Наступают последние мгновения его подневольной службы. Еще три часа и события примут необратимый характер. Генка не сомневался в своем успехе, Его личный ангел-хранитель, если, конечно, таковой у него существовал, уверенно вел его к новой ступени в его карьере...
Он поднялся на крышу пустующего здания, которое еще совсем недавно было жилым домом и здесь рождались, развивались и заканчивались многочисленные житейские драмы, которыми полна частная московская жизнь. Кто-то кого-то любил, кто-то кого-то предавал, кто-то кого-то сживал со света... Прямо, как Генка сейчас. А теперь здесь произойдет и последняя драма, которую увидит это предназначенное к уничтожению старое здание...
Он примерился уже к двум трубам на крыше, но ни у одной из них не было подходящей дыры, куда бы можно было сунуть пистолет. Генка занервничал. До назначенного часа встречи оставалось уже только два с половиной часа, а кто его знает, когда этому Ивану Марьеву придет в голову сюда забраться. Может быть он и сейчас уже здесь?
Генка испуганно оглянулся по сторонам, но везде была только пустынная крыша, сделанная с небольшим наклоном для ската воды, а над ней – ясное и чистое московское небо, которое было свидетелем и не таких еще драм и трагедий этого города.
«Что такое, в сущности, жизнь человека? – рассуждал сам с собой Генка Герасимов, продолжая шарить по крыше в поисках тайника, про который он знал только, что тот устроен около вентиляционной трубы, выступающей над крышей примерно на два метра. – Случайно она дается, случайно забирается. Кем? Любым из нас же самих, кому это понадобится. Поэтому люди и убивают друг друга, что на бога, который должен координировать этот процесс перестали надеяться. Жди, когда бог приберет к рукам человека, который тебе жутко мешает, или надоел смертельно... Так можно и всю жизнь прождать. Нет, надо действовать самому и не ждать милостей ни от природы, ни от бога, если он, конечно, существует. Мне-то откуда знать!..»
Труб на крыше оказалось больше чем представлял себе Герасимов. Тайник он разыскал только около двадцатой по счету трубы, если считать по тому краю крыши, который выходил к Яузе.
Он вынул из кармана личное оружие генерала – старенький потертый «макаров» и вынул из него полный магазин с патронами.
– Вот так вот, товарищ генерал! – сказал он вслух. – Жизнь полна неожиданностей! И одна из них будет поджидать вас на этой крыше...
Сунув незаряженный пистолет в тайник, Герасимов зашвырнул магазин прямо в небо, достал телефон, набрал номер управления и сказал:
– Товарищ генерал, все готово. Инструмент на месте. Да именно там, где я вам показывал на плане. Двадцатая по горизонтали и...
Он посмотрел, далеко ли чердачная дверь.
– ...и вторая, если смотреть прямо из двери с чердака. Я займу наблюдательный пункт на соседнем здании. Как договорились, в случае необходимости, с территории налогового управления вылетают два вертолета со снайперами. Им потребуется ровно полторы минуты чтобы добраться до вас и снять с крыши... Как только вы подадите сигнал, что Иван с вами встретился, подходы к зданию будут перекрыты «Белой стрелой»... Все продумано. Все под контролем. Теперь все зависит только от вас. От вашего умения и настроя. Удачи вам генерал! Все! Отбой.
Герасимов сунул телефон в карман и сладко потянулся... Жизнь казалась ему прекрасной и удивительной. Впереди маячили новые горизонты, новые дела и новые заботы. Прекрасные заботы – о новых дырках в погонах.
– Все выше, и выше, и выше... – пропел он, глядя в безукоризненно чистое небо над Москвой...
Генка повернулся в сторону чердачной двери, собираясь покинуть крышу и голос его осекся на второй строчке песни. Перед ним стоял Иван Марьев. Дуло его пистолета, смотрело Герасимову в грудь...
– Ты неплохо поешь, – сказал Иван. – Только песня какая-то грустная – о душе, покинувшей тело и взлетающей в небо...
Герасимов молчал, лихорадочно соображая, что делать в такой ситуации. Драться? Ну да, ему, никогда не отличавшемуся ни физической силой, ни успехами на ковре в спортивно-тренировочном комплексе МВД, драться с Иваном Марьевым, прошедшим чеченскую школу бойца-гладиатора. Стрелять? Но пистолет его в кобуре, а ствол Ивана нацелен прямо на него. Одно резкое движение... Нет уж, спасибо! Остается только – говорить! Запутать этого мрачного убийцу и заставить его сделать ошибку...
– Не стреляй! – сказал Генка. – Я пришел специально, чтобы встретиться с тобой раньше генерала... Это в твоих интересах, Иван. Я хотел сказать тебе...
– Ну? – спросил Иван. – Что же ты хотел мне сказать? Говори!
Генка лихорадочно искал в своем растерявшемся мозгу идею, которой можно было бы заинтересовать Ивана. Но в голову, кроме спрятанного незаряженного пистолета, ничего не приходило...
– Ты напрасно поверил Никитину! – выпалил, наконец, Герасимов. – Он хочет обмануть тебя! Он придет сюда, чтобы убить тебя!
– В чем же здесь обман, Герасимов? – спросил Иван. – Я сам пришел сюда, чтобы убить Никитина. Просто перед его смертью мне хотелось бы задать ему несколько вопросов... Только и всего.
– Он обманул тебя, что придет сюда безоружным! – сказал Герасимов. – На крыше есть тайник, в котором лежит пистолет с полным магазином... Генерал уже знает об этом тайнике...
– Было бы сумасшествием приходить на встречу со мной без пистолета, – сказал Иван. – Я ни на секунду не поверил вашему хитрому плану... Эх, Герасимов. Ко всем своим грехам ты прибавил еще и воровство! Думать-то нужно своей головой, а не красть чужие идеи. Это сработало один раз и только. Ты предполагал, что я забыл о том, как обманул Эдика Полянского? Как только Никитин сказал об этом здании, я сразу подумал, что вы его напичкаете оружием, словно завод Арсенал в Питере... Это же банально, Герасимов! Это банально и скучно, как любая банальность.
Иван грустно посмотрел на Генку. Того начала пробирать крупная дрожь, поскольку он понял, что стоит за этим взглядом...
– А ко всему прочему ты еще и лжец, Герасимов, – сказал Иван. Это, наверняка, была твоя идея. Никитин не стал бы надеяться на какие-то тайники. Он пришел бы с оружием и дрался бы со мной, как солдат с солдатом... У нас ведь с ним война, Герасимов! Понимаешь, что это значит для тебя? Ведь я международной конвенции о гуманном отношении к пленным не подписывал, да и в Организации Объединенных Наций не состою. А ты, Герасимов, – предатель.
– Нет! – быстро сказал Герасимов.
Он знал, хорошо знал отношение к предателям и генерала Никитина, которого всю жизнь жизнь мучило давнее предательство его друга Владимира Крестова, ставшего впоследствии Крестным, и самого Ивана... Получить ярлык предателя в их глазах означало только одно – смерть! А умирать очень не хотелось.
– Знаешь, Герасимов, – задумчиво сказал Иван, – Я не хотел больше никого убивать. После того, как я убил Крестного... Но, вот странное дело – люди сами напрашиваются на смерть.
– Не надо! Не надо! – закричал Герасимов, увидев, что Иван медленно поднимает пистолет выше, на уровень его головы.
«Все! – мелькнуло в голове у Генки. – Конец!»
Его тело как-то само извернулось перед Иваном в немыслимой акробатической фигуре и генка прыгнул не то – боком, не то – спиной за ближайшую к нему вентиляционную трубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Он поднялся на крышу пустующего здания, которое еще совсем недавно было жилым домом и здесь рождались, развивались и заканчивались многочисленные житейские драмы, которыми полна частная московская жизнь. Кто-то кого-то любил, кто-то кого-то предавал, кто-то кого-то сживал со света... Прямо, как Генка сейчас. А теперь здесь произойдет и последняя драма, которую увидит это предназначенное к уничтожению старое здание...
Он примерился уже к двум трубам на крыше, но ни у одной из них не было подходящей дыры, куда бы можно было сунуть пистолет. Генка занервничал. До назначенного часа встречи оставалось уже только два с половиной часа, а кто его знает, когда этому Ивану Марьеву придет в голову сюда забраться. Может быть он и сейчас уже здесь?
Генка испуганно оглянулся по сторонам, но везде была только пустынная крыша, сделанная с небольшим наклоном для ската воды, а над ней – ясное и чистое московское небо, которое было свидетелем и не таких еще драм и трагедий этого города.
«Что такое, в сущности, жизнь человека? – рассуждал сам с собой Генка Герасимов, продолжая шарить по крыше в поисках тайника, про который он знал только, что тот устроен около вентиляционной трубы, выступающей над крышей примерно на два метра. – Случайно она дается, случайно забирается. Кем? Любым из нас же самих, кому это понадобится. Поэтому люди и убивают друг друга, что на бога, который должен координировать этот процесс перестали надеяться. Жди, когда бог приберет к рукам человека, который тебе жутко мешает, или надоел смертельно... Так можно и всю жизнь прождать. Нет, надо действовать самому и не ждать милостей ни от природы, ни от бога, если он, конечно, существует. Мне-то откуда знать!..»
Труб на крыше оказалось больше чем представлял себе Герасимов. Тайник он разыскал только около двадцатой по счету трубы, если считать по тому краю крыши, который выходил к Яузе.
Он вынул из кармана личное оружие генерала – старенький потертый «макаров» и вынул из него полный магазин с патронами.
– Вот так вот, товарищ генерал! – сказал он вслух. – Жизнь полна неожиданностей! И одна из них будет поджидать вас на этой крыше...
Сунув незаряженный пистолет в тайник, Герасимов зашвырнул магазин прямо в небо, достал телефон, набрал номер управления и сказал:
– Товарищ генерал, все готово. Инструмент на месте. Да именно там, где я вам показывал на плане. Двадцатая по горизонтали и...
Он посмотрел, далеко ли чердачная дверь.
– ...и вторая, если смотреть прямо из двери с чердака. Я займу наблюдательный пункт на соседнем здании. Как договорились, в случае необходимости, с территории налогового управления вылетают два вертолета со снайперами. Им потребуется ровно полторы минуты чтобы добраться до вас и снять с крыши... Как только вы подадите сигнал, что Иван с вами встретился, подходы к зданию будут перекрыты «Белой стрелой»... Все продумано. Все под контролем. Теперь все зависит только от вас. От вашего умения и настроя. Удачи вам генерал! Все! Отбой.
Герасимов сунул телефон в карман и сладко потянулся... Жизнь казалась ему прекрасной и удивительной. Впереди маячили новые горизонты, новые дела и новые заботы. Прекрасные заботы – о новых дырках в погонах.
– Все выше, и выше, и выше... – пропел он, глядя в безукоризненно чистое небо над Москвой...
Генка повернулся в сторону чердачной двери, собираясь покинуть крышу и голос его осекся на второй строчке песни. Перед ним стоял Иван Марьев. Дуло его пистолета, смотрело Герасимову в грудь...
– Ты неплохо поешь, – сказал Иван. – Только песня какая-то грустная – о душе, покинувшей тело и взлетающей в небо...
Герасимов молчал, лихорадочно соображая, что делать в такой ситуации. Драться? Ну да, ему, никогда не отличавшемуся ни физической силой, ни успехами на ковре в спортивно-тренировочном комплексе МВД, драться с Иваном Марьевым, прошедшим чеченскую школу бойца-гладиатора. Стрелять? Но пистолет его в кобуре, а ствол Ивана нацелен прямо на него. Одно резкое движение... Нет уж, спасибо! Остается только – говорить! Запутать этого мрачного убийцу и заставить его сделать ошибку...
– Не стреляй! – сказал Генка. – Я пришел специально, чтобы встретиться с тобой раньше генерала... Это в твоих интересах, Иван. Я хотел сказать тебе...
– Ну? – спросил Иван. – Что же ты хотел мне сказать? Говори!
Генка лихорадочно искал в своем растерявшемся мозгу идею, которой можно было бы заинтересовать Ивана. Но в голову, кроме спрятанного незаряженного пистолета, ничего не приходило...
– Ты напрасно поверил Никитину! – выпалил, наконец, Герасимов. – Он хочет обмануть тебя! Он придет сюда, чтобы убить тебя!
– В чем же здесь обман, Герасимов? – спросил Иван. – Я сам пришел сюда, чтобы убить Никитина. Просто перед его смертью мне хотелось бы задать ему несколько вопросов... Только и всего.
– Он обманул тебя, что придет сюда безоружным! – сказал Герасимов. – На крыше есть тайник, в котором лежит пистолет с полным магазином... Генерал уже знает об этом тайнике...
– Было бы сумасшествием приходить на встречу со мной без пистолета, – сказал Иван. – Я ни на секунду не поверил вашему хитрому плану... Эх, Герасимов. Ко всем своим грехам ты прибавил еще и воровство! Думать-то нужно своей головой, а не красть чужие идеи. Это сработало один раз и только. Ты предполагал, что я забыл о том, как обманул Эдика Полянского? Как только Никитин сказал об этом здании, я сразу подумал, что вы его напичкаете оружием, словно завод Арсенал в Питере... Это же банально, Герасимов! Это банально и скучно, как любая банальность.
Иван грустно посмотрел на Генку. Того начала пробирать крупная дрожь, поскольку он понял, что стоит за этим взглядом...
– А ко всему прочему ты еще и лжец, Герасимов, – сказал Иван. Это, наверняка, была твоя идея. Никитин не стал бы надеяться на какие-то тайники. Он пришел бы с оружием и дрался бы со мной, как солдат с солдатом... У нас ведь с ним война, Герасимов! Понимаешь, что это значит для тебя? Ведь я международной конвенции о гуманном отношении к пленным не подписывал, да и в Организации Объединенных Наций не состою. А ты, Герасимов, – предатель.
– Нет! – быстро сказал Герасимов.
Он знал, хорошо знал отношение к предателям и генерала Никитина, которого всю жизнь жизнь мучило давнее предательство его друга Владимира Крестова, ставшего впоследствии Крестным, и самого Ивана... Получить ярлык предателя в их глазах означало только одно – смерть! А умирать очень не хотелось.
– Знаешь, Герасимов, – задумчиво сказал Иван, – Я не хотел больше никого убивать. После того, как я убил Крестного... Но, вот странное дело – люди сами напрашиваются на смерть.
– Не надо! Не надо! – закричал Герасимов, увидев, что Иван медленно поднимает пистолет выше, на уровень его головы.
«Все! – мелькнуло в голове у Генки. – Конец!»
Его тело как-то само извернулось перед Иваном в немыслимой акробатической фигуре и генка прыгнул не то – боком, не то – спиной за ближайшую к нему вентиляционную трубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44