— Вы думаете — мы с вами еще встретимся?..
К счастью, Каю не пришлось выдумывать ответ. По селектору объявили посадочную готовность. Шаттл уже пробивал стратосферу Фронды. Стало не до разговоров.
Глава 3
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Вывеска на отделанной под дуб двери офиса гласила: «Алоиз Бибер. АГЕНТСТВО „РИАЛТИ“. Все виды рекламы». За дверью располагался «тамбур», содержавший в себе главным образом не слишком старую стерву Марджори Каллахан — секретаршу и единственного, за исключением самого генерального директора, сотрудника агентства. «Крутая Мардж» надежно — своей конторкой и силой непреклонного характера — преграждала путь к двери в собственно офис. Внутри же этого офиса находился в общем-то лишь письменный стол, размерами больше под стать бильярдному, за которым сидел генеральный директор агентства — плотно сложенный мужчина, как раз Алоизом Бибером, а чаще просто Бобром — и называвшийся. В зубах он держал недокуренную сигару, а прямо перед собой, на столе, — под старину сработанный, массивный блок связи.
Аппарат заливался трелью сигнала вызова.
Взять трубку Алоиз не торопился. Его мучили предчувствия.
Предчувствия эти не имели никакого отношения к рекламному бизнесу. Как, впрочем, не имело такого отношения и все его агентство. Строго говоря, Алоиз Бибер принадлежал к тому большинству населения Фронды, которое придерживалось гуманной точки зрения, что всех без исключения копирайтеров, имиджмейкеров и тому подобных паразитов рода человеческого от рекламы следует топить в первой попавшейся емкости сразу после рождения на свет. Да и размещать рекламу после зимнего кризиса и после того, как два крупнейших телецентра планеты были разнесены в клочья мятежными толпами, было некому и негде. Свой хлеб Алоиз зарабатывал другими делами.
И над этой стороной его деятельности сгущались тучи. Вот теперь ему звонят по арендованному за большие «бабки», защищенному каналу... Звонок по этому каналу мог исходить только от очень ограниченного круга людей (и ранарари). И все больше в этом круге становилось тех, от кого ничего хорошего Бибер услышать не ожидал. Со вздохом он поднял массивную трубку блока и поднес ее к уху. Выдавил из себя невнятное: «Алло»...
— Здравствуй, Бобер...
Худший вариант. Голос в трубке был не слишком тверд и не слишком уверен. Но слишком хорошо знаком тому, кого называли Бобром.
— Привет, Фостер... — вяло отозвался он и вынул сигару изо рта. — Что-то не так?
— Нет... Все так...
Не нравился Биберу голос на том конце провода, ох, не нравился.
— Ты не мог бы подъехать ко мне на полчасика? Сейчас, сразу. Это срочно...
— Да, разумеется...
Бибер не мог дать другого ответа человеку, который оплачивал «Агентство» и был его надежной крышей от невзгод и передряг здешней — так не похожей на нормальную жизнь Миров Федерации — действительности.
— Только... — на том конце вышла какая-то заминка. — Только никто не должен знать, что мы сегодня встречаемся... Оставь там записку... или скажи своим, что едешь по делам... Куда-нибудь. Только не ко мне...
— Заметано... — стараясь не выдавать удивления, заверил Бибер своего собеседника. — У тебя все в порядке, Фостер? Почему ты не врубаешь изображение?
— В порядке... И не вздумай прихватить с собой кого из своих — дело весьма деликатное и шестерок в него путать не стоит...
— Выезжаю немедленно, — как можно болеем уверенным тоном ответил собеседнику Бибер.
— Жду.
Из трубки полился сигнал отбоя. Некоторое время Бибер с недоумением смотрел на нее, потом аккуратно положил на место, снова поднял к уху и надавил клавишу селектора.
— Слушаю вас, шеф, — отозвался из трубки женский голос.
— Вот что, Мардж... — Бибер нервно погладил наметившуюся плешь и откашлялся. — У меня тут возникли делишки... неотложные. Так что я на час отбываю в Фарнуорт, гм, да... в Фарнуорт... (Формально распоряжение сверху: «Скажи своим, что едешь по делам... Куда-нибудь. Только не ко мне...» — было соблюдено, но преданной Марджори это «гм, да...» оставляло свободу для довольно определенных догадок.) Так что ты знаешь, что надо делать в случае... В том случае, если я не дам о себе знать до э-э... до часу.
— О'кей, — заверила его Мардж и повесила трубку.
Бибер раздавил окурок сигары в пепельнице с таким тщанием, словно хотел с ним вместе стереть в порошок и одолевавшую его тревогу. Крякнул с досадой, поднялся из-за стола и покинул свой кабинет через заднюю дверь.
* * *
В суете высадки Кай приложил максимум стараний, чтобы оторваться от Смольского — не хотелось в его присутствии предъявлять таможенным чинам документы на имя человека, не имеющего ни малейшего отношения к ветеринару Питерману. Помедлив, он прошел наконец через кабину идентификации, а оттуда — на выход, как раз к тому времени, когда остальные — довольно немногочисленные — пассажиры шаттла уже благополучно получали свой багаж в здании терминала.
В багаже этом для Кая тоже был предусмотрен — больше для того, чтобы не привлекать к нему внимания — некий довольно объемистый баул, получение которого заняло у него чуть ли не час. Тоскуя около единственной из шести действующей ленты транспортера, он прислушивался к объявлениям, которые бубнил невесть где расположенный громкоговоритель — тоже, похоже, единственный на весь терминал. Внедренный в местное «почтенное общество» резидент должен был встречать его и о своем присутствии — да и о том, что никаких непредвиденных осложнений вокруг не имеется — дать знать объявлением по сети оповещения прибывших.
Объявления не было.
Почему-то это не удивило Кая. Интуиция — а он привык доверять этому зыбкому инструменту человеческого сознания — с самого начала операции подсказывала ему, что все столь тщательно проверенные разработки экспертов Метрополии и «Эмбасси» в скором времени пойдут коту под хвост. В скорейшем — но ведь не сразу же!
Ладно — нет так нет. Воленс-ноленс приходилось переходить на один из резервных вариантов — только вот на какой?
Призадумавшись над этим вопросом, федеральный следователь чуть не проморгал свой багаж — тем более что видел его первый раз в жизни.
Чудом отловив проклятый баул, прежде чем тот пустился на второй круг унылого течения ленты транспортера, он направился было к выходу, но тут нечто неожиданное заставило его придержать шаг и прислушаться к гнусавому голосу громкоговорителя.
— «Пепел... — услышал он. — Пепел — это прах... Чтоб прахом не обернулись мечты ваши, обратите очи души своей к церкви Духовного Возрождения... Запомните: улица Трех Святых, девятнадцать. Каждый день — к вашим услугам проповедник и исповедальник. Пепел...»
Кай потряс головой. «Этак и заикой можно сделаться, — сказал он себе. — Странное совпадение... Отметиться, что ли, на этой самой улице Трех Святых? Хотя все это смахивает на элементарную подставку. И кажется, я клюнул на приманку — чуть ли не стал столбом посреди дороги, когда услышал слово „пепел“... Если кто-нибудь присматривается сейчас к прибывшим...»
Он продолжил движение к выходу — через загончики паспортного контроля и туннельчики таможенного досмотра. Все здесь, на Фронде, осуществлялось медленно и почти вручную, так что выйдя из угрюмой, наполовину так и недостроенной громады Космотерминала на свет божий, он почел себя чуть ли не счастливейшим из смертных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
К счастью, Каю не пришлось выдумывать ответ. По селектору объявили посадочную готовность. Шаттл уже пробивал стратосферу Фронды. Стало не до разговоров.
Глава 3
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Вывеска на отделанной под дуб двери офиса гласила: «Алоиз Бибер. АГЕНТСТВО „РИАЛТИ“. Все виды рекламы». За дверью располагался «тамбур», содержавший в себе главным образом не слишком старую стерву Марджори Каллахан — секретаршу и единственного, за исключением самого генерального директора, сотрудника агентства. «Крутая Мардж» надежно — своей конторкой и силой непреклонного характера — преграждала путь к двери в собственно офис. Внутри же этого офиса находился в общем-то лишь письменный стол, размерами больше под стать бильярдному, за которым сидел генеральный директор агентства — плотно сложенный мужчина, как раз Алоизом Бибером, а чаще просто Бобром — и называвшийся. В зубах он держал недокуренную сигару, а прямо перед собой, на столе, — под старину сработанный, массивный блок связи.
Аппарат заливался трелью сигнала вызова.
Взять трубку Алоиз не торопился. Его мучили предчувствия.
Предчувствия эти не имели никакого отношения к рекламному бизнесу. Как, впрочем, не имело такого отношения и все его агентство. Строго говоря, Алоиз Бибер принадлежал к тому большинству населения Фронды, которое придерживалось гуманной точки зрения, что всех без исключения копирайтеров, имиджмейкеров и тому подобных паразитов рода человеческого от рекламы следует топить в первой попавшейся емкости сразу после рождения на свет. Да и размещать рекламу после зимнего кризиса и после того, как два крупнейших телецентра планеты были разнесены в клочья мятежными толпами, было некому и негде. Свой хлеб Алоиз зарабатывал другими делами.
И над этой стороной его деятельности сгущались тучи. Вот теперь ему звонят по арендованному за большие «бабки», защищенному каналу... Звонок по этому каналу мог исходить только от очень ограниченного круга людей (и ранарари). И все больше в этом круге становилось тех, от кого ничего хорошего Бибер услышать не ожидал. Со вздохом он поднял массивную трубку блока и поднес ее к уху. Выдавил из себя невнятное: «Алло»...
— Здравствуй, Бобер...
Худший вариант. Голос в трубке был не слишком тверд и не слишком уверен. Но слишком хорошо знаком тому, кого называли Бобром.
— Привет, Фостер... — вяло отозвался он и вынул сигару изо рта. — Что-то не так?
— Нет... Все так...
Не нравился Биберу голос на том конце провода, ох, не нравился.
— Ты не мог бы подъехать ко мне на полчасика? Сейчас, сразу. Это срочно...
— Да, разумеется...
Бибер не мог дать другого ответа человеку, который оплачивал «Агентство» и был его надежной крышей от невзгод и передряг здешней — так не похожей на нормальную жизнь Миров Федерации — действительности.
— Только... — на том конце вышла какая-то заминка. — Только никто не должен знать, что мы сегодня встречаемся... Оставь там записку... или скажи своим, что едешь по делам... Куда-нибудь. Только не ко мне...
— Заметано... — стараясь не выдавать удивления, заверил Бибер своего собеседника. — У тебя все в порядке, Фостер? Почему ты не врубаешь изображение?
— В порядке... И не вздумай прихватить с собой кого из своих — дело весьма деликатное и шестерок в него путать не стоит...
— Выезжаю немедленно, — как можно болеем уверенным тоном ответил собеседнику Бибер.
— Жду.
Из трубки полился сигнал отбоя. Некоторое время Бибер с недоумением смотрел на нее, потом аккуратно положил на место, снова поднял к уху и надавил клавишу селектора.
— Слушаю вас, шеф, — отозвался из трубки женский голос.
— Вот что, Мардж... — Бибер нервно погладил наметившуюся плешь и откашлялся. — У меня тут возникли делишки... неотложные. Так что я на час отбываю в Фарнуорт, гм, да... в Фарнуорт... (Формально распоряжение сверху: «Скажи своим, что едешь по делам... Куда-нибудь. Только не ко мне...» — было соблюдено, но преданной Марджори это «гм, да...» оставляло свободу для довольно определенных догадок.) Так что ты знаешь, что надо делать в случае... В том случае, если я не дам о себе знать до э-э... до часу.
— О'кей, — заверила его Мардж и повесила трубку.
Бибер раздавил окурок сигары в пепельнице с таким тщанием, словно хотел с ним вместе стереть в порошок и одолевавшую его тревогу. Крякнул с досадой, поднялся из-за стола и покинул свой кабинет через заднюю дверь.
* * *
В суете высадки Кай приложил максимум стараний, чтобы оторваться от Смольского — не хотелось в его присутствии предъявлять таможенным чинам документы на имя человека, не имеющего ни малейшего отношения к ветеринару Питерману. Помедлив, он прошел наконец через кабину идентификации, а оттуда — на выход, как раз к тому времени, когда остальные — довольно немногочисленные — пассажиры шаттла уже благополучно получали свой багаж в здании терминала.
В багаже этом для Кая тоже был предусмотрен — больше для того, чтобы не привлекать к нему внимания — некий довольно объемистый баул, получение которого заняло у него чуть ли не час. Тоскуя около единственной из шести действующей ленты транспортера, он прислушивался к объявлениям, которые бубнил невесть где расположенный громкоговоритель — тоже, похоже, единственный на весь терминал. Внедренный в местное «почтенное общество» резидент должен был встречать его и о своем присутствии — да и о том, что никаких непредвиденных осложнений вокруг не имеется — дать знать объявлением по сети оповещения прибывших.
Объявления не было.
Почему-то это не удивило Кая. Интуиция — а он привык доверять этому зыбкому инструменту человеческого сознания — с самого начала операции подсказывала ему, что все столь тщательно проверенные разработки экспертов Метрополии и «Эмбасси» в скором времени пойдут коту под хвост. В скорейшем — но ведь не сразу же!
Ладно — нет так нет. Воленс-ноленс приходилось переходить на один из резервных вариантов — только вот на какой?
Призадумавшись над этим вопросом, федеральный следователь чуть не проморгал свой багаж — тем более что видел его первый раз в жизни.
Чудом отловив проклятый баул, прежде чем тот пустился на второй круг унылого течения ленты транспортера, он направился было к выходу, но тут нечто неожиданное заставило его придержать шаг и прислушаться к гнусавому голосу громкоговорителя.
— «Пепел... — услышал он. — Пепел — это прах... Чтоб прахом не обернулись мечты ваши, обратите очи души своей к церкви Духовного Возрождения... Запомните: улица Трех Святых, девятнадцать. Каждый день — к вашим услугам проповедник и исповедальник. Пепел...»
Кай потряс головой. «Этак и заикой можно сделаться, — сказал он себе. — Странное совпадение... Отметиться, что ли, на этой самой улице Трех Святых? Хотя все это смахивает на элементарную подставку. И кажется, я клюнул на приманку — чуть ли не стал столбом посреди дороги, когда услышал слово „пепел“... Если кто-нибудь присматривается сейчас к прибывшим...»
Он продолжил движение к выходу — через загончики паспортного контроля и туннельчики таможенного досмотра. Все здесь, на Фронде, осуществлялось медленно и почти вручную, так что выйдя из угрюмой, наполовину так и недостроенной громады Космотерминала на свет божий, он почел себя чуть ли не счастливейшим из смертных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141