На ходу она ни с того ни с сего вдруг неожиданно останавливалась как вкопанная и начинала, крутя хвостом, пританцовывать на задние ноги. Сдвинуть ее снова с места стоило немалых усилий. Кроме того, она частенько подкашивала глазом назад и, едва Денис терял бдительность, как тут же пыталась ухватить его за колено.
— О, вражина, — кивал на нее сопровождавший Давыдова казак, — это уж точно хранцуженка, все ухватки ихние, то тебе крупом крутит, и тут же норовит зубами... Намучаетесь вы с нею, ваше благородие, как пить дать!
Проведя весь день в дороге и переночевав в дивизии Николая Тучкова, занимавшей Любемиль, Давыдов, выехав затемно, с первыми солнечными лучами был уже в расположении князя Багратиона. Штаб его размещался в большой прусской крестьянской избе, весь пол которой был устлан мягко шуршащей золотистой соломой. Такая же солома была густо набросана и на простую, крепко сбитую кровать, стоящую в углу просторной горницы с наброшенной поверх черной кавказской буркой. Это, по-видимому, была постель князя Петра Ивановича, не терпевшего в походе, как известно, как и его учитель Суворов, никакой роскоши.
Багратион в будничном мундирном сюртуке с одною звездою Георгия 2-го класса сидел за столом над раскинутой картой. Здесь же были офицеры свиты и штаба и военачальники подчиненных ему частей. Среди присутствующих, к своей великой радости, Денис первым увидел Алексея Петровича Ермолова в артиллерийском полковничьем мундире, сразу же широко улыбнувшегося и по-свойски подмигнувшего ему.
Попросив дозволения у Багратиона, Денис представился.
— Вот он, тот самый маладец, — окинув его чуть прищуренным взглядом, улыбнулся князь Петр Иванович, — который над моим выдающимся носом, данным мне родителем и природою, публично потешаться изволил в своей сатире «Сон», собственноручный текст коей, правда, он, помнится, у Марии Антоновны Нарышкиной сам мне преподнес в подарок, за что был мною прощен и даже взят в адъютанты. С этой минуты он исполняет сию должность. Прошу любить и жаловать!..
— При всех свидетельствую, ваше сиятельство, — живо откликнулся Давыдов, — что затронул столь известную часть вашего лица единственно из зависти, поскольку сам оной части почти не имею, — и указал на свой заносчивый носик пуговкой.
Горница загудела от дружного смеха. Заливисто хохотал и сам Багратион. Даже на бесстрастном лице Барклая, плоховато знавшего русский язык, изобразилось некое подобие улыбки.
— Так и быть, штаб-ротмистр, претензий к вам я не имею, однако оставляю за собою право, — добродушно предупредил Багратион, — при случае отстоять преимущество своего носа перед вашим... Долг, как говорится, платежом красен.
Скоро такая возможность князю Петру Ивановичу, любившему шутку и острое слово, действительно представится. Денис Давыдов, ездивший по поручению Багратиона к Беннингсену, прискачет однажды с весьма спешным известием.
— Главнокомандующий приказал доложить вашему сиятельству, — выпалит он, запыхавшись, — что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить!..
— Неприятель у нас на носу? — невозмутимо переспросит князь в присутствии офицеров штаба. — На чьем? Ежели на вашем, так близко; а коли на моем, так мы успеем еще отобедать.
Эта шутка Багратиона тотчас же разлетится по всей армии, а потом станет историческим анекдотом и еще долго будет передаваться из уст в уста. Дойдет она и до Пушкина, который запишет ее в своих знаменитых Table-talk («Застольных беседах»)...
Вступив в должность адъютанта Багратиона, Давыдов довольно быстро сумел разобраться в тех событиях, которые разворачивались на прусском военном театре. Наполеон пока почти целиком владел инициативой и теснил русскую армию, стремясь обходными маневрами поставить под угрозу пути ее снабжения и связи с Россией. Об очередном таком весьма опасном маневре Бонапарта стало известно 21 января. В этот день полковник Юрковский, командующий аванпостными линиями Багратиона, прислал князю Петру Ивановичу перехваченного нашими казаками французского курьера, ехавшего с приказом императора к Бернадоту. Из этого приказа явствовало, что Наполеон 22 января с главными силами намеревается выйти к Алленштейну и с ходу нанести русской армии фланговый удар. Наши же силы были в это время значительно растянуты, что как нельзя лучше способствовало замыслу предводителя французов.
Багратион, оценив обстановку и поняв всю ее серьезность, спешно отправил главнокомандующему бумагу, добытую у неприятельского курьера, а сам, не дожидаясь приказов, повел марш-броском свой авангард в Янково на соединение с главными силами. Как выяснилось на следующий день, Беннингсен никаких выводов из предостережения Багратиона не сделал, и левый фланг армии оказался под угрозой. Вечером стало известно, что Наполеон стремится к неукоснительному выполнению своего плана: по его приказу в стык русских корпусов активно действовали маршал Сульт и генерал Гюйо, захватившие мост через Алле и значительную часть обозов, принадлежащих левому крылу русской армии.
Единственным спасением в этой ситуации был спешный и сосредоточенный отход наших частей к Вольфсдорфу. Промедление в сем деле действительно могло обернуться не только подобием, но и самою смертью.
Ночной марш по узким лесным дорогам, по колено, а где и по пояс в снегу, с неприятелем на фланге на расстоянии пушечного выстрела, был ужасен. Он запомнится Денису Давыдову надолго. «Я в продолжение службы моей был свидетелем многих отступлений, — вспомнит он впоследствии, — но никогда не видал ничего подобного!..»
23 января главным русским силам удалось наконец сосредоточиться у Вольфсдорфа. Это оказалось возможным благодаря хладнокровному Барклаю, успешно прикрывшему отступление. Князь Багратион вполне заслуженно представил его за доблестное отражение французского натиска к очередной награде.
Наступало 24 января — день, который останется памятным для Дениса Давыдова навсегда, поскольку ознаменуется его первым боевым крещением.
Около десяти часов утра Багратиону донесли, что неприятель начал сбивать передовую нашу цепь под Варлаком, что верстах в четырех от Вольфсдорфа. Князь Петр Иванович поставил весь авангард, превратившийся теперь в арьергард, в ружье, чтобы прикрыть дорогу, по которой ему следовало отходить вслед за отступавшей армией. Вольфсдорф для сбережения этого селения он приказал войскам оставить и встретить французов на открытой местности.
С передовой нашей линии уже трещала ружейная перестрелка, перекрываемая иногда глухим уханьем пушек.
Денис твердо решил для себя, что непременно должен сегодня побывать в бою и испытать, на что способен. После убийственного зрелища под Морунгеном и изнурившей его робости это нужно было сделать во что бы то ни стало.
С этой мыслью он и отпросился у Багратиона в передовую цепь, будто бы для наблюдения за движением неприятеля.
Вскочив на трофейную Мари, к которой за последние дни успел приноровиться, разговаривая с нею, как со светскою дамою, исключительно по-французски, Давыдов поскакал туда, откуда слышалась неторопливая пальба, и скоро увидел казаков, лениво перестреливающихся с наступавшими на них неприятельскими фланкерами, за которыми в отдалении виднелись сомкнутые колонны пехоты и перемещавшиеся массы конницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124