..
Луженая глотка - и никаких других достоинств руководителя.
Я ненавидел его. Он был моим Клавдием. О боги, пошлите мне пятый акт!
Но вдруг мысль об ужине и ванной дошла до меня. И то и другое было
весьма кстати. Если бы я настаивал на своем, то вызвал бы еще больше
подозрений.
Я стряхнул песчинки, приставшие к рукаву.
- Вы правы, Эмори. Я принимаю ваше предложение.
- Мы можем отлично поужинать у меня в каюте. Душ был благословением,
свежий комбинезон - Божьей милостью, а пища благоухала, как небесная амб-
розия.
Бифштексы мы съели в полном молчании. Когда на столе появились десерт
и кофе, он предложил: - Почему бы тебе не остаться ночью на станции?
Поэтам тоже иногда необходимо выспаться.
Я покачал головой.
- У меня много работы. Нужно успеть. До отлета слишком мало времени.
- Помнится, несколько дней назад ты уверял, что почти все закончил.
- Почти - это не совсем.
- И еще ты рассказывал, что по вечерам в Храме бывает служба.
- По вечерам я работаю в своей комнате. Эмори как-то странно взглянул
на меня. Наконец он изрек "Гэллинджер", и я со вздохом поднял глаза - мое
имя в его устах всегда связано для меня с очередной неприятностью.
- Разумеется, это не мое дело,- продолжил он,- но пока мы здесь, все
дела - мои. Бетти говорит, что у тебя там девушка...
Это был не вопрос. Это было утверждение, повисшее в воздухе и ждущее
ответа.
Ты сука, Бетти, корова и сука. Вдобавок ревнивая. Зачем ты суешь в это
свой нос, а потом еще и треплешься?
- Даже так? - в отличие от него я не утверждал - я спрашивал.
- Именно так,- ответил он.- Как руководитель экспедиции, я обязан
следить, чтобы взаимоотношения с местным населением были корректными и
дружественными.
- Вы говорите о марсианах,- возразил я,- словно это какие-то паршивые
туземцы. Нет ничего более далекого от правды.
Я поднялся.
- Когда я опубликую все, что мне известно, на Земле узнают истину. Я
расскажу о тех вещах, которые никогда не приходили в голову
достопочтенному доктору. Муру. Я поведаю о трагедии умирающей расы,
покорившейся и оттого обреченной. И я расскажу, как это случилось - и
услышу стоны разбитых сердец. На черта нужны мне все премии и почести,
которыми меня осыплют! А их культура существовала в те времена, когда наши
предки еще учились добывать огонь и бегали за саблезубыми тиграми,
размахивая примитивной дубиной!
- Все это прекрасно. Так есть у тебя там девушка?
- Да! - заорал я.- Да, Клавдий! Да, папочка! Да, Эмори! Но я открою
вам еще одну тайну. Они уже мертвы. Стерильны. Следующего поколения не
будет.
Я немного помедлил и добавил: - Они останутся жить только в моих
статьях, в микропленках и магнитофонных записях. И еще в стихах о девушке,
над которой тяготеет проклятие, и о ее танце, которым она рассказывала об
этом.
- М-да,- вздохнул Эмори.- Последние месяцы ты вел себя несколько
необычно. Временами ты даже бывал вежлив. А я никак не мог понять, что с
тобой творится.
Я опустил голову.
- Это из-за нее ты как смерч носился по пустыне?
- Да.
- Зачем?
Я взглянул на него.
- Затем, что она куда-то исчезла. Не знаю куда и почему. Мне хотелось
найти ее до отлета.
Эмори повторил свое "м-да".
Он откинулся на спинку кресла, сунул руку в ящик стола и вытащил
оттуда какую-то вещицу, завернутую в полотенце. Развернул. Передо мной
возник женский портрет, окантованный в рамку.
- Моя жена,- произнес Эмори. На редкость привлекательное лицо и
странные миндалевидные глаза.
- Ты ведь знаешь, я моряк,- начал он.- Когда-то был младшим офицером.
Тоща я и встретил ее в Японии.
Там, где я родился, считалось немыслимым жениться на женщине другой
расы, поэтому мы никогда не были в официальном браке. Но она все равно
была моей женой. Я был на другом конце света, когда она умерла. Наших
детей забрали, и с тех пор я их никогда не видел. Даже не смог узнать, в
какой приют они попали. Все это было давно, и лишь несколько человек знают
об этом.
- Сочувствую вам,- сказал я.
- Не стоит. Забудь об этом. Но,- он запустил пятерню в волосы и
посмотрел на меня,- если ты хочешь
взять ее с собой - так и сделай. Мне снимут голову, но я уже слишком
стар, чтобы и дальше таскаться по экспедициям. Желаю тебе удачи, сынок.
Он допил свой остывший кофе. Отодвинул стул. И сказал: - Можешь взять
джипстер.
Дважды я пытался произнести "спасибо", но не смог. Просто встал и
пошел прочь.
- Сэйонара (Прощай (яп.)) и все такое,- прошептал он у меня за спиной.
- Она здесь, Гэллинджер! - донесся до меня чей-то крик.
Я оглянулся.
- Кейн!
Я не разглядел его в темноте, но кто еще может так сопеть?
Пришлось подождать, пока он приблизится.
- Ты о чем?
- О розе. О твоей розе.
У него в руках был прозрачный пластиковый контейнер, разделенный
перегородкой надвое. В нижней половине плескалась жидкость и в ней плавал
стебель. А в верхней - как бокал кларета в кромешной тьме, сияла
великолепная, только что распустившаяся роза.
- Спасибо,- поблагодарил я, бережно пряча контейнер под куртку.
- Возвращаешься в Тиреллиан?
- Да.
- Я видел, как ты приехал, и понес тебе розу. Только мы разминулись у
каюты капитана. Эмори был занят. Он сказал, что тебя можно найти в горах.
- Еще раз спасибо.
- Ее стебель в специальном растворе, так что цветок не увянет
несколько недель. Я кивнул на прощание и поехал.
В горы - дальшеи дальше. Небо надо мной было словно ковш льда с
вмерзшими в него неподвижными лунами. Подъем стал круче, и мой маленький
ослик заупрямился. Пришлось подстегнуть его, добавив газу. Я поднялся еще
выше и, узнав зеленую немигающую звезду, почувствовал в горле горький ком.
Роза в контейнере стучалась в мою грудь, как второе сердце. Ослик закричал
громко и жалобно, потом стал кашлять - я подхлестнул его снова, и он умер.
Я поставил джипстер на тормоз и выбрался из машины. Дальше придется
идти пешком.
Холодно, так холодно. Здесь, вверху. Ночью? Почему? Почему она это
сделала? Зачем бежать от костра в наступившей ночи?
Я поднимался, спускался вниз, обходя и перепрыгивая трещины и ущелья с
недоступной для Земли легкостью.
Мне осталось всего два дня. Любимая, за что ты решила меня оставить?
Я полз под каменными карнизами. Преодолевал гребни. Я царапал колени и
локти, от моей куртки остались лохмотья.
Ты не отвечаешь мне, Малан? Неужели ты и в самом деле так ненавидишь
твой народ? И я воззвал к другим богам. Вишну, ты - хранитель, защити ее!
Дай отыскать.
Иегова?
Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба?
Кто из вас ответит мне - где она?..
Мои мольбы достигли высот небесных, но надежда оставалась тщетной.
Посыпались камни, я повис на краю. выступа. Мои пальцы так окоченели,
и так трудно было не сорваться с почти отвесной стены...
Я посмотрел вниз - футов двенадцать. Я разжал пальцы, упал и покатился
по склону.
В это мгновение я услышал ее крик.
Я лежал на спине и смотрел в небо. Она звала меня откуда-то из высоты:
- Гэллинджер! Я оставался неподвижным. - Гэллинджер! И я почувствовал ее
приближение.
Под ее шагами похрустывали и осыпались камешки на тропе справа от
меня.
Я вскочил и спрятался за валун. Она миновала обрыв и шла наугад по
камням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Луженая глотка - и никаких других достоинств руководителя.
Я ненавидел его. Он был моим Клавдием. О боги, пошлите мне пятый акт!
Но вдруг мысль об ужине и ванной дошла до меня. И то и другое было
весьма кстати. Если бы я настаивал на своем, то вызвал бы еще больше
подозрений.
Я стряхнул песчинки, приставшие к рукаву.
- Вы правы, Эмори. Я принимаю ваше предложение.
- Мы можем отлично поужинать у меня в каюте. Душ был благословением,
свежий комбинезон - Божьей милостью, а пища благоухала, как небесная амб-
розия.
Бифштексы мы съели в полном молчании. Когда на столе появились десерт
и кофе, он предложил: - Почему бы тебе не остаться ночью на станции?
Поэтам тоже иногда необходимо выспаться.
Я покачал головой.
- У меня много работы. Нужно успеть. До отлета слишком мало времени.
- Помнится, несколько дней назад ты уверял, что почти все закончил.
- Почти - это не совсем.
- И еще ты рассказывал, что по вечерам в Храме бывает служба.
- По вечерам я работаю в своей комнате. Эмори как-то странно взглянул
на меня. Наконец он изрек "Гэллинджер", и я со вздохом поднял глаза - мое
имя в его устах всегда связано для меня с очередной неприятностью.
- Разумеется, это не мое дело,- продолжил он,- но пока мы здесь, все
дела - мои. Бетти говорит, что у тебя там девушка...
Это был не вопрос. Это было утверждение, повисшее в воздухе и ждущее
ответа.
Ты сука, Бетти, корова и сука. Вдобавок ревнивая. Зачем ты суешь в это
свой нос, а потом еще и треплешься?
- Даже так? - в отличие от него я не утверждал - я спрашивал.
- Именно так,- ответил он.- Как руководитель экспедиции, я обязан
следить, чтобы взаимоотношения с местным населением были корректными и
дружественными.
- Вы говорите о марсианах,- возразил я,- словно это какие-то паршивые
туземцы. Нет ничего более далекого от правды.
Я поднялся.
- Когда я опубликую все, что мне известно, на Земле узнают истину. Я
расскажу о тех вещах, которые никогда не приходили в голову
достопочтенному доктору. Муру. Я поведаю о трагедии умирающей расы,
покорившейся и оттого обреченной. И я расскажу, как это случилось - и
услышу стоны разбитых сердец. На черта нужны мне все премии и почести,
которыми меня осыплют! А их культура существовала в те времена, когда наши
предки еще учились добывать огонь и бегали за саблезубыми тиграми,
размахивая примитивной дубиной!
- Все это прекрасно. Так есть у тебя там девушка?
- Да! - заорал я.- Да, Клавдий! Да, папочка! Да, Эмори! Но я открою
вам еще одну тайну. Они уже мертвы. Стерильны. Следующего поколения не
будет.
Я немного помедлил и добавил: - Они останутся жить только в моих
статьях, в микропленках и магнитофонных записях. И еще в стихах о девушке,
над которой тяготеет проклятие, и о ее танце, которым она рассказывала об
этом.
- М-да,- вздохнул Эмори.- Последние месяцы ты вел себя несколько
необычно. Временами ты даже бывал вежлив. А я никак не мог понять, что с
тобой творится.
Я опустил голову.
- Это из-за нее ты как смерч носился по пустыне?
- Да.
- Зачем?
Я взглянул на него.
- Затем, что она куда-то исчезла. Не знаю куда и почему. Мне хотелось
найти ее до отлета.
Эмори повторил свое "м-да".
Он откинулся на спинку кресла, сунул руку в ящик стола и вытащил
оттуда какую-то вещицу, завернутую в полотенце. Развернул. Передо мной
возник женский портрет, окантованный в рамку.
- Моя жена,- произнес Эмори. На редкость привлекательное лицо и
странные миндалевидные глаза.
- Ты ведь знаешь, я моряк,- начал он.- Когда-то был младшим офицером.
Тоща я и встретил ее в Японии.
Там, где я родился, считалось немыслимым жениться на женщине другой
расы, поэтому мы никогда не были в официальном браке. Но она все равно
была моей женой. Я был на другом конце света, когда она умерла. Наших
детей забрали, и с тех пор я их никогда не видел. Даже не смог узнать, в
какой приют они попали. Все это было давно, и лишь несколько человек знают
об этом.
- Сочувствую вам,- сказал я.
- Не стоит. Забудь об этом. Но,- он запустил пятерню в волосы и
посмотрел на меня,- если ты хочешь
взять ее с собой - так и сделай. Мне снимут голову, но я уже слишком
стар, чтобы и дальше таскаться по экспедициям. Желаю тебе удачи, сынок.
Он допил свой остывший кофе. Отодвинул стул. И сказал: - Можешь взять
джипстер.
Дважды я пытался произнести "спасибо", но не смог. Просто встал и
пошел прочь.
- Сэйонара (Прощай (яп.)) и все такое,- прошептал он у меня за спиной.
- Она здесь, Гэллинджер! - донесся до меня чей-то крик.
Я оглянулся.
- Кейн!
Я не разглядел его в темноте, но кто еще может так сопеть?
Пришлось подождать, пока он приблизится.
- Ты о чем?
- О розе. О твоей розе.
У него в руках был прозрачный пластиковый контейнер, разделенный
перегородкой надвое. В нижней половине плескалась жидкость и в ней плавал
стебель. А в верхней - как бокал кларета в кромешной тьме, сияла
великолепная, только что распустившаяся роза.
- Спасибо,- поблагодарил я, бережно пряча контейнер под куртку.
- Возвращаешься в Тиреллиан?
- Да.
- Я видел, как ты приехал, и понес тебе розу. Только мы разминулись у
каюты капитана. Эмори был занят. Он сказал, что тебя можно найти в горах.
- Еще раз спасибо.
- Ее стебель в специальном растворе, так что цветок не увянет
несколько недель. Я кивнул на прощание и поехал.
В горы - дальшеи дальше. Небо надо мной было словно ковш льда с
вмерзшими в него неподвижными лунами. Подъем стал круче, и мой маленький
ослик заупрямился. Пришлось подстегнуть его, добавив газу. Я поднялся еще
выше и, узнав зеленую немигающую звезду, почувствовал в горле горький ком.
Роза в контейнере стучалась в мою грудь, как второе сердце. Ослик закричал
громко и жалобно, потом стал кашлять - я подхлестнул его снова, и он умер.
Я поставил джипстер на тормоз и выбрался из машины. Дальше придется
идти пешком.
Холодно, так холодно. Здесь, вверху. Ночью? Почему? Почему она это
сделала? Зачем бежать от костра в наступившей ночи?
Я поднимался, спускался вниз, обходя и перепрыгивая трещины и ущелья с
недоступной для Земли легкостью.
Мне осталось всего два дня. Любимая, за что ты решила меня оставить?
Я полз под каменными карнизами. Преодолевал гребни. Я царапал колени и
локти, от моей куртки остались лохмотья.
Ты не отвечаешь мне, Малан? Неужели ты и в самом деле так ненавидишь
твой народ? И я воззвал к другим богам. Вишну, ты - хранитель, защити ее!
Дай отыскать.
Иегова?
Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба?
Кто из вас ответит мне - где она?..
Мои мольбы достигли высот небесных, но надежда оставалась тщетной.
Посыпались камни, я повис на краю. выступа. Мои пальцы так окоченели,
и так трудно было не сорваться с почти отвесной стены...
Я посмотрел вниз - футов двенадцать. Я разжал пальцы, упал и покатился
по склону.
В это мгновение я услышал ее крик.
Я лежал на спине и смотрел в небо. Она звала меня откуда-то из высоты:
- Гэллинджер! Я оставался неподвижным. - Гэллинджер! И я почувствовал ее
приближение.
Под ее шагами похрустывали и осыпались камешки на тропе справа от
меня.
Я вскочил и спрятался за валун. Она миновала обрыв и шла наугад по
камням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11