Эта перспектива ее никак не прельщала, и
она отказалась.
Тогда он заявил:
- Красотка, получишь жирного гуся в подарок.
Эта мысль пришла ему в голову при виде выводка гусей, с громкими
криками ковылявших по двору. Но девушка не поддавалась на уговоры.
Небрежным жестом она набрала зерна из стоявшего под рукой мешка и
повторила свой отказ.
- Тогда убирайся прочь из моего сарая, - разозлился хозяин, - а то
позову констебля, и он арестует тебя за бродяжничество.
Джудит удалилась, оставляя за собой след из пшеничных зерен. Три гуся
наперегонки бросились вслед за ней, и она выбрала самого лучшего, получив
его без всяких хлопот.
Подобные истории начинались обычно со слов: "Это напоминает мне...",
и мы не успевали дослушать историю, как спускались сумерки, пора было
закутываться потеплее в одеяла и ложиться спать, чтобы рано утром быть
готовыми к отправлению.
Это счастливое время не мог омрачить даже сильный ветер. Но перед
тем, как мы присоединились к основной группе нашей экспедиции, произошло
нечто, что взволновало и смутило меня. Вообще-то все началось гораздо
раньше, но впервые я признался себе в этом открытии в ту ночь, когда выпал
снег. Думаю, на самом деле случилось это в тот момент, когда Джудит
подобрала свои многочисленные юбки и бегом пустилась назад по дороге,
чтобы прихватить сверток Линды.
Снег начался внезапно. Все утро ему предшествовал тот же резкий
порывистый ветер, замедлявший наше продвижение на запад. Дорога то
поднималась, то шла вниз, будто какая-то сила периодически вздымала
поверхность земли, как полотно скатерти, а так как "складки скатерти"
пробегали с севера на юг, весь наш путь был пересечен этими неровностями.
На подъемах иногда нам не удавалось делать более мили в час. В тот
памятный день ветер нес непрерывные потоки дождя. Нужно было изо всех сил
удерживать лошадей, чтобы не дать им развернуться. Прежде чем начать
очередной подъем, мы сделали привал, чтобы подкрепиться. Через два часа мы
достигли гребня холма. Я вел повозку, в которой сидела Джудит. Ральф и
Саймон Свистуны шли впереди, и достигнув вершины холма, остановились,
показывая на что-то впереди. Высунувшись из-под брезентовой крыши кибитки,
я увидел, что вся земля устлана белым ковром. В тот же момент я понял, что
ветер утих, услышав восклицание Саймона: "Черт побери, проклятый снег!"
Крик его пронзил тишину, как громовой выстрел. Последовала недолгая
тишина, затем послышался шелест падающего снега. Через мгновение вся
долина была застлана густой матовой пеленой. Я едва различал фигуры
Свистунов.
Ральф, оглянувшись, крикнул:
- В конце долины я успел заметить несколько деревьев еще до начала
снегопада Я поведу вас туда.
Он двинулся вперед, сразу скрывшись за снеговой завесой толщиной в
длину лошадиного туловища. Вдруг лошади тронулись, кибитка резко поменяла
угол наклона, и мы заскользили вниз. Деревья, до которых мы, наконец,
благополучно добрались, могли бы служить прекрасным прикрытием от ветра,
который досаждал нам последние несколько дней. Но от густо падавшего снега
они не могли служить даже сколько-нибудь надежной крышей. Однако оставив
телеги в начале рощицы, мы привязали лошадей к деревьям - там, где ветви и
остатки листвы создавали нечто вроде призрачного препятствия на пути
мягких всепроникающих хлопьев снега. Цыгане с присущей им ловкостью
разожгли костер, на который с шипением опускалась небесная влага, и мы
принялись кипятить воду для кофе. Нам пришлось довольствоваться холодной
ветчиной, хлебом и сырым луком. Ко времени окончания трапезы спустилась
темнота, и даже высокие языки пламени уже с трудом справлялись с тяжелыми
снежинками. Мы начали готовиться ко сну. Но приготовления эти оказались не
такой уж легкой задачей.
Перспектива заночевать прямо на снегу никого не привлекала. Мы начали
вытаскивать бочки и ящики из повозок, складывая их возле колес, сверху
накладывая более хрупкие предметы, чтобы приготовить постели на полу
кибиток. Каким бы трудоемким ни казалось это занятие, главная сложность
состояла в том, что среди нас было восемь мужчин и одна женщина. И какими
бы рыцарскими намерениями мы ни руководствовались, было совершенно
невозможно для восьми человек улечься на полу одной кибитки, если,
конечно, не спать вповалку один на другом.
- Нам лучше разделиться, - предложил Саймон. - Я войду в заднюю
повозку с другими. Два человека моих размеров - это уже слишком для одной
постели.
Он выбрался из нашей телеги и перебрался в другую, где, кроме него,
было еще четверо. Энди и Майк - оба хрупкого сложения - калачиком
свернулись в передней части моей повозки. Ральф, Джудит и я остались у
костра. Я глянул на Ральфа, беззаботно развязывавшего шнурки ботинок, и
испытал внезапное раздражение. Джудит могла с тем же успехом быть его
собакой, а не сестрой. Я обратился к девушке:
- И где же ты собираешься спать?
Может, то был обманчивый отблеск огня, но мне показалось, что на ее
лице мелькнуло выражение странного сочетания удивления, вызова и насмешки,
и певучим цыганским голосом, которым она так замечательно рассказывала
свои истории, девушка ответила:
- Конечно, в вашей кибитке, если не возражаете, хозяин.
Еще с большим раздражением я ответил:
- Не понимаю, почему вы с Саймоном решили дожидаться нас. Это явное
неподчинение. Во-первых, я прислал указание всем отправляться с
Мейкерсами. Теперь ты всех нас поставила в неловкое положение.
Глядя на меня, Джудит стряхнула снег с шали, поплотнее закуталась в
нее и надула красные пухлые губы. Ральф встал и потянулся к рогожке.
- Мы будем спать здесь, красотка.
- Не болтай чепухи, - ответил я. Затем, обратившись к Джудит, я
добавил:
- Конечно, ты ляжешь в кибитке. И в следующий раз тебе придется
хорошенько подумать, прежде чем нарушать тщательно продуманные планы
других людей.
- Но мы хотели ехать с вами, - сказала девушка с удивительной
покорностью. - Мы хотели немного развлечься. Вы даже не представляете, что
это было такое. Даже на свадьбе Ханы Крейн мы чувствовали присутствие этой
чумы. И так каждый день. Что касается меня... - она внезапно перестала
дуться, выхватив покрывало из рук брата, завернулась в него и стала
походить на стоящий свернутый ковер. - Какая, собственно разница?
Тон вопроса был явно провокационным. Конечно же, разница была. И
Ральф понимал это.
- Закрой рот, - резко осадил он сестру и, взяв ее за локоть,
буквально впихнул в кибитку, немного приподняв легкое тело над землей,
потому что ноги девушки были так плотно завернуты в полотно, что она не
смогла бы забраться внутрь.
Перебросив ее через борт повозки, он прыгнул следом, оставив по
другую сторону место для меня.
Я лежал в полной тишине, прислушиваясь к шелесту снега, который
только усиливался и не думал утихать. Но сон никак не приходил. В голове
мелькали самые разные мысли. Ноги, обтянутые белыми чулками, и темные
волосы, и этот пухлый ротик, и полоска белоснежной кожи, которая
промелькнула ниже загорелой, когда девушка расстегнула верхние пуговки
корсажа, и это последнее "Какая разница?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
она отказалась.
Тогда он заявил:
- Красотка, получишь жирного гуся в подарок.
Эта мысль пришла ему в голову при виде выводка гусей, с громкими
криками ковылявших по двору. Но девушка не поддавалась на уговоры.
Небрежным жестом она набрала зерна из стоявшего под рукой мешка и
повторила свой отказ.
- Тогда убирайся прочь из моего сарая, - разозлился хозяин, - а то
позову констебля, и он арестует тебя за бродяжничество.
Джудит удалилась, оставляя за собой след из пшеничных зерен. Три гуся
наперегонки бросились вслед за ней, и она выбрала самого лучшего, получив
его без всяких хлопот.
Подобные истории начинались обычно со слов: "Это напоминает мне...",
и мы не успевали дослушать историю, как спускались сумерки, пора было
закутываться потеплее в одеяла и ложиться спать, чтобы рано утром быть
готовыми к отправлению.
Это счастливое время не мог омрачить даже сильный ветер. Но перед
тем, как мы присоединились к основной группе нашей экспедиции, произошло
нечто, что взволновало и смутило меня. Вообще-то все началось гораздо
раньше, но впервые я признался себе в этом открытии в ту ночь, когда выпал
снег. Думаю, на самом деле случилось это в тот момент, когда Джудит
подобрала свои многочисленные юбки и бегом пустилась назад по дороге,
чтобы прихватить сверток Линды.
Снег начался внезапно. Все утро ему предшествовал тот же резкий
порывистый ветер, замедлявший наше продвижение на запад. Дорога то
поднималась, то шла вниз, будто какая-то сила периодически вздымала
поверхность земли, как полотно скатерти, а так как "складки скатерти"
пробегали с севера на юг, весь наш путь был пересечен этими неровностями.
На подъемах иногда нам не удавалось делать более мили в час. В тот
памятный день ветер нес непрерывные потоки дождя. Нужно было изо всех сил
удерживать лошадей, чтобы не дать им развернуться. Прежде чем начать
очередной подъем, мы сделали привал, чтобы подкрепиться. Через два часа мы
достигли гребня холма. Я вел повозку, в которой сидела Джудит. Ральф и
Саймон Свистуны шли впереди, и достигнув вершины холма, остановились,
показывая на что-то впереди. Высунувшись из-под брезентовой крыши кибитки,
я увидел, что вся земля устлана белым ковром. В тот же момент я понял, что
ветер утих, услышав восклицание Саймона: "Черт побери, проклятый снег!"
Крик его пронзил тишину, как громовой выстрел. Последовала недолгая
тишина, затем послышался шелест падающего снега. Через мгновение вся
долина была застлана густой матовой пеленой. Я едва различал фигуры
Свистунов.
Ральф, оглянувшись, крикнул:
- В конце долины я успел заметить несколько деревьев еще до начала
снегопада Я поведу вас туда.
Он двинулся вперед, сразу скрывшись за снеговой завесой толщиной в
длину лошадиного туловища. Вдруг лошади тронулись, кибитка резко поменяла
угол наклона, и мы заскользили вниз. Деревья, до которых мы, наконец,
благополучно добрались, могли бы служить прекрасным прикрытием от ветра,
который досаждал нам последние несколько дней. Но от густо падавшего снега
они не могли служить даже сколько-нибудь надежной крышей. Однако оставив
телеги в начале рощицы, мы привязали лошадей к деревьям - там, где ветви и
остатки листвы создавали нечто вроде призрачного препятствия на пути
мягких всепроникающих хлопьев снега. Цыгане с присущей им ловкостью
разожгли костер, на который с шипением опускалась небесная влага, и мы
принялись кипятить воду для кофе. Нам пришлось довольствоваться холодной
ветчиной, хлебом и сырым луком. Ко времени окончания трапезы спустилась
темнота, и даже высокие языки пламени уже с трудом справлялись с тяжелыми
снежинками. Мы начали готовиться ко сну. Но приготовления эти оказались не
такой уж легкой задачей.
Перспектива заночевать прямо на снегу никого не привлекала. Мы начали
вытаскивать бочки и ящики из повозок, складывая их возле колес, сверху
накладывая более хрупкие предметы, чтобы приготовить постели на полу
кибиток. Каким бы трудоемким ни казалось это занятие, главная сложность
состояла в том, что среди нас было восемь мужчин и одна женщина. И какими
бы рыцарскими намерениями мы ни руководствовались, было совершенно
невозможно для восьми человек улечься на полу одной кибитки, если,
конечно, не спать вповалку один на другом.
- Нам лучше разделиться, - предложил Саймон. - Я войду в заднюю
повозку с другими. Два человека моих размеров - это уже слишком для одной
постели.
Он выбрался из нашей телеги и перебрался в другую, где, кроме него,
было еще четверо. Энди и Майк - оба хрупкого сложения - калачиком
свернулись в передней части моей повозки. Ральф, Джудит и я остались у
костра. Я глянул на Ральфа, беззаботно развязывавшего шнурки ботинок, и
испытал внезапное раздражение. Джудит могла с тем же успехом быть его
собакой, а не сестрой. Я обратился к девушке:
- И где же ты собираешься спать?
Может, то был обманчивый отблеск огня, но мне показалось, что на ее
лице мелькнуло выражение странного сочетания удивления, вызова и насмешки,
и певучим цыганским голосом, которым она так замечательно рассказывала
свои истории, девушка ответила:
- Конечно, в вашей кибитке, если не возражаете, хозяин.
Еще с большим раздражением я ответил:
- Не понимаю, почему вы с Саймоном решили дожидаться нас. Это явное
неподчинение. Во-первых, я прислал указание всем отправляться с
Мейкерсами. Теперь ты всех нас поставила в неловкое положение.
Глядя на меня, Джудит стряхнула снег с шали, поплотнее закуталась в
нее и надула красные пухлые губы. Ральф встал и потянулся к рогожке.
- Мы будем спать здесь, красотка.
- Не болтай чепухи, - ответил я. Затем, обратившись к Джудит, я
добавил:
- Конечно, ты ляжешь в кибитке. И в следующий раз тебе придется
хорошенько подумать, прежде чем нарушать тщательно продуманные планы
других людей.
- Но мы хотели ехать с вами, - сказала девушка с удивительной
покорностью. - Мы хотели немного развлечься. Вы даже не представляете, что
это было такое. Даже на свадьбе Ханы Крейн мы чувствовали присутствие этой
чумы. И так каждый день. Что касается меня... - она внезапно перестала
дуться, выхватив покрывало из рук брата, завернулась в него и стала
походить на стоящий свернутый ковер. - Какая, собственно разница?
Тон вопроса был явно провокационным. Конечно же, разница была. И
Ральф понимал это.
- Закрой рот, - резко осадил он сестру и, взяв ее за локоть,
буквально впихнул в кибитку, немного приподняв легкое тело над землей,
потому что ноги девушки были так плотно завернуты в полотно, что она не
смогла бы забраться внутрь.
Перебросив ее через борт повозки, он прыгнул следом, оставив по
другую сторону место для меня.
Я лежал в полной тишине, прислушиваясь к шелесту снега, который
только усиливался и не думал утихать. Но сон никак не приходил. В голове
мелькали самые разные мысли. Ноги, обтянутые белыми чулками, и темные
волосы, и этот пухлый ротик, и полоска белоснежной кожи, которая
промелькнула ниже загорелой, когда девушка расстегнула верхние пуговки
корсажа, и это последнее "Какая разница?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76