Видно из этого, что Мазепа хочет отклониться к Станиславу.
16. Мазепа несколько раз посылал полтавского козака Кондаченка и другого человека, по прозванию Быевского, в Крым и в Белогородчину к татарским салтанам и к самому хану. Кажется, это он делал для того, чтобы расположить их к себе и в свое время употребить на свои услуги.
17. В конце июня 1706 года, по возвращении из Минска, Мазепа был в гостях у меня, Кочубея, и, немного подгулявши, когда я, хозяин, провозгласил его здоровье, он, вздохнувши, сказал: «Какая мне утеха, когда я всегда жду опасности, как вол обуха». Потом, обратившись к жене моей, начал хвалить изменников Выговского и Бруховецкого, говорил, что и он сам промышлял бы о своей цельности и вольности, да никто не хочет помогать ему, а также и муж ее.
18. В Киеве в сентябре 1707 года гетман говорил полковникам: «Не думайте, чтоб я хотел после себя возложить гетманство на Войнаровского. И теперь готов уступить свой сан другому, лишь бы он мог оборонять отчизну. Если же, по привычке, хотите на мне оставить эту тягость, то должны слушать меня. Я сношусь и с ханом, и с силистрийским пашою, только от них, кажется, мало надежды и придется нам начинать свое дело с иной бочки и браться за сабли». Вероятно, под этою бочкой он разумел короля Станислава.
19. Мазепа держит около себя слуг лядской породы и употребляет для посылок без царского указа, а это не годится.
20. Государь запретил пропускать людей с левого берега на правый, а гетман этого указа не исполняет. Мать гетмана, умершая игуменья, перевела много людей с левого берега на правый в основанные ею слободы. Да и, кроме того, по всем опустевшим городам и селам правой стороны густо заселяются жители, уходя с левой стороны. Таким образом, правая сторона становится многолюдною, а на левой население умалилось и оставшимся жителям стало труднее содержать охотницкие полки, и все думают уходить за Днепр.
21. На Коломацкой раде постановлено стараться, чтобы малороссияне с великороссиянами вступали в родство и свойство, а гетман до того не допускает и даже недоволен, когда узнает, что малороссияне с великороссиянами водят хлеб-соль. От этого между теми и другими увеличивается удаление и незнакомство.
22. В прежние времена малороссийские города были хорошо укреплены, а теперь уже «не оправляются», и сам Батурин 20 лет стоит без починки. Но свой подворок Гончаровку, где гетман сам живет, он обнес значительным валом. Люди думают, что города нарочно не оправляются для того, чтобы не в силах были обороняться от тех, которых гетман призовет.
23. Гетман предостерегал запорожцев, что государь хочет их уничтожить; а когда разнеслась весть, что запорожцы хотят, согласясь с татарами, сделать набег на слободские полки, то сказал: «Чай нецнотливые сыны онии (пусть бы эти недобрые дети) все, коли що мают чинити, коли б уже чинили, а то тилько оголошаются (только разглашают), аки дражнют!»
24. Одна близкая к Мазепе особа в разговоре выразилась о татарах: «Дайте вы той речи теперь покой (перестаньте говорить об этом!) Тии люде будут нам вскоре потребнии!»
25. Львовский мещанин Русинович привозил Мазепе письма от разных польских панов. Этот мещанин рассказывал, что гетман Сенявский поручал сказать Мазепе, чтобы козаки были с поляками, а Мазепа выразился, что он сам шляхтич, природный поляк, и жалеет, что царь утесняет Польшу. Этот Русинович говорил, что все ляхи любят Мазепу и надеются, что он поможет Речи Посполитой деньгами, и передавшийся к шведам пан Яблоновский говорил: «Маем добрую надею о Украине, же в ней найдутся шляхта, братья наши».
26. Гетман самовольно распоряжается войсковою казною, берет из нее сколько хочет и дарит сколько и кому хочет, из арендных и индуктных (со ввозных торговых пошлин) сборов берет в свою пользу 50 000 злотых. Кочубей полагает, что индуктный сбор можно было бы обратить в царскую казну. С гетмана довольно было десяти городов Гадяцкого полка и нескольких волостей: Шестаковской, Ропской, Быховской и Самборской. Он же берет себе еще немало со всех полков из сумм порукавичныхи арендовых, отчего шинкари, платя высокие арендные суммы, продают дороже горелку и чрез то происходит народу отягощение.
27. «Прежде полковники выбирались вольными голосами, а теперь за полковничьи уряды берут взятки и получает уряд не заслуженный товарищ, достойный такой чести, а тот, кто в силах заплатить. Умер киевский полковник Солонина: он служил царям верно от самого поступления Малой России под царскую державу и был 20 лет на полковничьем уряде. Гетман отобрал его села и отдал своей матери, игуменье Магдалине, а оставшимся после Солонины внукам и племянникам ничего не дал. Умер обозный Борковский, оставил вдову и двух несовершеннолетних сыновей. Гетман отнял у них село, которым покойник владел 20 лет по жалованной грамоте. и, кроме того, взял на гетманский двор местечко, принадлежавшее уряду генерального обозного.
Наконец, Кочубей, в дополнение ко всему, представил песню, сложенную Мазепой, в которой, по толкованию Кочубея, «значное противу державы великого государя оказуется противление».
Министры задумали сделать придирку, очевидно, с тем, чтобы иметь юридическое право, по обычаю тогдашнего судопроизводства, подвергнуть доносителей пытке. Они нашли, что донесение Федора Осипова, доставленное прежде киевскому губернатору, в одной черте не сходится с показанием Кочубея.
В донесении Федора Осипова, со слов Искры, говорилось, что Мазепа, после неудавшегося умысла на жизнь государя во время приезда в Батурин Кикина, «всячески тщился, чтоб его, государя, смерти предать или в руки взять и неприятелям отдать, а в мимошедший Филиппов пост, совокупившись с полками своими, хотел идти на великороссийские городы». В дополнительных же статьях Кочубея о намерениях гетмана отдать государя в руки неприятелей и о походе войною на великороссийские города не говорится. Спрошенный по этому поводу Искра показал, что все это слышал он от Кочубея при жене последнего, и тогда Искра советовал Кочубею подождать с доносом, пока не явятся очевидные признаки преступности Мазепы. Спросили об этом Кочубея. Он показал, что от Искры ничего подобного не слыхал. Этого было довольно. Нашли разноречие между показаниями доносителей, развели их по разным покоям и приставили к ним караул, а пожитки и письма их описали.
Спрошенный потом поп Святайло показал, что о намерениях Мазепы слышал от одного Кочубея и по просьбе последнего приводил к нему свояка своего Петра Яценка. Когда гетман послал взять Кочубея в Диканьке, предуведомленный о том заранее Святайло поехал в Красный Кут и оттуда, по просьбе Кочубея и Искры, отправился с ними в Смоленск.
Сотник Кованько, на которого указал Кочубей как на свидетеля, слышавшего слова ксендза Заленского в Печерском монастыре, показал, что видел какого-то ксендза у своего полковника, а как зовут ксендза — не знает; козаки, бывшие там, спросили ксендза: «Где швед?» Этот ксендз отвечал при нем: «Швед теперь притаился, но может вдруг поднять такой огонь, что не скоро затушишь!» Козаки спросили ксендза: «На кого пойдет швед, не на нас ли?» А ксендз отвечал: «Не на вас». Кованько больше ничего не слыхал, а Кочубей научил его говорить при царских министрах об этом «с иными околичностями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
16. Мазепа несколько раз посылал полтавского козака Кондаченка и другого человека, по прозванию Быевского, в Крым и в Белогородчину к татарским салтанам и к самому хану. Кажется, это он делал для того, чтобы расположить их к себе и в свое время употребить на свои услуги.
17. В конце июня 1706 года, по возвращении из Минска, Мазепа был в гостях у меня, Кочубея, и, немного подгулявши, когда я, хозяин, провозгласил его здоровье, он, вздохнувши, сказал: «Какая мне утеха, когда я всегда жду опасности, как вол обуха». Потом, обратившись к жене моей, начал хвалить изменников Выговского и Бруховецкого, говорил, что и он сам промышлял бы о своей цельности и вольности, да никто не хочет помогать ему, а также и муж ее.
18. В Киеве в сентябре 1707 года гетман говорил полковникам: «Не думайте, чтоб я хотел после себя возложить гетманство на Войнаровского. И теперь готов уступить свой сан другому, лишь бы он мог оборонять отчизну. Если же, по привычке, хотите на мне оставить эту тягость, то должны слушать меня. Я сношусь и с ханом, и с силистрийским пашою, только от них, кажется, мало надежды и придется нам начинать свое дело с иной бочки и браться за сабли». Вероятно, под этою бочкой он разумел короля Станислава.
19. Мазепа держит около себя слуг лядской породы и употребляет для посылок без царского указа, а это не годится.
20. Государь запретил пропускать людей с левого берега на правый, а гетман этого указа не исполняет. Мать гетмана, умершая игуменья, перевела много людей с левого берега на правый в основанные ею слободы. Да и, кроме того, по всем опустевшим городам и селам правой стороны густо заселяются жители, уходя с левой стороны. Таким образом, правая сторона становится многолюдною, а на левой население умалилось и оставшимся жителям стало труднее содержать охотницкие полки, и все думают уходить за Днепр.
21. На Коломацкой раде постановлено стараться, чтобы малороссияне с великороссиянами вступали в родство и свойство, а гетман до того не допускает и даже недоволен, когда узнает, что малороссияне с великороссиянами водят хлеб-соль. От этого между теми и другими увеличивается удаление и незнакомство.
22. В прежние времена малороссийские города были хорошо укреплены, а теперь уже «не оправляются», и сам Батурин 20 лет стоит без починки. Но свой подворок Гончаровку, где гетман сам живет, он обнес значительным валом. Люди думают, что города нарочно не оправляются для того, чтобы не в силах были обороняться от тех, которых гетман призовет.
23. Гетман предостерегал запорожцев, что государь хочет их уничтожить; а когда разнеслась весть, что запорожцы хотят, согласясь с татарами, сделать набег на слободские полки, то сказал: «Чай нецнотливые сыны онии (пусть бы эти недобрые дети) все, коли що мают чинити, коли б уже чинили, а то тилько оголошаются (только разглашают), аки дражнют!»
24. Одна близкая к Мазепе особа в разговоре выразилась о татарах: «Дайте вы той речи теперь покой (перестаньте говорить об этом!) Тии люде будут нам вскоре потребнии!»
25. Львовский мещанин Русинович привозил Мазепе письма от разных польских панов. Этот мещанин рассказывал, что гетман Сенявский поручал сказать Мазепе, чтобы козаки были с поляками, а Мазепа выразился, что он сам шляхтич, природный поляк, и жалеет, что царь утесняет Польшу. Этот Русинович говорил, что все ляхи любят Мазепу и надеются, что он поможет Речи Посполитой деньгами, и передавшийся к шведам пан Яблоновский говорил: «Маем добрую надею о Украине, же в ней найдутся шляхта, братья наши».
26. Гетман самовольно распоряжается войсковою казною, берет из нее сколько хочет и дарит сколько и кому хочет, из арендных и индуктных (со ввозных торговых пошлин) сборов берет в свою пользу 50 000 злотых. Кочубей полагает, что индуктный сбор можно было бы обратить в царскую казну. С гетмана довольно было десяти городов Гадяцкого полка и нескольких волостей: Шестаковской, Ропской, Быховской и Самборской. Он же берет себе еще немало со всех полков из сумм порукавичныхи арендовых, отчего шинкари, платя высокие арендные суммы, продают дороже горелку и чрез то происходит народу отягощение.
27. «Прежде полковники выбирались вольными голосами, а теперь за полковничьи уряды берут взятки и получает уряд не заслуженный товарищ, достойный такой чести, а тот, кто в силах заплатить. Умер киевский полковник Солонина: он служил царям верно от самого поступления Малой России под царскую державу и был 20 лет на полковничьем уряде. Гетман отобрал его села и отдал своей матери, игуменье Магдалине, а оставшимся после Солонины внукам и племянникам ничего не дал. Умер обозный Борковский, оставил вдову и двух несовершеннолетних сыновей. Гетман отнял у них село, которым покойник владел 20 лет по жалованной грамоте. и, кроме того, взял на гетманский двор местечко, принадлежавшее уряду генерального обозного.
Наконец, Кочубей, в дополнение ко всему, представил песню, сложенную Мазепой, в которой, по толкованию Кочубея, «значное противу державы великого государя оказуется противление».
Министры задумали сделать придирку, очевидно, с тем, чтобы иметь юридическое право, по обычаю тогдашнего судопроизводства, подвергнуть доносителей пытке. Они нашли, что донесение Федора Осипова, доставленное прежде киевскому губернатору, в одной черте не сходится с показанием Кочубея.
В донесении Федора Осипова, со слов Искры, говорилось, что Мазепа, после неудавшегося умысла на жизнь государя во время приезда в Батурин Кикина, «всячески тщился, чтоб его, государя, смерти предать или в руки взять и неприятелям отдать, а в мимошедший Филиппов пост, совокупившись с полками своими, хотел идти на великороссийские городы». В дополнительных же статьях Кочубея о намерениях гетмана отдать государя в руки неприятелей и о походе войною на великороссийские города не говорится. Спрошенный по этому поводу Искра показал, что все это слышал он от Кочубея при жене последнего, и тогда Искра советовал Кочубею подождать с доносом, пока не явятся очевидные признаки преступности Мазепы. Спросили об этом Кочубея. Он показал, что от Искры ничего подобного не слыхал. Этого было довольно. Нашли разноречие между показаниями доносителей, развели их по разным покоям и приставили к ним караул, а пожитки и письма их описали.
Спрошенный потом поп Святайло показал, что о намерениях Мазепы слышал от одного Кочубея и по просьбе последнего приводил к нему свояка своего Петра Яценка. Когда гетман послал взять Кочубея в Диканьке, предуведомленный о том заранее Святайло поехал в Красный Кут и оттуда, по просьбе Кочубея и Искры, отправился с ними в Смоленск.
Сотник Кованько, на которого указал Кочубей как на свидетеля, слышавшего слова ксендза Заленского в Печерском монастыре, показал, что видел какого-то ксендза у своего полковника, а как зовут ксендза — не знает; козаки, бывшие там, спросили ксендза: «Где швед?» Этот ксендз отвечал при нем: «Швед теперь притаился, но может вдруг поднять такой огонь, что не скоро затушишь!» Козаки спросили ксендза: «На кого пойдет швед, не на нас ли?» А ксендз отвечал: «Не на вас». Кованько больше ничего не слыхал, а Кочубей научил его говорить при царских министрах об этом «с иными околичностями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120