Один из романсов так и назывался - «Искусству угрожают торгаши». Если вспомнить о романсах с социальной тематикой на тексты Демеля и Хенкеля, то легко представить себе широту интересов Штрауса.
При всем том его песенное творчество не получило такого признания, как симфонические поэмы и некоторые оперы. В концертных программах и музыкальном быту его романсы занимают небольшое место, далеко уступая в популярности Шуберту, Шуману, Брамсу, Видимо, это объясняется существенными чертами его дарования. Романсы Штрауса метко называли операми в миниатюре. Они полны театрального пафоса, живости, движения, их фортепианные партии (а в некоторых случаях оркестровое сопровождение) блистают великолепными красками, но им недостает идущей от сердца к сердцу теплоты, которую излучает порой простая песенка Шуберта. Штраус, мастер широких полотен с их монументальной живописью, неловко чувствовал себя в тесном мире лирической песни. Его дарование явно выступало из этих тесных берегов и стремилось широко разлиться, что нередко приводило к ораторскому пафосу несколько внешнего характера.
Таковы главные сферы творчества Штрауса. Помимо того, он писал хоровые произведения (из них примечателен «Немецкий мотет»), концертные сочинения для разных инструментов (фортепиано, скрипка, валторна, гобой) с сопровождением оркестра. Небольшое место в его наследии занимают пьесы для фортепиано, две сонаты - для скрипки и для виолончели с фортепиано, два квартета, написанные в юности. В зрелые годы композитор отошел от этих жанров. Более заметный интерес он проявлял к камерному оркестру и различным инструментальным ансамблям, особенно в последние годы жизни. Это можно объяснить обстоятельствами времени, но была и причина внутреннего творческого порядка - усиление интеллектуального начала, высокая одухотворенность мысли, проявляющаяся у больших художников на склоне лет. Достаточно вспомнить поздние квартеты и фортепианные сонаты Бетховена, последние сочинения Брамса. Это обычно сопровождается тягой к полифонии, выразительно передающей сложность углубленной человеческой мысли. Склонность к полифонии не покидала Штрауса и в молодости, в годы гармонических и тембровых поисков. Однажды он проницательно предсказал важную роль камерному оркестру, этому «царству полифонии», что вполне оправдывается в наше время, Среди зрелых произведений этого жанра нужно отметить две сонатины для ансамбля 16 духовых инструментов, Дуэт-концертино для кларнета и фагота со струнным оркестром и арфой, и особенно «Метаморфозы», своего рода Реквием самому себе и, быть может, целому слою культуры, уходившему в прошлое вместе со старым музыкантом. Нельзя не упомянуть примечательные обработки Штрауса: оперу «Идоменей» Моцарта (с добавлением собственных фрагментов), дань почитания любимому композитору; танцевальные сюиты из музыки Ф. Куперена.
Немалую ценность имеет литературное наследие Штрауса. Пересмотренный и дополненный им «Трактат об инструментовке» Г. Берлиоза представляет огромный интерес как плод труда двух величайших мастеров и знатоков оркестра. В книге «Размышления и воспоминания» и обширной переписке композитора (с родителями, Р. Ролланом, Г. Бюловым, Г. Гофмансталем, Ст. Цвейгом) содержатся сведения о творческом процессе и замыслах, критические суждения об исторических событиях, культуре и искусстве, живо обрисованные картины быта. Многочисленные письма, статьи, заметки, записи бесед и речей - ценный источник для знакомства с внутренним миром большого художника и картинами европейской жизни на грани столетий.
Наконец, целую эпоху в музыкальной культуре Европы составила исполнительская деятельность Штрауса. На протяжении 65 «лет, от первого импровизированного выступления 20-летнего юноши до последней репетиции «Кавалера розы», проводившейся 85-летним старцем, он не оставлял дирижерского пульта. Его видели концертные залы Европы и Америки, он руководил оперными спектаклями во многих театрах, преимущественно в Германии и Австрии. Репертуар его состоял главным образом из произведений немецкой музыки, с большим удельным весом собственных сочинений. Его причисляли к крупнейшим дирижерам, в ряду с такими мастерами, как Ф. Вейнгартнер или Ф. Мотль. Становясь за пульт, этот импульсивный человек, автор вызывающих музыкальных памфлетов, превращался в волевого, сосредоточенного руководителя с классически строгой манерой исполнения.
Он сам определил свои требования к руководству оркестром в знаменитых «10 золотых правилах», адресованных «молодому дирижеру». В заповедях мастера главное место занимает забота о сдержанности и уравновешенности звучания: «Никогда не подбадривай взглядом медную группу; лишь бегло взгляни, чтобы показать вступление. Не выпускай из поля зрения валторн и деревянных инструментов; если ты их слышишь, значит, они звучат слишком сильно. Если тебе кажется, что медные инструменты недостаточно мощно звучат, приглуши их еще вдвое. Сопровождай певца так, чтобы он пел без напряжения». Среди этих высказываний 50-летнего маэстро представляет интерес предписание о темпах: «Если тебе кажется, что ты достиг крайнего престиссимо, возьми вдвое быстрее». Но в позднейшей публикации «Правил» 83-летний Штраус добавил: «Теперь бы я скорее сказал - возьми вдвое медленнее». Можно думать, что темпераментный, импульсивный Штраус обращал «Правила» не только к молодым дирижерам, но и к самому себе, стремясь привести свой неукротимый «флорестановский» нрав к классическому равновесию. Судя по отзывам критики, это ему вполне удавалось.
Штраус был великий, неутомимый труженик. Щедро, разносторонне одаренный, он трудился легко и радостно. Артистическая деятельность была для него естественной жизненной сферой. Уже в юные годы вынесенный на поверхность европейской музыкальной жизни, он привлек внимание писателей и критиков всего мира. Посвященная ему литература огромна и продолжает расти. Если горячие споры, сопровождавшие его молодость, улеглись, то все же единства в оценке его наследия еще нет. Наблюдаются различные оттенки мнений, некоторые произведения («Жизнь героя», «Так говорил Заратустра» и др.) остаются дискуссионными. Но значение Штрауса, как одной из центральных фигур в искусстве XX века, никто не отрицает.
Еще в конце прошлого века проницательную оценку его творческого облика дал начинавший писатель Ромен Роллан. Справедливо отмечая волевую мощь его музыки, Роллан писал: «Воля у него героическая, покоряющая, страстная и могучая до величия. Вот чем Рихард Штраус велик, вот в чем он уникум в настоящее время. В нем чувствуется сила, властвующая над людьми. Эти-то героические стороны и делают его преемником какой-то части мыслей Бетховена и Вагнера. Эти-то стороны и делают его одним из поэтов, - быть может, самым крупным, - современной Германии...» Но Роллан видел и другую сторону Штрауса: «Эта суровая и напряженная воля, едва достигнув цели, слабеет. Она не знает, что делать со своей победой. Она ее презирает, не верит в нее больше, утомлена ею». И Роллан убедительно противопоставляет два больших этапа немецкого искусства - Бетховена и Штрауса: «Бетховен не так справлялся со своими печалями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
При всем том его песенное творчество не получило такого признания, как симфонические поэмы и некоторые оперы. В концертных программах и музыкальном быту его романсы занимают небольшое место, далеко уступая в популярности Шуберту, Шуману, Брамсу, Видимо, это объясняется существенными чертами его дарования. Романсы Штрауса метко называли операми в миниатюре. Они полны театрального пафоса, живости, движения, их фортепианные партии (а в некоторых случаях оркестровое сопровождение) блистают великолепными красками, но им недостает идущей от сердца к сердцу теплоты, которую излучает порой простая песенка Шуберта. Штраус, мастер широких полотен с их монументальной живописью, неловко чувствовал себя в тесном мире лирической песни. Его дарование явно выступало из этих тесных берегов и стремилось широко разлиться, что нередко приводило к ораторскому пафосу несколько внешнего характера.
Таковы главные сферы творчества Штрауса. Помимо того, он писал хоровые произведения (из них примечателен «Немецкий мотет»), концертные сочинения для разных инструментов (фортепиано, скрипка, валторна, гобой) с сопровождением оркестра. Небольшое место в его наследии занимают пьесы для фортепиано, две сонаты - для скрипки и для виолончели с фортепиано, два квартета, написанные в юности. В зрелые годы композитор отошел от этих жанров. Более заметный интерес он проявлял к камерному оркестру и различным инструментальным ансамблям, особенно в последние годы жизни. Это можно объяснить обстоятельствами времени, но была и причина внутреннего творческого порядка - усиление интеллектуального начала, высокая одухотворенность мысли, проявляющаяся у больших художников на склоне лет. Достаточно вспомнить поздние квартеты и фортепианные сонаты Бетховена, последние сочинения Брамса. Это обычно сопровождается тягой к полифонии, выразительно передающей сложность углубленной человеческой мысли. Склонность к полифонии не покидала Штрауса и в молодости, в годы гармонических и тембровых поисков. Однажды он проницательно предсказал важную роль камерному оркестру, этому «царству полифонии», что вполне оправдывается в наше время, Среди зрелых произведений этого жанра нужно отметить две сонатины для ансамбля 16 духовых инструментов, Дуэт-концертино для кларнета и фагота со струнным оркестром и арфой, и особенно «Метаморфозы», своего рода Реквием самому себе и, быть может, целому слою культуры, уходившему в прошлое вместе со старым музыкантом. Нельзя не упомянуть примечательные обработки Штрауса: оперу «Идоменей» Моцарта (с добавлением собственных фрагментов), дань почитания любимому композитору; танцевальные сюиты из музыки Ф. Куперена.
Немалую ценность имеет литературное наследие Штрауса. Пересмотренный и дополненный им «Трактат об инструментовке» Г. Берлиоза представляет огромный интерес как плод труда двух величайших мастеров и знатоков оркестра. В книге «Размышления и воспоминания» и обширной переписке композитора (с родителями, Р. Ролланом, Г. Бюловым, Г. Гофмансталем, Ст. Цвейгом) содержатся сведения о творческом процессе и замыслах, критические суждения об исторических событиях, культуре и искусстве, живо обрисованные картины быта. Многочисленные письма, статьи, заметки, записи бесед и речей - ценный источник для знакомства с внутренним миром большого художника и картинами европейской жизни на грани столетий.
Наконец, целую эпоху в музыкальной культуре Европы составила исполнительская деятельность Штрауса. На протяжении 65 «лет, от первого импровизированного выступления 20-летнего юноши до последней репетиции «Кавалера розы», проводившейся 85-летним старцем, он не оставлял дирижерского пульта. Его видели концертные залы Европы и Америки, он руководил оперными спектаклями во многих театрах, преимущественно в Германии и Австрии. Репертуар его состоял главным образом из произведений немецкой музыки, с большим удельным весом собственных сочинений. Его причисляли к крупнейшим дирижерам, в ряду с такими мастерами, как Ф. Вейнгартнер или Ф. Мотль. Становясь за пульт, этот импульсивный человек, автор вызывающих музыкальных памфлетов, превращался в волевого, сосредоточенного руководителя с классически строгой манерой исполнения.
Он сам определил свои требования к руководству оркестром в знаменитых «10 золотых правилах», адресованных «молодому дирижеру». В заповедях мастера главное место занимает забота о сдержанности и уравновешенности звучания: «Никогда не подбадривай взглядом медную группу; лишь бегло взгляни, чтобы показать вступление. Не выпускай из поля зрения валторн и деревянных инструментов; если ты их слышишь, значит, они звучат слишком сильно. Если тебе кажется, что медные инструменты недостаточно мощно звучат, приглуши их еще вдвое. Сопровождай певца так, чтобы он пел без напряжения». Среди этих высказываний 50-летнего маэстро представляет интерес предписание о темпах: «Если тебе кажется, что ты достиг крайнего престиссимо, возьми вдвое быстрее». Но в позднейшей публикации «Правил» 83-летний Штраус добавил: «Теперь бы я скорее сказал - возьми вдвое медленнее». Можно думать, что темпераментный, импульсивный Штраус обращал «Правила» не только к молодым дирижерам, но и к самому себе, стремясь привести свой неукротимый «флорестановский» нрав к классическому равновесию. Судя по отзывам критики, это ему вполне удавалось.
Штраус был великий, неутомимый труженик. Щедро, разносторонне одаренный, он трудился легко и радостно. Артистическая деятельность была для него естественной жизненной сферой. Уже в юные годы вынесенный на поверхность европейской музыкальной жизни, он привлек внимание писателей и критиков всего мира. Посвященная ему литература огромна и продолжает расти. Если горячие споры, сопровождавшие его молодость, улеглись, то все же единства в оценке его наследия еще нет. Наблюдаются различные оттенки мнений, некоторые произведения («Жизнь героя», «Так говорил Заратустра» и др.) остаются дискуссионными. Но значение Штрауса, как одной из центральных фигур в искусстве XX века, никто не отрицает.
Еще в конце прошлого века проницательную оценку его творческого облика дал начинавший писатель Ромен Роллан. Справедливо отмечая волевую мощь его музыки, Роллан писал: «Воля у него героическая, покоряющая, страстная и могучая до величия. Вот чем Рихард Штраус велик, вот в чем он уникум в настоящее время. В нем чувствуется сила, властвующая над людьми. Эти-то героические стороны и делают его преемником какой-то части мыслей Бетховена и Вагнера. Эти-то стороны и делают его одним из поэтов, - быть может, самым крупным, - современной Германии...» Но Роллан видел и другую сторону Штрауса: «Эта суровая и напряженная воля, едва достигнув цели, слабеет. Она не знает, что делать со своей победой. Она ее презирает, не верит в нее больше, утомлена ею». И Роллан убедительно противопоставляет два больших этапа немецкого искусства - Бетховена и Штрауса: «Бетховен не так справлялся со своими печалями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26