом, он развил интенсивную деятель­ность. В течение нескольких лет, с 1889 по 1898, он со­здал наиболее замечательные симфонические поэмы. Появилась галерея грандиозных симфонических «авто­портретов», в которых во весь рост подымалась боль­шая, своеобразная индивидуальность музыканта-нова­тора.
Одно из самых ярких его творений - поэма «Весе­лые проделки Тиля Эйленшпигеля» (1895). В ее основе - средневековое немецкое сказание о дерзком проказни­ке и насмешнике, возмущавшем почтенных бюргеров. Штраус нарисовал острый гротеск, придав своему ге­рою черты мятежника. Персонаж старинных легенд при­обрел облик современного художника, выступающего против консервативно настроенной аудитории. В образе Тиля сочетались романтическая смелость Флорестана и издевательская насмешливость Арлекина, черты, при­сущие самому автору поэмы. В этом вызывающем му­зыкальном памфлете была и трагическая нота - корот­кая, но выразительная сцена гибели Тиля на виселице по приговору мрачного судилища. И все-таки даже по­сле его смерти весело и дерзко звучит насмешливая те­ма героя, как символ непобедимой мятежной юности, как «апофеоз бессмертного юмора», по меткому слову Ф. Бузони.
Поэма Штрауса, впервые исполненная в 1895 году под управлением известного дирижера Ф. Вюльнера, прошла с не меньшим успехам, чем «Дон-Жуан». Про­слушав ее в Вене, маститый А. Брукнер, автор гранди­озных, философски-углубленных симфоний, проявил та­кой восторг, что решил прийти вторично. Со стороны старого композитора это было трогательным признани­ем художественных заслуг молодого коллеги. К вели­кому сожалению Штрауса, свидетелем нового триумфа не мог быть его давний покровитель - Бюлов. Еще в начале 1894 года прославленный музыкант скончался в Египте, где надеялся найти спасение от мучившей его длительной болезни. «Веселые проделки Тиля» до на­шего времени остаются, наряду с «Дон-Жуаном», са­мым популярным произведением Штрауса. Обе поэмы часто звучат в. концертах, по радио, в грамзаписях.
Один из величайших дирижеров нашего века В. Фуртвенглер назвал «Тиля» «шуткой гения, достойной Бет­ховена».
Через год после «Тиля» прозвучала под управлением автора новая симфоническая поэма «Так говорил Заратустра» - интересная страница философских исканий композитора. Знаменитая книга Фр. Ницше была свое­образно истолкована Штраусом. Созданный базельским философом образ воинствующего пророка, свободного от норм гуманистической морали, был некоторыми сто­ронами близок молодому музыканту. Герой его поэмы отвергнув аскетические догмы религии, разочаровавшись в истинах науки и соблазнах наслаждений, сбрасывает путы земной жизни и в легком, стремительном танце удаляется в безмерные пространства вселенной. Этот апофеоз индивидуализма в известной мере отражал настроения самого Штрауса, его гордую уверенность в своих силах и растущее чувство превосходства. Поэма о Заратустре вызвала ожесточенную полемику. Критика нападала на самый замысел - попытку раскрыть сред­ствами инструментальной музыки отвлеченные философ­ские положения. В пылу споров подчас не замечали изо­бильно-роскошной музыки Штрауса, увлекавшей не­предубежденного слушателя независимо от весьма дискуссионной программы. С проницательным чувством музыкальной драматургии композитор мастерски про­тивопоставил сложной, будто скованной музыке первых частей поэмы легкий, стремительный танец финала - полет освобожденного поэтического воображения.
Вершиной индивидуалистического мятежа Штрауса явилась симфоническая поэма «Жизнь героя» (1898). В роли героя открыто выступил сам Штраус. В созна­нии своей значительности он с неистощимой изобрета­тельностью и остроумием, пользуясь богатой, помпезной звуковой палитрой, рассказал о себе, о борьбе с врага­ми, о любви к подруге, наконец о победе и триумфе. Своего рода продолжение составила созданная через 5 лет, в 1903 году, Домашняя симфония - картина мир­ной семейной жизни самого композитора: счастье роди­телей (к тому времени у четы Штраус появился сын Франц), игры ребенка, колыбельная, отход ко сну, утрен­нее пробуждение. Апофеоз личной жизни автора, нарисо­ванный с обычной штраусовской яркостью красок, вызвал в некоторых кругах не меньшее возмущение, чем замы­сел «Жизни героя». Композитора обвиняли в нескром­ности, высокомерии, саморекламе. Штраус остался верен себе, заявив: «Я не вижу, почему бы мне не написать симфонию на самого себя. Я нахожу себя не менее инте­ресным, чем Наполеон или Александр».
Но ошибочно было бы думать, что пафосом воинст­вующего индивидуализма исчерпывалась творческая на­правленность композитора, вступавшего в пору цвету­щей зрелости. В веселых и дерзких памфлетах Штрауса выделялись страницы, полные высокого и тревожного драматизма, - гибель Дон-Жуана, казнь Тиля. Парал­лельно с блистательными, искрометными симфоническими романами о Дон-Жуане, Тиле, Заратустре, наконец о себе (без псевдонимов) создавались произведения, отли­чавшиеся мрачным, трагическим содержанием и колори­том. Незадолго до появления «Дон-Жуана», в 1888 году, была написана симфоническая поэма «Макбет» (по Шекспиру), не удовлетворившая композитора и че­рез 2 года переделанная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26