Но я также знаю, что у вас хватит сил".
"Попытаюсь..."
Холодный ветер с гор ворвался в открытую гостиную и взъерошил герани.
Вики откинулась назад и почувствовала ветер лицом, глаза ее глядели за
кирпичную стену, туда, где покрытая тенью гора казалась вдруг повисшей над
миром.
- Он дитя особого времени, - сказала она чуть погодя. - Я буду
учиться ждать его.
Лидия изучала ее профиль; но вот она кивнула и поднялась.
- Я хочу побыть с ним еще.
- Да. Конечно, идите.
Вики сидела, пока над ней не встала звездная ночь. Наконец она
почувствовала, что холодно, и ушла в дом.
Осень, зима, весна...
Лето.
Прошлым вечером я немного выпил в баре старого отеля "Ла Фонда".
Теперь я разглядывал фасад здания и ждал, посматривая иногда за низкую
сетчатую ограду и направо, вверх по улице. Тоскливое зрелище. Отель "Ла
Фонда" исключение: он сам по себе. Кирпичный, штукатуренный. Он
разнообразит собой район бурых развалюх, противопоставляя себя местному
кирпичу и черепице. Господи, какое солнце! Оно огнем опускалось на
площадь, текло мне на спину. Если бы на мне была рубашка с длинными
рукавами, я был бы просто подрумянен. Так же я скоро стану испепеленным
солнцем трупом или обваренным раком. В зависимости от того, как пойдут
дела... Жизнь, скорее всего, череда происходящих с вами происшествий,
которые успевают стрястись, пока вы ждете чего-то главного, ибо сама по
себе жизнь - коллекция главных событий.
Оружие лежало у моих ног. Винтовка была прикрыта темной курткой,
которую я носил вчера вечером. С ней я провел день наверху, на холмах, я
даже спал с ней ряд прошедших ночей. Вчера я разобрал ее, вычистил,
смазал. Теперь винтовка заряжена, готова. Нет нужды возиться с ней снова,
пока не пришло время использовать. Другой бы поднял ее, стал бы ей играть,
положил бы на место... Пока пространство жизни ожидает меня, я всегда буду
убежден в том, что каждый должен делать любое дело хорошо. Мир приходит к
вам через чувства. Нет возможности предотвратить его целостность и
краткость смерти, как бы я того ни желал. Мир внедряет модель самого себя
поверх вашего внутреннего бытия. Таким образом, я чувствую его внутри, вот
здесь. Его воля, значит, сильнее, чем моя собственная, и я лишь часть
всего, что он мне показал. По правде сказать, высшая форма активности, в
которой я могу проявить себя, это созерцание.
Итак, я ждал на крыше, ничего не имея против того, чтобы закурить,
как я поступал когда-то давно, до того как понял механизм бытия. Другие
Дети Земли скажут, что это вредно для здоровья и к тому же загрязняет
воздух. На мой-то взгляд, воздух и так достаточно загрязнен. На самом деле
даже слишком. Хотя мир по сравнению со мной огромен, я знаю, что он может
испытывать боль. Я хочу удержаться и не причинять ему боли нигде -
насколько это возможно. Даже если результаты моих усилий будут
незначительны, я их увижу, войдя в свой внутренний образ мира с сознанием
того, что я - представитель Детей Земли. Но это будет смущать меня во
время ожидания и созерцания, - а больше и сказать-то нечего. Что касается
вреда моему здоровью... Меня не больно-то заботит, что от моего организма
исходит. Человек родится, живет, умирает. С точки зрения бесконечности, я
буду оставаться умершим столь же долго, как любой другой. Если какая-то
сила не отправит меня в новое воплощение... Но такие фокусы, понятно,
случаются не с каждым. Все, что происходит в жизни большинства, это
построение образа мира и наслаждение им, оберегая от беспокойства его
равновесие, защищая от вреда... Или, как я собираюсь сделать сейчас,
защита чего-то полезного или улучшение жизни. Вот это и есть добродетель,
причем единственная добродетель, которую я в состоянии видеть. Если я
умру, похороните вместе со мной добрые чувства, - и я уйду
осуществившимся, воздавшим Земле, матери моей, некоторую плату за то, что
она носила меня на себе, какой-то знак благодарности за время моего
существования. Что же касается моих останков... Пусть напишут: "Родерик
Лейшман. Ему было плевать на себя".
Два правительственных лимузина промурлыкали вверх по улице и
подсвистели к стоянке перед входом в "Ла Фонда". Я подался вперед, когда
из здания вышел охранник, чтобы поговорить с двумя шоферами. Сейчас, вот
сейчас...
В прошлом году я взорвал две плотины и две атомные электростанции.
Да, Дети Земли неплохо поработали. Сегодня, однако, мы можем совершить
нечто гораздо более важное. Остановить зло до того, как оно начало
действовать. Уиллер и Мак-Кормак, губернаторы Вайоминга и Колорадо, должны
встретиться здесь с губернатором Нью-Мексико, чтобы обсудить
широкомасштабные энергетические проекты: широкомасштабные эксплуатацию,
загрязнение, вред, разрушение. Личной злобы против них я не таю. Не все
эти ребята отвратительны чисто по-человечески. Но Земля более важна, чем
они. Их гибель значит больше, чем просто смерть их тел...
Я наблюдал за поворотом солдата, который направился обратно в "Ла
Фонда". Медленно - кому нужна спешка? - я наклонился за винтовкой. Затем
поднял ее и стал держать у колена. Я уже получил меловой сигнал Детей
Земли - на стене рядом со мной. "Не тяните, ребятки", - вот что я сказал
бы вам, солдатики...
Два солдата вышли из отеля и замерли у распахнутых дверей; один из
них - тот, что разговаривал с водителями. Солдаты даже не смотрели ни
вверх, ни вниз по улице. Я снял оружие с предохранителя, оттянул боек,
поддерживая винтовку плечом, обвил пальцем спусковой крючок.
Четверо мужчин показались в дверях, разговаривая между собой. На
такой дистанции я идентифицировал каждого из них без проблем. Мой первый
выстрел, самый чистый и легкий, уложил Уиллера. Я отвел ствол в сторону и
дважды попал в Мак-Кормака, так как не был уверен в точности своего
первого выстрела, которым я его достал. Затем я пригнулся, протер оружие
быстро, но тщательно, как планировал, определил ему место под стеной,
повернулся, припал к камням и начал отступление по крышам. Позади я слышал
выстрелы, но ни один стрелок не подошел ко мне близко.
Теперь, если только мой шофер на месте, я мог начать
автомобильно-маскировочную рутину, которая унесет меня из города. Хотя
меня действительно не очень волнует, что со мной станет, я стараюсь
продлить свою жизнь в надежде, что смогу служить тебе, Мать-Земля, как ты
того заслуживаешь. Я...
Лето.
Вики выронила садовый совок от ментального крика.
"Лидия?.." - начала она, но тут же поняла, в чем дело.
Она выбежала из теплицы, пронеслась через палисадник, вошла в дом.
Уже в комнатах почувствовались мысли Лидии, неожиданно спокойные:
"Все в порядке. Ничего страшного не стряслось. Не волнуйся".
Затем - голос, которого она никогда прежде не слышала:
- Мое плечо! Оно, по-моему, сломано! Я упал!
Вики рванулась вперед, проскочив мимо Лидии.
Деннис встал с кровати. Он стоял на своей стороне, у стены, сжимая
правое плечо левой рукой и дико озираясь по сторонам.
- Там!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
"Попытаюсь..."
Холодный ветер с гор ворвался в открытую гостиную и взъерошил герани.
Вики откинулась назад и почувствовала ветер лицом, глаза ее глядели за
кирпичную стену, туда, где покрытая тенью гора казалась вдруг повисшей над
миром.
- Он дитя особого времени, - сказала она чуть погодя. - Я буду
учиться ждать его.
Лидия изучала ее профиль; но вот она кивнула и поднялась.
- Я хочу побыть с ним еще.
- Да. Конечно, идите.
Вики сидела, пока над ней не встала звездная ночь. Наконец она
почувствовала, что холодно, и ушла в дом.
Осень, зима, весна...
Лето.
Прошлым вечером я немного выпил в баре старого отеля "Ла Фонда".
Теперь я разглядывал фасад здания и ждал, посматривая иногда за низкую
сетчатую ограду и направо, вверх по улице. Тоскливое зрелище. Отель "Ла
Фонда" исключение: он сам по себе. Кирпичный, штукатуренный. Он
разнообразит собой район бурых развалюх, противопоставляя себя местному
кирпичу и черепице. Господи, какое солнце! Оно огнем опускалось на
площадь, текло мне на спину. Если бы на мне была рубашка с длинными
рукавами, я был бы просто подрумянен. Так же я скоро стану испепеленным
солнцем трупом или обваренным раком. В зависимости от того, как пойдут
дела... Жизнь, скорее всего, череда происходящих с вами происшествий,
которые успевают стрястись, пока вы ждете чего-то главного, ибо сама по
себе жизнь - коллекция главных событий.
Оружие лежало у моих ног. Винтовка была прикрыта темной курткой,
которую я носил вчера вечером. С ней я провел день наверху, на холмах, я
даже спал с ней ряд прошедших ночей. Вчера я разобрал ее, вычистил,
смазал. Теперь винтовка заряжена, готова. Нет нужды возиться с ней снова,
пока не пришло время использовать. Другой бы поднял ее, стал бы ей играть,
положил бы на место... Пока пространство жизни ожидает меня, я всегда буду
убежден в том, что каждый должен делать любое дело хорошо. Мир приходит к
вам через чувства. Нет возможности предотвратить его целостность и
краткость смерти, как бы я того ни желал. Мир внедряет модель самого себя
поверх вашего внутреннего бытия. Таким образом, я чувствую его внутри, вот
здесь. Его воля, значит, сильнее, чем моя собственная, и я лишь часть
всего, что он мне показал. По правде сказать, высшая форма активности, в
которой я могу проявить себя, это созерцание.
Итак, я ждал на крыше, ничего не имея против того, чтобы закурить,
как я поступал когда-то давно, до того как понял механизм бытия. Другие
Дети Земли скажут, что это вредно для здоровья и к тому же загрязняет
воздух. На мой-то взгляд, воздух и так достаточно загрязнен. На самом деле
даже слишком. Хотя мир по сравнению со мной огромен, я знаю, что он может
испытывать боль. Я хочу удержаться и не причинять ему боли нигде -
насколько это возможно. Даже если результаты моих усилий будут
незначительны, я их увижу, войдя в свой внутренний образ мира с сознанием
того, что я - представитель Детей Земли. Но это будет смущать меня во
время ожидания и созерцания, - а больше и сказать-то нечего. Что касается
вреда моему здоровью... Меня не больно-то заботит, что от моего организма
исходит. Человек родится, живет, умирает. С точки зрения бесконечности, я
буду оставаться умершим столь же долго, как любой другой. Если какая-то
сила не отправит меня в новое воплощение... Но такие фокусы, понятно,
случаются не с каждым. Все, что происходит в жизни большинства, это
построение образа мира и наслаждение им, оберегая от беспокойства его
равновесие, защищая от вреда... Или, как я собираюсь сделать сейчас,
защита чего-то полезного или улучшение жизни. Вот это и есть добродетель,
причем единственная добродетель, которую я в состоянии видеть. Если я
умру, похороните вместе со мной добрые чувства, - и я уйду
осуществившимся, воздавшим Земле, матери моей, некоторую плату за то, что
она носила меня на себе, какой-то знак благодарности за время моего
существования. Что же касается моих останков... Пусть напишут: "Родерик
Лейшман. Ему было плевать на себя".
Два правительственных лимузина промурлыкали вверх по улице и
подсвистели к стоянке перед входом в "Ла Фонда". Я подался вперед, когда
из здания вышел охранник, чтобы поговорить с двумя шоферами. Сейчас, вот
сейчас...
В прошлом году я взорвал две плотины и две атомные электростанции.
Да, Дети Земли неплохо поработали. Сегодня, однако, мы можем совершить
нечто гораздо более важное. Остановить зло до того, как оно начало
действовать. Уиллер и Мак-Кормак, губернаторы Вайоминга и Колорадо, должны
встретиться здесь с губернатором Нью-Мексико, чтобы обсудить
широкомасштабные энергетические проекты: широкомасштабные эксплуатацию,
загрязнение, вред, разрушение. Личной злобы против них я не таю. Не все
эти ребята отвратительны чисто по-человечески. Но Земля более важна, чем
они. Их гибель значит больше, чем просто смерть их тел...
Я наблюдал за поворотом солдата, который направился обратно в "Ла
Фонда". Медленно - кому нужна спешка? - я наклонился за винтовкой. Затем
поднял ее и стал держать у колена. Я уже получил меловой сигнал Детей
Земли - на стене рядом со мной. "Не тяните, ребятки", - вот что я сказал
бы вам, солдатики...
Два солдата вышли из отеля и замерли у распахнутых дверей; один из
них - тот, что разговаривал с водителями. Солдаты даже не смотрели ни
вверх, ни вниз по улице. Я снял оружие с предохранителя, оттянул боек,
поддерживая винтовку плечом, обвил пальцем спусковой крючок.
Четверо мужчин показались в дверях, разговаривая между собой. На
такой дистанции я идентифицировал каждого из них без проблем. Мой первый
выстрел, самый чистый и легкий, уложил Уиллера. Я отвел ствол в сторону и
дважды попал в Мак-Кормака, так как не был уверен в точности своего
первого выстрела, которым я его достал. Затем я пригнулся, протер оружие
быстро, но тщательно, как планировал, определил ему место под стеной,
повернулся, припал к камням и начал отступление по крышам. Позади я слышал
выстрелы, но ни один стрелок не подошел ко мне близко.
Теперь, если только мой шофер на месте, я мог начать
автомобильно-маскировочную рутину, которая унесет меня из города. Хотя
меня действительно не очень волнует, что со мной станет, я стараюсь
продлить свою жизнь в надежде, что смогу служить тебе, Мать-Земля, как ты
того заслуживаешь. Я...
Лето.
Вики выронила садовый совок от ментального крика.
"Лидия?.." - начала она, но тут же поняла, в чем дело.
Она выбежала из теплицы, пронеслась через палисадник, вошла в дом.
Уже в комнатах почувствовались мысли Лидии, неожиданно спокойные:
"Все в порядке. Ничего страшного не стряслось. Не волнуйся".
Затем - голос, которого она никогда прежде не слышала:
- Мое плечо! Оно, по-моему, сломано! Я упал!
Вики рванулась вперед, проскочив мимо Лидии.
Деннис встал с кровати. Он стоял на своей стороне, у стены, сжимая
правое плечо левой рукой и дико озираясь по сторонам.
- Там!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40