Потом оба быстрым шагом вернулись к вездеходу, а Горелов к своему бронетранспортеру.
Тут только я обратил внимание на то, что рядом с нашей колеей приткнулся вездеходик незнакомой мне марки. Он был цел и невредим. Должно быть, он-то и доставил сюда тех пятерых. И, наверное, они покинули свою машину и опрометью бросились к пологим выбоинам, расположенным поодаль. Думали, наверное, укрыться в них. Вероятно, они считали, что для твари главной мишенью будет автомобиль. Но ошиблись. Вездеходик как раз, судя по всему, не представлял для неведомого мне чудовища ровным счетом никакого интереса. Дуппель поймал мой взгляд и покачал головой с сочувствующим пониманием. Никто из нас не стал отвлекаться на осмотр осиротевшего вездехода.
– Трогаемся быстрее, – приказал Ольгред. – Как можно быстрее. Рвем на максимальной скорости и богу молимся о том, чтобы разминуться с тварями…
Он помолчал немного, крутя баранку. Потом коротко бросил:
– Здесь какая-то чертовщина началась. Твари на Сумеречных начали кидаться. Знаете, кто были те, которых поджарили там? – Он мотнул головой назад. – Это Крин, Сумеречник, и его слуги. Ист нашел там его амулет. Крин с ним не расставался… Я, кстати, Крина встречал пару раз. Однажды он меня провел через плато. Сроду никогда твари Сумеречников не трогали. А теперь, похоже рехнулись.
– Одна! – перебил его Тагара. – Наверное, только одна такая тварь. Больная или…
– Спасибо, сынок, – не оборачиваясь, отозвался Ольгред. – С нас хватит и одной. Притом, что, считай, без защиты едем. Солдатики против лихого народа – защита неплохая. Но вот против тварей, извини – увы!
– Надо было все-таки через перевалы двинуть, – пробормотал Тагара.
– Теперь все хороши советы давать! – отмахнулся от него наш рулевой.
– Слушай, – не выдержал я и таки начал задавать вопросы Тагаре. – Если эти Сумеречники знают секрет того, как можно от этих, как вы их называете, тварей защититься, то почему же они этим секретом не делятся? Или почему у них никто этого секрета не украл или просто не отнял? Тогда все было бы много проще у вас здесь.
Тагара удивленно уставился на меня. Образовавшейся паузой воспользовался Дуппельмейер. Он взял на себя труд объяснить ситуацию в понятных мне, по его мнению, терминах. – Понимаешь, – сказал он, – это не какой-нибудь секрет вроде приспособления или химического вещества типа репеллента от вредных насекомых или акул. Это врожденное свойство – находить общий язык с тварями. Как музыкальный слух, красивый голос, способность умножать в уме двадцатизначные числа или побеждать в шахматных чемпионатах. Этого нельзя достичь тренировками или какой-нибудь обработкой. Если это у тебя есть, то есть. Если нет, то нет.
– Это наследственное? – спросил я растерянно, так, словно это мне могло пригодиться в жизни.
– Все это плоховато изучено, – пожал плечами Дуппель. – Знаешь, есть такие специалисты, необязательно из Сумеречников, которые как-то могут эту способность у людей еще в раннем детстве определять. Ну, если удается уломать родителей… и если сами эти ребятишки на такое согласны, то их отдают в специальные школы… В общем-то они не бедствуют, Сумеречники эти. За то, чтобы с гарантией провести через плато караван, они берут неплохие денежки. Но только жизнь у них не слишком веселая. Общаются они в основном друг с другом. Народ с ними лишний раз старается не связываться…
Тут он скосился на безмолвного Иста и коротко махнул рукой. Должно быть, он не был так уж уверен, что тот совершенно не понимает нашего разговора.
– Просто некоторые думают… – тихо начал Тагара. Но Дуппель торопливо перебил его.
– Слушай! – окликнул он Ольгреда. – Оно, конечно, хорошо, что мы прем во весь опор, но если у нас полетят рессоры или еще какая-нибудь хрень, то нам придется добираться до мест обитаемых или на броне, или на своих двоих…
– Не говори под руку! – огрызнулся рулевой. – Я как-никак не первый раз прохожу плато…
* * *
Но Дуппель уже не слушал его. Он напряженно прислушивался к чему-то снаружи. На несколько секунд наступила тишина. И ее разорвал далекий, но отчетливый звук рвущейся жести. Уже знакомый звук. Ист заговорил быстро и жестко:
– Он сказал, что теперь надо наоборот… – торопливо стал переводить Тагара. – Надо жаться к столбам. Там твари будет сложнее маневрировать… Она снаружи идет, из пустыни. Забирайтесь прямо под них… А он… – Тут мальчишка кивнул на «магрибинца». – Он говорит, что справится… Он берет на себя. Он знает как…
Ольгред, который, видно, и без перевода Тагары понял слова Иста, закрутил баранку вправо. Физиономия его основательно перекосилась от какой-то бешеной смеси эмоций. Странно, что среди эмоций этих присутствовало и какое-то бесшабашное, мрачное веселье. Я, кажется, совсем ошалел, потому что, чуть ли не высунувшись по пояс из окошка, пытался разглядеть в небе или на земле приближающуюся опасность. Дуппель на пару с Тагарой втянули меня в кабину.
Бронетранспортер развернулся и теперь, оказавшись уже у нас в кильватере, тоже устремился под сомнительную защиту каменных исполинов. Жестяной крик из поднебесья повторился. Теперь его источник был уже заметно ближе. Похоже, что на Иста крик этот произвел куда большее впечатление, чем на нас. Мы-то были просто испуганы, а он – не только испуган, но и озадачен. Он явно не понимал чего-то. Но держался, явно стараясь сохранить лицо. Что-то указывал Ольгреду своей сухой рукой впереди. Бросал пристальные взгляды на небо и временами шептал про себя какие-то заклинания.
Тагара, похоже, впал в панику. Он казался зверьком, загнанным в ловушку. Ставшие круглыми и ужасно подвижными глаза его перебегали с одного из нас на другого.
– Я понял, – вдруг торопливо зашептал он. – Это за кем-то из нас. Я теперь не знаю – за мной или за тобой. Мутант… Управляемый. Таких Темные у себя выращивают…
Ольгред оторвал одну руку от баранки и сделал ею предупреждающий знак.
– Слышите? – негромко сказал он.
* * *
Мы замолкли. И действительно услыхали звук – какой-то привычный: ноющий и одновременно глухо тарахтящий.
«Вертушка», – сообразил я. – Тяжелый боевой вертолет…»
– Это помощь? – спросил я. Ольгред покачал головой:
– Нет… Это чья-то самодеятельность. Точнее, не чья-то, а наших – с ближней Базы. Гусарство чистой воды!
Звук вертолета приближался. Через несколько секунд мы уже видели его. «Вертушка» шла на высоте семисот – восьмисот метров к какой-то цели, которую я рассмотрел не сразу. А когда рассмотрел, то наконец понял, что вижу перед собой тварь.
Она была похожа на бабочку-бражника. Ее четыре крыла работали с такой быстротой, что почти сливались в одно радужное пятно. Но крылья гигантского насекомого несли «фюзеляж» сказочного дракона – ящера с ощеренной пастью. Издали трудно было оценить величину этого создания – уродливого и необыкновенно изящного одновременно. И только когда в поле моего зрения снова попал вертолет, я понял, что тварь превосходит его по размерам. Она, пожалуй, могла сравниться с межконтинентальным лайнером или крупным бомбардировщиком. И исполняла свою партию в той же тональности, что и оркестр, который звучал теперь с небес.
Это был звук низкий, воспринимаемый не столько слухом, сколько всем моим нутром – трепещущий и тревожный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Тут только я обратил внимание на то, что рядом с нашей колеей приткнулся вездеходик незнакомой мне марки. Он был цел и невредим. Должно быть, он-то и доставил сюда тех пятерых. И, наверное, они покинули свою машину и опрометью бросились к пологим выбоинам, расположенным поодаль. Думали, наверное, укрыться в них. Вероятно, они считали, что для твари главной мишенью будет автомобиль. Но ошиблись. Вездеходик как раз, судя по всему, не представлял для неведомого мне чудовища ровным счетом никакого интереса. Дуппель поймал мой взгляд и покачал головой с сочувствующим пониманием. Никто из нас не стал отвлекаться на осмотр осиротевшего вездехода.
– Трогаемся быстрее, – приказал Ольгред. – Как можно быстрее. Рвем на максимальной скорости и богу молимся о том, чтобы разминуться с тварями…
Он помолчал немного, крутя баранку. Потом коротко бросил:
– Здесь какая-то чертовщина началась. Твари на Сумеречных начали кидаться. Знаете, кто были те, которых поджарили там? – Он мотнул головой назад. – Это Крин, Сумеречник, и его слуги. Ист нашел там его амулет. Крин с ним не расставался… Я, кстати, Крина встречал пару раз. Однажды он меня провел через плато. Сроду никогда твари Сумеречников не трогали. А теперь, похоже рехнулись.
– Одна! – перебил его Тагара. – Наверное, только одна такая тварь. Больная или…
– Спасибо, сынок, – не оборачиваясь, отозвался Ольгред. – С нас хватит и одной. Притом, что, считай, без защиты едем. Солдатики против лихого народа – защита неплохая. Но вот против тварей, извини – увы!
– Надо было все-таки через перевалы двинуть, – пробормотал Тагара.
– Теперь все хороши советы давать! – отмахнулся от него наш рулевой.
– Слушай, – не выдержал я и таки начал задавать вопросы Тагаре. – Если эти Сумеречники знают секрет того, как можно от этих, как вы их называете, тварей защититься, то почему же они этим секретом не делятся? Или почему у них никто этого секрета не украл или просто не отнял? Тогда все было бы много проще у вас здесь.
Тагара удивленно уставился на меня. Образовавшейся паузой воспользовался Дуппельмейер. Он взял на себя труд объяснить ситуацию в понятных мне, по его мнению, терминах. – Понимаешь, – сказал он, – это не какой-нибудь секрет вроде приспособления или химического вещества типа репеллента от вредных насекомых или акул. Это врожденное свойство – находить общий язык с тварями. Как музыкальный слух, красивый голос, способность умножать в уме двадцатизначные числа или побеждать в шахматных чемпионатах. Этого нельзя достичь тренировками или какой-нибудь обработкой. Если это у тебя есть, то есть. Если нет, то нет.
– Это наследственное? – спросил я растерянно, так, словно это мне могло пригодиться в жизни.
– Все это плоховато изучено, – пожал плечами Дуппель. – Знаешь, есть такие специалисты, необязательно из Сумеречников, которые как-то могут эту способность у людей еще в раннем детстве определять. Ну, если удается уломать родителей… и если сами эти ребятишки на такое согласны, то их отдают в специальные школы… В общем-то они не бедствуют, Сумеречники эти. За то, чтобы с гарантией провести через плато караван, они берут неплохие денежки. Но только жизнь у них не слишком веселая. Общаются они в основном друг с другом. Народ с ними лишний раз старается не связываться…
Тут он скосился на безмолвного Иста и коротко махнул рукой. Должно быть, он не был так уж уверен, что тот совершенно не понимает нашего разговора.
– Просто некоторые думают… – тихо начал Тагара. Но Дуппель торопливо перебил его.
– Слушай! – окликнул он Ольгреда. – Оно, конечно, хорошо, что мы прем во весь опор, но если у нас полетят рессоры или еще какая-нибудь хрень, то нам придется добираться до мест обитаемых или на броне, или на своих двоих…
– Не говори под руку! – огрызнулся рулевой. – Я как-никак не первый раз прохожу плато…
* * *
Но Дуппель уже не слушал его. Он напряженно прислушивался к чему-то снаружи. На несколько секунд наступила тишина. И ее разорвал далекий, но отчетливый звук рвущейся жести. Уже знакомый звук. Ист заговорил быстро и жестко:
– Он сказал, что теперь надо наоборот… – торопливо стал переводить Тагара. – Надо жаться к столбам. Там твари будет сложнее маневрировать… Она снаружи идет, из пустыни. Забирайтесь прямо под них… А он… – Тут мальчишка кивнул на «магрибинца». – Он говорит, что справится… Он берет на себя. Он знает как…
Ольгред, который, видно, и без перевода Тагары понял слова Иста, закрутил баранку вправо. Физиономия его основательно перекосилась от какой-то бешеной смеси эмоций. Странно, что среди эмоций этих присутствовало и какое-то бесшабашное, мрачное веселье. Я, кажется, совсем ошалел, потому что, чуть ли не высунувшись по пояс из окошка, пытался разглядеть в небе или на земле приближающуюся опасность. Дуппель на пару с Тагарой втянули меня в кабину.
Бронетранспортер развернулся и теперь, оказавшись уже у нас в кильватере, тоже устремился под сомнительную защиту каменных исполинов. Жестяной крик из поднебесья повторился. Теперь его источник был уже заметно ближе. Похоже, что на Иста крик этот произвел куда большее впечатление, чем на нас. Мы-то были просто испуганы, а он – не только испуган, но и озадачен. Он явно не понимал чего-то. Но держался, явно стараясь сохранить лицо. Что-то указывал Ольгреду своей сухой рукой впереди. Бросал пристальные взгляды на небо и временами шептал про себя какие-то заклинания.
Тагара, похоже, впал в панику. Он казался зверьком, загнанным в ловушку. Ставшие круглыми и ужасно подвижными глаза его перебегали с одного из нас на другого.
– Я понял, – вдруг торопливо зашептал он. – Это за кем-то из нас. Я теперь не знаю – за мной или за тобой. Мутант… Управляемый. Таких Темные у себя выращивают…
Ольгред оторвал одну руку от баранки и сделал ею предупреждающий знак.
– Слышите? – негромко сказал он.
* * *
Мы замолкли. И действительно услыхали звук – какой-то привычный: ноющий и одновременно глухо тарахтящий.
«Вертушка», – сообразил я. – Тяжелый боевой вертолет…»
– Это помощь? – спросил я. Ольгред покачал головой:
– Нет… Это чья-то самодеятельность. Точнее, не чья-то, а наших – с ближней Базы. Гусарство чистой воды!
Звук вертолета приближался. Через несколько секунд мы уже видели его. «Вертушка» шла на высоте семисот – восьмисот метров к какой-то цели, которую я рассмотрел не сразу. А когда рассмотрел, то наконец понял, что вижу перед собой тварь.
Она была похожа на бабочку-бражника. Ее четыре крыла работали с такой быстротой, что почти сливались в одно радужное пятно. Но крылья гигантского насекомого несли «фюзеляж» сказочного дракона – ящера с ощеренной пастью. Издали трудно было оценить величину этого создания – уродливого и необыкновенно изящного одновременно. И только когда в поле моего зрения снова попал вертолет, я понял, что тварь превосходит его по размерам. Она, пожалуй, могла сравниться с межконтинентальным лайнером или крупным бомбардировщиком. И исполняла свою партию в той же тональности, что и оркестр, который звучал теперь с небес.
Это был звук низкий, воспринимаемый не столько слухом, сколько всем моим нутром – трепещущий и тревожный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107