Чтобы получить информацию об изменении положения в районе Киева за минувшие сутки и уточнить наиболее целесообразное направление удара Конной армии, мы попытались связаться со штабом фронта. Но сделать это не удалось. Телеграфные линии либо были повреждены, либо перехвачены противником, а позывные нашей радиостанции почему-то не принимались ни Кременчугом, ни Елисаветградом.
И тогда Реввоенсовет армии принял решение двинуть армию на Фастов, как и требовала последняя директива фронта. Овладение этим городом окончательно бы изолировало друг от друга 3-ю и 6-ю польские армии и содействовало наступлению нашей Фастовской группы. А получив тактическую связь с ней, нам было легче наносить удар по киевской группировке противника.
В ночь на 9 июня был отдан приказ. 14-я дивизия получила задачу овладеть Фастовом и оседлать дорогу на Брусилов. В направлении Брусилова выдвигалась 4-я кавалерийская, которой предстояло занять Ходорков. 6-й следовало выйти в район Козловка - Соколка, а 11-й - занять Войтовцы Городище.
Мы стремились лишить 3-ю польскую армию возможности планомерно отходить и эвакуировать материальную часть. Поэтому к железной дороге Киев Коростень направлялся отряд из Особого кавполка под командой состоявшего для поручений при Реввоенсовете Конармии А. М. Осадчего. Александр Маркович, бывший офицер, в свое время командовал 41-й советской стрелковой дивизией и зарекомендовал себя честным боевым командиром. За мужество, проявленное в те дни, его наградили орденом Красного Знамени.
Мы поручили Осадчему взорвать железнодорожный мост и нарушить телеграфную связь между Киевом и Коростенем.
Такой же отряд выделялся из 4-й кавдивизии. Ему предстояло разрушить мост через реку на шоссе Киев - Житомир и оседлать шоссе. О всех передвижениях противника по шоссе он должен был доносить в полештарм. И вот ясным солнечным утром 9 июня дивизии выступили. Вслед за ними вместе с Особым кавалерийским полком выехал Реввоенсовет Конармии.
Уже вскоре над колоннами появился польский аэроплан. Сделав несколько кругов, он удалился в сторону Киева. А через некоторое время оттуда прилетела группа аэропланов и принялась бомбить и обстреливать наши части. Конармия впервые подвергалась такой атаке с воздуха.
Беспорядочно рассыпавшиеся по полю конармейцы не оказали организованного огневого отпора воздушному противнику, и тот безнаказанно носился над их головами. Убитых было мало, а раненых я заметил во многих бригадах.
Сразу же после этого Реввоенсовет армии потребовал, чтобы впредь при нападении воздушного противника полки не рассыпались, а расчленялись поэскадронно или повзводно и, продолжая движение в колоннах, отражали атаки с воздуха огнем дежурных пулеметов и специально назначенных взводов и отделений. Потом такой порядок борьбы с неприятельской авиацией применялся нами до конца гражданской войны.
В течение всего дня наземного противника мы не встретили. К вечеру сосредоточились в районе Корнин - Ходорков - Войтовцы. Реввоенсовет и полевой штаб расположились в Котлярке.
Разведка донесла, что польские войска на Казатин и Бердичев пока не отходят. И все-таки, чтобы быть абсолютно убежденным в этом, требовалось как можно быстрее взять Фастов и связаться со штабом И. Э. Якира. Поэтому, несмотря на утомленность лошадей, мы распорядились с рассветом продолжать выполнение задач.
Уже в первой половине следующего дня 6-я и 14-я дивизии встретились с войсками Фастовской группы. Оказалось, что накануне вечером 45-я стрелковая дивизия заняла город Фастов, а кавбригада Г. И. Котовского - село Романовку. Причем на всем пути от Белой Церкви до Фастова группа И. Э. Якира не встречала противника. Его не было также в Дедовщине и Брусилове, куда вышли передовые части 14-й и 4-й кавалерийских дивизий.
Положение юго-западнее Киева окончательно прояснилось. Правофланговые соединения 3-й польской армии отошли не на Казатин, а к Киеву. Наиболее вероятным путем дальнейшего отхода противника оставались направления на Коростень или же на запад, к Житомиру. А значит, нам следовало со всей решительностью наступать в северо-восточном направлении к Бородянке, чтобы соединиться с 12-й армией и замкнуть кольцо вокруг киевской группировки интервентов.
Только мы с Ворошиловым приняли такое решение и взялись за разработку задач дивизиям, как возобновилась радиосвязь с фронтом, и оттуда поступила директива от 10 июня. В ней говорилось, что противник, сбитый с левого берега Днепра в Киевском районе, отошел на правобережье и взорвал мосты. Ставя целью в кратчайший срок окружить 3-ю польскую армию, командование фронта приказывало командарму 12-й развить стремительное наступление и не позднее 11 июня захватить район Радомысль28 - Макаров, то есть перерезать железную дорогу Киев - Коростень.
Группа фастовского направления И. Э. Якира получила задачу овладеть районом Брусилов - Ходорков, который уже заняли наши 4-я и 14-я кавалерийские дивизии.
Нам директива предписывала, "действуя по обстановке перед фронтом и во всяком случае не прекращая преследования противника, безотлагательно обеспечить свой тыл на участке Радомысль - Ходорков на случай возможного прорыва главной массы киевской группы противника вдоль Житомирского шоссе, обязательно разрушить Коростеньский железнодорожный узел и войти в связь с частями 12-й армии и группы фастовского направления"29.
Вслед за директивой наша радиостанция приняла оперативную сводку фронта на 10 июня. Из нее мы узнали, что 3-я польская армия по-прежнему группировалась на правом берегу Днепра в Киевском районе. Наша 12-я армия вышла к северо-западу от Киева на линию Рудня - Феневичи и только частично охватила левый фланг противника. А главные силы группы Якира находились в Фастове и Романовке.
Таким образом, разрыв между флангами 12-й армии и Фастовской группы превышал 100 километров. Даже в случае успешных действий 11 июня своими силами ликвидировать его они не могли. Разрыв мог сократиться, но составлял бы еще по крайней мере 40 километров. Эти сорокакилометровые ворота, по нашему мнению, следовало захлопнуть массе красной конницы.
Между тем командование фронта ставило Конной армии расплывчатую задачу: действовать перед фронтом, преследовать неизвестно какого противника, а часть сил отвлечь даже к Коростеню.
Уверенные в том, что только наше наступление на северо-восток в разрыв между 12-й армией и Фастовской группой могло обеспечить надежное тактическое окружение киевской группировки белополяков, мы послали командующему фронтом радиограмму. В ней просили разрешения нанести удар в направлении Брусилов Бородянка, навстречу 12-й армии.
Ответ был отрицательным. "Фастов, - радировал РВС фронта, - нами занят 9 июня. 11 июня группа фастовского направления должна занять район Брусилов - Ходорков. Радомысль, Макаров 12-я армия займет 11 июня. Ваша помощь на восток отпадает (выделено мною. - С. Б.). Безотлагательно поверните на запад и займите район Житомир - Казатин. Если понадобится, подчините себе 45-ю дивизию. Выполнение донести экстренно по радио"30.
Меня это решение фронта расстроило. Наше движение к Житомиру и Казатину открывало 3-й польской армии путь на северо-запад. Но что поделать?! Мы отдали своим войскам приказ овладеть Житомиром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208