Ну, Дрейк — здешний, а кто — на контракте?
— По контракту с Диаспорой работают Константин Манич и Артур Ланг. Нильс Лундгрен, так же, как и Мустафа Дрейк, — из здешних. Жители Диаспоры во втором уже, если не в третьем, поколении. Не стоит обижаться на них — сейчас мы все еще не притерлись друг к другу. До сих пор совместные с федералами операции не проводились в Диаспоре ни разу. А так — народ надежный. У всех — дипломы юристов. Хорошая спортивная форма. Не пьют и не курят. Хотя временами и чудят — работа такая, что требует разрядки...
Кай задумчиво рассматривал свой пистолет. Проверил предохранитель, обойму и определил оружие в наплечную кобуру. Принялся прилаживать эту сбрую на себя. Разложил по карманам мелкое барахлишко. На мозаичной крышке стола остались лишь темного цвета орешек на шнурке — Шептун, бес худых тайн, да небольшая металлическая фляжка с коньяком.
Шептуна Кай сунул в карман, а остатки коньяка разлил в пару мини-фужеров, взятых из встроенного в стенку бара, предварительно выдув из них пыль. Пыли той, видно, пошел не первый уж год...
— Извините, что не предлагаю вашим... нашим сотрудникам поднять бокал за знакомство, — он в смущении пожал плечами. — Но раз уж вы говорите, что они у вас чужды такому греху, то... То — за тех, кто остался там — на борту «Ганимеда». За то, чтобы встретились нам живыми.
— За них, — согласился Ким.
Глава 8
ЛОВУШКА
— Все как в страшной сказке. Кажется, Синдбад в одном из своих странствий никак не мог уйти от какой-то скалы. Все время его путь заворачивал к ней... У нас — та же притча, — констатировал Кирилл.
— Не хочу сказать ничего дурного в ваш адрес, капитан, — подобрал наконец нужные слова Смольский, — но не могли бы вы объясниться поточнее относительно того места, куда завели нас? Что это за Ловушка такая? И как из нее выбраться? Если, разумеется, вы вообще собираетесь из нее выбираться...
— Присаживайтесь, — махнул рукой Листер. — Благо, камней вокруг хватает... — И, подавая пример, устроился на плоской слоистой глыбе.
— Я сам только недавно почувствовал, что нас «водит», — устало объяснил он. — Должно быть, меня как-то притягивают подобные вещи... Точно так же было и в прошлый раз.
— Это вдохновляет, — без особого энтузиазма в голосе заметил Смольский. — Я уже заметил, что вы в этих краях не впервой. И раз вышли живым из этого капкана прошлый раз...
Тут он осекся.
И Листер и Кирилл глядели на него какими-то остекленевшими глазами, словно он сморозил нечто невероятное. Оскорбительное...
— Эти... — кэп почувствовал странность возникшей паузы и попробовал заполнить ее, — эти... штуки смастерили давно... Может быть, даже и не сами ранарари, а те, кто их самих — ранарари — завез на Инферну.
— Э-э... гм, — заметил на это Смольский.
С этой гипотезой он был знаком — раз уж берешься писать о Фронде, воленс-ноленс приходится поднабраться знаний и об Инферне и ее обитателях. У теории инопланетного происхождения «чертей»-ранарари были неплохие основания для того, чтобы числиться в ряду вполне научных теорий — уж слишком мало напоминали ранарари любых других известных земной науке обитателей Инферны. С той, впрочем, важной оговоркой, что известно земной науке о фауне Инферны было не так уж и много. А о ее палеофауне — вообще ничего.
— Ловушки эти были предусмотрены для каких-то естественных врагов ранарари, — продолжил Листер. — Может быть, для неких разумных обитателей планеты, которых ранарари вытеснили и от которых даже следа не осталось. Кроме самих этих Ловушек. Они и простаивают здесь веками... А теперь в них хорошо стали ловиться люди, может быть, потому, что они сильно напоминали тех, для кого этот огород городили...
— А что люди вообще делают на этом Аш-Ларданаре? — поинтересовался Анатолий. — Зачем их сюда заносит?
— За Камнями, — словно имея в виду нечто очевидное, пожал плечами кэп.
И видя, что собеседники явно не в курсе дела, уточнил:
— Продавцы Камней. Камни и «пепел» — это две вещи, на которых на Инферне можно делать большие деньги. Ладно, попытаемся все-таки выбраться отсюда. Еще раз...
* * *
Негра — его звали Доминго, как потом пояснил Микису Рога, — они таки потеряли. Непонятно — когда и где. Случилось это во время очередного приступа беспамятства, навалившегося на Палладини. Скорее всего негр недобрал желтого противоядия, и газ или аэрозоль, обрушенные на «стервятников» и их пленников, сделали свое дело. Сам Микис чувствовал себя ходячим покойником. Дважды его почти в буквальном смысле слова вывернуло наизнанку. Так что, когда, затащив его в узкую расщелину, края которой чуть ли не сходились над их головами, Рога объявил наконец привал, владелец «Риалти» без слов рухнул в сырой мох, уподобившись груде тряпья. На некоторое время он утратил способность издавать хоть какие-то звуки, кроме сдавленных всхлипов и придушенного стона. Больше всего ему хотелось провалиться в бездну беспамятства, но капризный бог сна не был милостив к нему — тошнота после двойного — газом карателей и противоядием Роги — отравления волнами накатывала на него, да время от времени его начинало неудержимо колотить малярийной дрожью и сводить болезненной судорогой.
Рога тоже выглядел неважно — насколько можно было разглядеть в проклятой темноте. Во всяком случае, двигался он с трудом, а говорил перхая и запинаясь.
— В принципе, — констатировал он, — мы легко отделались. Ранарари могли нас и проморгать в этом месиве... Или наоборот — могли из огнеметов шарахнуть. Но они обычно пускают эту свою парализующую дрянь. Чтобы, значит, не угробить кого не надо...
— А они — ранарари — что, — с трудом выдавил из себя Палладини, — воюют со «стервятниками»? Или с вами — с Продавцами? Что это вообще за налет такой был? Ведь ты сказал, что они... Что они Камни эти у вас покупают...
— Одни — воюют, — меланхолично ответил Рога. — Другие — покупают... Ранарари — они ведь разные...
* * *
Очередная попытка уйти прочь от странного нагромождения каменных столбов и плит, погруженных в вечную ночь, закончилась, как и предшествующие: из мглы перед ними снова вынырнул то ли храм, то ли капище. Тот же самый или точно такой же, как тот, к которому они выходили тогда — до наступления рассвета.
— Так что же нам остается? — с досадой спросил Смольский. — Ждать, пока кончится запас воды, и спокойненько отдать богу душу? Или сначала попробовать взорвать эти красивые столбики? Может, тогда эта идиотская магия поломается? Надо же ведь что-то делать, черт возьми?!
— Ни то и ни другое... — Кэп устало опустился на угольно-черный песок. — Вы уже поняли, что уходить прочь от Ловушки — бессмысленно... Мне кажется, что в этот раз... Что нам стоило бы попробовать поступить наоборот: не уходить от этих скал, а войти внутрь этого лабиринта. У меня ощущение, что где-то там — в самом его сердце — лежит выход. Или — ключ к выходу... Правда, вряд ли выход этот ведет на свободу...
— Так на кой же черт он нам тогда сдался?! — окончательно утрачивая последние остатки решпекта, вспылил Смольский.
Он уставился на самозваного руководителя их непонятного похода воспаленным, злым взглядом. Листер этот взгляд выдержал.
Смольский откашлялся:
— У меня такое впечатление, что вы уже начинаете заговариваться, капитан. Какой это, извините за выражение, выход, если он не ведет на свободу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— По контракту с Диаспорой работают Константин Манич и Артур Ланг. Нильс Лундгрен, так же, как и Мустафа Дрейк, — из здешних. Жители Диаспоры во втором уже, если не в третьем, поколении. Не стоит обижаться на них — сейчас мы все еще не притерлись друг к другу. До сих пор совместные с федералами операции не проводились в Диаспоре ни разу. А так — народ надежный. У всех — дипломы юристов. Хорошая спортивная форма. Не пьют и не курят. Хотя временами и чудят — работа такая, что требует разрядки...
Кай задумчиво рассматривал свой пистолет. Проверил предохранитель, обойму и определил оружие в наплечную кобуру. Принялся прилаживать эту сбрую на себя. Разложил по карманам мелкое барахлишко. На мозаичной крышке стола остались лишь темного цвета орешек на шнурке — Шептун, бес худых тайн, да небольшая металлическая фляжка с коньяком.
Шептуна Кай сунул в карман, а остатки коньяка разлил в пару мини-фужеров, взятых из встроенного в стенку бара, предварительно выдув из них пыль. Пыли той, видно, пошел не первый уж год...
— Извините, что не предлагаю вашим... нашим сотрудникам поднять бокал за знакомство, — он в смущении пожал плечами. — Но раз уж вы говорите, что они у вас чужды такому греху, то... То — за тех, кто остался там — на борту «Ганимеда». За то, чтобы встретились нам живыми.
— За них, — согласился Ким.
Глава 8
ЛОВУШКА
— Все как в страшной сказке. Кажется, Синдбад в одном из своих странствий никак не мог уйти от какой-то скалы. Все время его путь заворачивал к ней... У нас — та же притча, — констатировал Кирилл.
— Не хочу сказать ничего дурного в ваш адрес, капитан, — подобрал наконец нужные слова Смольский, — но не могли бы вы объясниться поточнее относительно того места, куда завели нас? Что это за Ловушка такая? И как из нее выбраться? Если, разумеется, вы вообще собираетесь из нее выбираться...
— Присаживайтесь, — махнул рукой Листер. — Благо, камней вокруг хватает... — И, подавая пример, устроился на плоской слоистой глыбе.
— Я сам только недавно почувствовал, что нас «водит», — устало объяснил он. — Должно быть, меня как-то притягивают подобные вещи... Точно так же было и в прошлый раз.
— Это вдохновляет, — без особого энтузиазма в голосе заметил Смольский. — Я уже заметил, что вы в этих краях не впервой. И раз вышли живым из этого капкана прошлый раз...
Тут он осекся.
И Листер и Кирилл глядели на него какими-то остекленевшими глазами, словно он сморозил нечто невероятное. Оскорбительное...
— Эти... — кэп почувствовал странность возникшей паузы и попробовал заполнить ее, — эти... штуки смастерили давно... Может быть, даже и не сами ранарари, а те, кто их самих — ранарари — завез на Инферну.
— Э-э... гм, — заметил на это Смольский.
С этой гипотезой он был знаком — раз уж берешься писать о Фронде, воленс-ноленс приходится поднабраться знаний и об Инферне и ее обитателях. У теории инопланетного происхождения «чертей»-ранарари были неплохие основания для того, чтобы числиться в ряду вполне научных теорий — уж слишком мало напоминали ранарари любых других известных земной науке обитателей Инферны. С той, впрочем, важной оговоркой, что известно земной науке о фауне Инферны было не так уж и много. А о ее палеофауне — вообще ничего.
— Ловушки эти были предусмотрены для каких-то естественных врагов ранарари, — продолжил Листер. — Может быть, для неких разумных обитателей планеты, которых ранарари вытеснили и от которых даже следа не осталось. Кроме самих этих Ловушек. Они и простаивают здесь веками... А теперь в них хорошо стали ловиться люди, может быть, потому, что они сильно напоминали тех, для кого этот огород городили...
— А что люди вообще делают на этом Аш-Ларданаре? — поинтересовался Анатолий. — Зачем их сюда заносит?
— За Камнями, — словно имея в виду нечто очевидное, пожал плечами кэп.
И видя, что собеседники явно не в курсе дела, уточнил:
— Продавцы Камней. Камни и «пепел» — это две вещи, на которых на Инферне можно делать большие деньги. Ладно, попытаемся все-таки выбраться отсюда. Еще раз...
* * *
Негра — его звали Доминго, как потом пояснил Микису Рога, — они таки потеряли. Непонятно — когда и где. Случилось это во время очередного приступа беспамятства, навалившегося на Палладини. Скорее всего негр недобрал желтого противоядия, и газ или аэрозоль, обрушенные на «стервятников» и их пленников, сделали свое дело. Сам Микис чувствовал себя ходячим покойником. Дважды его почти в буквальном смысле слова вывернуло наизнанку. Так что, когда, затащив его в узкую расщелину, края которой чуть ли не сходились над их головами, Рога объявил наконец привал, владелец «Риалти» без слов рухнул в сырой мох, уподобившись груде тряпья. На некоторое время он утратил способность издавать хоть какие-то звуки, кроме сдавленных всхлипов и придушенного стона. Больше всего ему хотелось провалиться в бездну беспамятства, но капризный бог сна не был милостив к нему — тошнота после двойного — газом карателей и противоядием Роги — отравления волнами накатывала на него, да время от времени его начинало неудержимо колотить малярийной дрожью и сводить болезненной судорогой.
Рога тоже выглядел неважно — насколько можно было разглядеть в проклятой темноте. Во всяком случае, двигался он с трудом, а говорил перхая и запинаясь.
— В принципе, — констатировал он, — мы легко отделались. Ранарари могли нас и проморгать в этом месиве... Или наоборот — могли из огнеметов шарахнуть. Но они обычно пускают эту свою парализующую дрянь. Чтобы, значит, не угробить кого не надо...
— А они — ранарари — что, — с трудом выдавил из себя Палладини, — воюют со «стервятниками»? Или с вами — с Продавцами? Что это вообще за налет такой был? Ведь ты сказал, что они... Что они Камни эти у вас покупают...
— Одни — воюют, — меланхолично ответил Рога. — Другие — покупают... Ранарари — они ведь разные...
* * *
Очередная попытка уйти прочь от странного нагромождения каменных столбов и плит, погруженных в вечную ночь, закончилась, как и предшествующие: из мглы перед ними снова вынырнул то ли храм, то ли капище. Тот же самый или точно такой же, как тот, к которому они выходили тогда — до наступления рассвета.
— Так что же нам остается? — с досадой спросил Смольский. — Ждать, пока кончится запас воды, и спокойненько отдать богу душу? Или сначала попробовать взорвать эти красивые столбики? Может, тогда эта идиотская магия поломается? Надо же ведь что-то делать, черт возьми?!
— Ни то и ни другое... — Кэп устало опустился на угольно-черный песок. — Вы уже поняли, что уходить прочь от Ловушки — бессмысленно... Мне кажется, что в этот раз... Что нам стоило бы попробовать поступить наоборот: не уходить от этих скал, а войти внутрь этого лабиринта. У меня ощущение, что где-то там — в самом его сердце — лежит выход. Или — ключ к выходу... Правда, вряд ли выход этот ведет на свободу...
— Так на кой же черт он нам тогда сдался?! — окончательно утрачивая последние остатки решпекта, вспылил Смольский.
Он уставился на самозваного руководителя их непонятного похода воспаленным, злым взглядом. Листер этот взгляд выдержал.
Смольский откашлялся:
— У меня такое впечатление, что вы уже начинаете заговариваться, капитан. Какой это, извините за выражение, выход, если он не ведет на свободу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141