– Нет, прости меня, неважно. Я не знал… не думал, что это тебя так расстроит. Поскольку наше вчерашнее свидание после ресторана… ты была со мной… холодна… – он не договорил.
– Я не расстроена, нет, – возразила Ракель. – Но ты же сам не раз утверждал, что мы женаты… Что в доме обо мне подумают?.. Камила, Виктория, отец?..
– Это единственная причина? – разочарованно констатировал Антонио. – Или есть что-то еще? Тебе и в самом деле все равно? Я это спрашиваю не из любопытства, а потому что мне небезразлично, если бы… если бы… ты с кем-то каталась на яхте… Ракель! – вдруг потянулся он к ней. – Ракель, я люблю тебя. Разве ты этого все еще не понимаешь?
Ракель больше не могла и не хотела сопротивляться. Антонио прижал девушку к себе.
…Придя после ужина в гостиную и удобно расположившись в креслах, Камила и Клаудио выразили Виктории недоумение: за ужином не появились ни Ракель, ни Антонио. Рамон доложил, что сеньор Ломбарде просил подал ужин на двоих к себе в комнату.
Положительно, он не в себе: целый день в обществе другой женщины, теперь они вместе ужинали… Виктория терялась в догадках. А может быть, он хотел заставить ее ревновать?.. После того, как она сбежала с Максом!.. Как бы там ни было, все это неприятно. Антонио так изменился, говорил ужасные вещи о Максе… о других… Если ее сын и помог Ракель, то только потому, что она сама просила об этом. Виктория уверена, она с самого своего приезда провоцировала Макса, поощряла его ухаживания… Вот только для чего?..
Не в силах справиться со своими сомнениями, сеньора Ломбардо открылась дочери и зятю. И хоть предполагала, что ничего путного из этого не выйдет, все же это близкие ей люди, ее семья. Камила, конечно, не преминула напомнить Виктории о своих предупреждениях, ведь с первого дня появления здесь этой женщины она требовала не допустить, чтобы она осталась в их доме. Они должны приложить к этому все усилия. Виктория надеялась на разговор Оскара с Антонио. Нет, Оскар не думает, что нынешнее поведение Ломбардо как-то связано с аварией самолета… Эта потеря памяти… Виктория склоняется к мысли, что тут еще есть какая-то причина. Потеря памяти? – ухватилась за эти слова Камила. – Но им с Клаудио никто ничего не говорил… Как же так? Почему Виктория скрыла от них? Ведь речь идет о ее брате, и она имеет право знать правду…
Виктория спохватилась, что откровенность ее зашла слишком далеко: ведь Антонио просил никого, даже родственников, не посвящать в это. Но было поздно, дотошность Камилы не имела границ, она хотела знать все подробности. Хорошо, Виктория расскажет, но только, чтоб никому… Когда его привезли из Игуалы, Антонио не мог вспомнить, что произошло за несколько дней до аварии. И Ракель он тоже не помнил… и стал подозревать, что она авантюристка и… только притворяется его женой: он ездил в Гвадалахару и убедился, что был неправ… Это у него что-то вроде мании преследования, заключила Виктория. Сначала он думал, что Ракель его обманывает, а потом сказал мне, что кто-то хотел убить его…
– Убить? Когда? – всполошились Камила и Клаудио одновременно.
– Он считал, что авария самолета подстроена, – грустно заключила сеньора Ломбардо. – А потом сказал, что нет… Теперь же он обвиняет Макса в ужасных вещах, даже грозил ему пистолетом. Поэтому я и думаю, что он не в себе. Может, удар, полученный при падении в голову, теперь сказывается?..
Максимилиано пережил тяжелые минуты, когда, идя по коридору, увидел, как распахнулась дверь комнаты Ракель и оттуда вышел босой, счастливый Антонио и приказал Району накрыть ужин на двоих в комнате Антонио. На всю жизнь запомнит Макс улыбку Антонио, которой он одарил его: неотразимая улыбка победителя.
Макс еле досидел до конца ужина, бешенство заслонило от него все: приличия, страх… Он бросился наверх и принялся колотить руками и ногами в дверь комнаты Антонио, но никто не открыл ему. Максу только послышался голос Ракель, звавший Антонио. Макс резко повернулся и сбил с ног Рамона, чинно шествовавшего с подносом. Не обращая внимания, Макс кинулся к двери Ракель. Заперта! Рамон слышал, как он распахнул дверь, ведущую в сад. Тут, подняв голову от разбитой посуды, Рамон увидел вышедшего из комнаты Антонио.
– Что случилось? Я слышал стук в дверь?
Потрясенный Рамон только покачал отрицательно головой. – Не видел ли он сеньоры Ракель? – Он опять покачал головой. Антонио с подозрением посмотрел на Рамона и вернулся к себе. Ракель неподвижно сидела в кресле возле туалетного столика, лицо расстроенное, покрасневшие веки. Она нервно вздрогнула, когда увидела перед собой Антонио.
– Ты плакала? Почему? Только не говори, что раскаиваешься! Не говори ничего. Когда я увидел тебя первый раз, признаюсь, ты мне только понравилась. Но теперь все иначе. Я люблю тебя гораздо сильнее, чем ты думаешь. И я хочу, чтоб ты знала, мне не стыдно признаться, что я впервые чувствую к женщине такое… И я уже не в том возрасте, Ракель, чтобы спокойно пережить разочарование. Подумай об этом, прошу…
– Я боюсь, – вдруг ни с того ни с сего прошептала Ракель.
– Чего ты боишься? Или кого? – склонился над нею Антонио.
– Максимилиано.
– Ты думаешь, я позволю ему причинить тебе хоть какой-то вред? Особенно теперь. Тебя у меня никто не отнимет теперь. Верь мне. Чего ты пугаешься? Ты же моя жена. Ведь так?
– Мне нужно привыкнуть к этому, Антонио…
Она ничего не сказала Антонио, что у ее страха есть причины. Пока он был в душе, к ним в комнату рвался Макс. Она, не докричавшись до Антонио и боясь, что Макс вот-вот выломает дверь, выскочила через балкон в сад, где затаилась в кустах и где встретил ее смешной коротышка. Нет, никогда ей не будет здесь покоя!..
– Антонио, позволь мне уйти к себе…
Он печально проводил ее до двери. Но войти в свою комнату Ракель не успела, ее втолкнул туда Макс.
Никогда еще Ракель не видела Максимилиано таким – с перекошенным от злобы лицом, заикающегося в сильном волнении или приливе желчи.
– Где он? Где он? Г-г-где?..
– Кто? Кого ты ищешь?
– Антонио!
– Он у себя в комнате. А что случилось? – Ракель старалась говорить спокойно, хотя ее охватил озноб.
– Недавно он был здесь, – констатировал прокурорским голосом Максимилиано.
– Да, он был здесь. И что из этого следует?
– Ты думаешь, я не видел, как он выглядывал из твоей комнаты раздетый?
– Тебе-то какое дело? Какое право… – Ракель не договорила, он перебил ее.
– Ты идиотка! Шлюха! Шлюха!
– Он мой муж, – собрав остатки мужества, прямо посмотрела ему в глаза Ракель. – Я замужем за ним, и по твоей вине.
– Что ж… если ты это сделала с ним…
В этот момент Ракель увидела врывающегося Антонио, на которого с кулаками набросился Макс.
– Ради Бога! Нет! – закричала Ракель. – Пожалуйста, Антонио! Макс! Не надо, пожалуйста, не надо!
Но драка началась. Антонио, схватив Макса за грудки, бил его головой об стену. Макс ударом отбросил Антонио, и тот упал, повалив столик с вазой. А Макс, сорвав абажур, уже кидал в него лампой. Ракель зажмурилась и сквозь свой раздирающий крик: «Антонио!» услышала грохот разлетающегося оконного стекла. Когда она открыла глаза, Антонио душил Макса.
– Макс! Антонио! Вы сошли с ума! – Виктория, влетев в комнату, разнимала дерущихся. – Макс! Вы хотите убить друг друга?
– А теперь убирайся из этого дома, или я засажу тебя в тюрьму до конца твоих дней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114