Вопрос несколько озадачил Ольгреда, но он, пожав плечами, ответствовал:
– Я – за рулем, Дуппель с автоматом – справа от меня, а ты, чтобы не светиться, на заднем сиденье, поглубже. И не высовывайся в окошки. На здешние пейзажи еще насмотришься.
– Для этого шкета места хватит? – Я кивнул на не отлипающего от нас Тагару.
Ольгред изумленно воззрился на меня. Потом на Дуппеля.
– Это что еще за чудо в перьях? – спросил он недоуменно.
К моему удивлению, Дуппельмейер ответил не сразу. И в голосе его вдруг прозвучали нотки сомнения.
– Знаешь, – сказал он. – Наверное, на какое-то время стоит прислушаться к тому, что этому парню моча шепчет в голову. Может, для этого есть свой резон…
Мы остановились, молча глядя друг на друга.
– Вспомни… – продолжил Дуппель. – Вспомни того итальянца… Тоже с виду казалось, что он просто в капризе обвалялся. А потом все сошлось. Только уже поздно было…
Ольгреда перекосило. Похоже было, что ему напомнили о чем-то очень для него неприятном. Он переводил взгляд с Дуппеля на меня, с меня – на Тагару и так дальше в разных комбинациях. Потом воззрился на меня, словно видел первый раз в жизни.
– Ну ты даешь! – зло сказал он. – Ты хоть понимаешь, что нам не велено оставлять свидетелей. А этот, – последовало движение головы в мою сторону, – хочет, чтобы мы еще с собой прихватили какого-то блохастого щенка!..
И тут – совершенно неожиданно – меня охватил гнев. Безудержный, но далеко не беспричинный. Все эти странности и вовсе не нужные мне приключения наконец достали меня. И я сорвался. Не помню, что именно я орал тогда там, на дороге, ведущей к мосту. Помню только, что костерил обоих моих провожатых последними словами за то, что, неспросясь бросили меня в какой-то уродский мир, подставили моего брата, что везут меня неведомо куда и что не хотят даже помочь мальцу, у которого окрест все здесь враги… И еще, наверное, бог весть чего я наговорил им в тот раз.
Остановился я лишь тогда, когда встретился глазами с Тагарой. И глаза эти были полны удивления. Он ошарашено смотрел на меня. Должно быть, моя реакция была и впрямь неожиданной и слишком бурной. Но в конце концов не беспричинной же!
Ольгред во время моего «выступления» задумчиво, склонив голову набок, смотрел на меня и не произносил ни слова. Потом, когда я смолк, похлопал по плечу и коротко бросил:
– Не горячись, парень. Пусть твой приятель едет с нами. Но только потом от блох отмывать машину будешь ты. И в дороге ты за него отвечаешь. Будешь присматривать, не спуская глаз. И притом имей в виду: если пацан выкинет какой-нибудь фокус, я его вышвыриваю из машины к чертовой матери. Тут же, посреди пустыни.
И пусть дальше добирается куда угодно и как угодно. Только уже без нас!
– Идет, – согласился я и кивнул Тагаре на открытую дверцу «лендровера».
Тот не заставил себя ждать. Перед тем как нырнуть в нагретую солнцем кабину, он ухитрился отряхнуть пятки – одну об другую, смешно задрав их в воздух. Я устроился рядом с ним и грозно спросил, понял ли он то, что сказал начальник. Тагара всем своим видом постарался заверить меня, что понял. Но доверия у меня к нему не прибавилось.
Ольгред и Дуппель заняли свои места на переднем сиденье, экипаж бронетранспортера залез в свою боевую колымагу, тип в бандане помахал нам рукой, и наш мини-кортеж тронулся в путь.
Глава 4
СЛОВО РАЗЯЩЕЕ
Я предвидел, что дорога через плато будет далеко не столь идиллической и благополучной, как лесная тропа-колея, по которой мы добирались до моста. Не предвидел я лишь того, что она вообще не будет дорогой. Просто там – за мостом – доехав до не огражденного участка дороги, вившейся вдоль края ущелья, Ольгред свернул следом за бронетранспортером прямо на уходящую за горизонт плоскую долину, над которой тут и там высились циклопические каменные «грибы».
В стороне остался – только лишь силуэтом на фоне далеких гор, какой-то маленький, но с виду живописный городок и раскинувшаяся между ним и предгорьями новая громада леса. Но все это исчезло «в прекрасном далеке». С нами же осталась лишь пыльная плоскость плато с какими-то разбросанными по ней островками окаменевших следов ядерных взрывов.
Издалека я не оценил их громадных размеров. Только теперь до меня стало доходить, что даже самый маленький из них раза в два превосходит по высоте здание Московского университета. Следы эти можно было принять за какие-то причудливые облака. Они были сложены из слоистого камня и искрились блестящими вкраплениями – то ли стекла или кварца, то ли какого-то металла. Можно было только гадать, какая природная катастрофа их породила.
Из-под колес бэтээра летел песок и поднимались тучи пыли. Большая часть, как мне представлялось, доставалась нам. Я был бы не прочь держаться подальше от проклятой колымаги, но Ольгред неукоснительно выдерживал положенную, видно, дистанцию до боевой машины. И дистанция эта была невелика. Мы гнали через плато почти точно по прямой. Временами только огибали крупные камни и выбоины. Трясло нас время от времени основательно, хотя местность издали казалась ровной, как стол. Все это – и жара, и тряская дорога, и тень взаимного недоверия, как-то не располагало к беседе, и мы вот уже который час коротали время в довольно угрюмом молчании.
Я иногда косился на Тагару. Парнишку могло и укачать. Но признаков морской болезни Тагара непроявлял. Зато все больше проявлял признаки какого-то подспудного беспокойства. Он то тревожно выглядывал из окна, что-то высматривая почему-то на небе. Признаки этой тревоги стали заметны сразу после того, как мы покинули дорогу.
– Зря они все-таки не через перевалы двинули, – высказал он наконец свое мнение. – Лучше бы день потеряли, зато…
– Зато что?
Тагара посмотрел на меня искоса и заметил как-то неопределенно:
– Сейчас на плато плохие дни… Слова эти долетели и до ушей Дуппеля.
– Плохие дни? – переспросил он. – Ты только сейчас это говоришь? Что ж ты раньше молчал? И зачем напросился ехать с нами?
– Парень ерунду несет! – подал голос Ольгред. – Набивает себе цену. Здесь все через одного то маги, то юновидящие, то великие лекари…
«То непроявленные маги», – хотел было вставить я, но не стал накалять обстановку.
– Мне надо назад, в Рикк, – отозвался Тагара на слова старшего по экипажу. – Очень надо. Во что бы то ни стало. Я обещал! А сразу сказать вам не мог. Вы бы меня выгнали. Вы же мне не верите! – Он нервно сглотнул слюну. – А про плохие дни – это не я выдумал. Так говорили разные… В общем, такие люди, которые знают. У них свои приметы. И потом, люди, которые по плато бродят, видели. Следы…
Ольгред довольно долго переваривал эту информацию, не отрывая взгляда от колеи, которую оставлял за собой бронетранспортер. Видно было только, как ходят желваки на его скулах.
– Ты это серьезно – про следы? – повернулся к Тагаре Дуппель.
В голосе его прозвучала глухая тревога. Хотел бы знать, о каких следах шла речь… Но досаждать моим спутникам бесконечными вопросами уже порядком надоело. Мне уже стала привычной мысль о том, что ответ на каждый мой вопрос порождает не менее двух новых загадок. Я просто молча прислушивался к их сбивчивому разговору.
– Серьезно! – почти выкрикнул в ответ на вопрос Дуппеля мальчишка. – Серьезнее некуда! Это пустынники рассказывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107