Я встал и сходил за кофейником. Не то, чтобы я страшно захотел
опрокинуть чашечку как раз сейчас. Но я услышал знакомое имя: мне пришлось
в свое время поработать с Дэвидом Фентрисом. И он некоторое время
участвовал в космической программе.
Около пятнадцати лет тому назад Дэйв был связан с проектом
Центрального банка данных - именно тогда мы и познакомились. И хотя у
многих из нас заметно изменялись взгляды на свою работу по мере того, как
мы добивались все большего и большего прогресса, Дэйв все оставался
по-прежнему неукротимым энтузиастом. Жилистый, с седыми коротко
подстриженными волосами, сероглазый, в очках с роговой оправой и тяжелыми
стеклами, постоянно колеблющийся между рассеянностью и взведенностью,
стремительностью, он имел привычку выражаться полусформулированными
мыслями на бегу, так что вы могли начать думать о нем, как о представителе
той породы людей, которые добрались до поста с небольшой властью за счет
подкупа и интриг. Тем не менее, если вы подольше присматривались к нему,
мнение ваше изменилось бы - он умел прогонять рассеянность и жестко брать
себя в руки. К тому времени, когда он заканчивал дело, вы весьма
недоумевали, как это не смогли разглядеть всего этого давным-давно и
почему парень вроде него до сих пор находится на такой незначительной
должности. А еще позже вас могло поразить то, каким печальным кажется он в
то время, когда не пылает энтузиазмом насчет чего-нибудь. Сила духа его
была чересчур высока для небольших проектов, в то время как значительные
предприятия нуждались в ком-то более хладнокровном. Так что меня не
удивило, что выше консультанта он так и не поднялся.
Больше всего меня занимало теперь, конечно, то, помнит ли он меня.
Правда, внешне я изменился, личность стала более зрелой (во всяком случае,
я на это надеялся), поменялись и привычки. Но хватит ли этих перемен, если
в ходе расследования придется столкнуться с ним? Мозг, прятавшийся за
очками в роговой оправе, был способен много чего сделать даже с более
ничтожными данными.
- Где он живет? - спросил я.
- В Мемфисе... А в чем дело?
- Просто пытаюсь выстроить географическую карту, - пояснил я.
- А сенатор Брокден в Вашингтоне?
- Нет. Он вернулся в Висконсин и сейчас забился в берлогу в северной
части штата. С ним четверо моих парней.
- Понятно.
Я сварил еще кофе и уселся снова. Мне вообще не нравилось это дело, и
я решил не браться за него. Хотя мне и не нравилась необходимость сказать
Дону решительное "нет". Его поручения стали важной частью моей жизни, а
это было не просто работой для ног. Оно было для него, очевидно, важным, и
Дону хотелось, чтобы я взялся за него. Я решил поискать лазейку, найти
какой-нибудь способ свести дело к какому-то подобию работы телохранителя в
процессе развития расследования.
- Кажется весьма своеобразным, - заметил я, - что Брокден
единственный, кто боится своего детища.
- Да.
- ...И что он не называет причин этого.
- Верно.
- Плюс его состояние и то, что доктор сказал о влиянии его состояния
на его разум.
- У меня нет сомнений, что он невротик, - сказал Дон. - Погляди на
это.
Он дотянулся до пальто и вытащил пачку бумаг. Порывшись в них, он
извлек единственный лист, который предал мне.
Это был обрывок бланка Конгресса, судя по тексту сверху, а на нем
было нацарапано послание.
"Дон, - гласило послание, - мне нужно увидеть тебя. Чудовище
Франкенштейна только что вернулось оттуда, куда мы загнали его, и оно ищет
меня. Будь проклята вселенная, пытающаяся замучить меня! Позвони мне между
8 и 10. Джесс".
Я кивнул, протянул было лист назад, но затем придвинул снова. Сатана
тебя побери!
Я отхлебнул кофе. Мне казалось, что я давным-давно поджидал подобное
дело, но я отметил и кое-что из того, что непосредственно обеспокоили
меня. С краю, где обычно бывают такие пометки, я увидел, что Джесси
Брокден был в комитете по наблюдению за программой Центрального банка
данных. Я вспомнил, что комитет этот был создан для разработки серии
рекомендаций по совершенствованию работы Банка. Прямо сейчас, без
подготовки, я не помнил позицию Брокдена по какому-либо спорному вопросу,
в обсуждении которого он участвовал, но - о, черт! Просто это было слишком
серьезным, чтобы его можно было изменить, и, существенно, сейчас. Но
Центральный банк был единственным реальным чудовищем Франкенштейна,
которое меня беспокоило, и там всегда была возможность... С другой
стороны... вот черт, опять! Что, если я позволю ему погибнуть, когда мог
бы спасти, и он был бы тем, кто?..
Я еще отхлебнул кофе. Закурил новую сигарету.
Должен был быть способ выполнить это задание так, чтобы Дэйв даже
близко не был замешан. Я мог бы перво-наперво переговорить с Лейлой
Закери, поглубже копнуть убийство Барнса, собрать самые последние известия
о развитии всех дел, побольше разнюхать о корабле в Заливе... Я бы сумел
добиться кое-чего, даже если бы это кое-что было опровержением теории
Брокдена, и без того, чтобы наши с Дэйвом тропки пересеклись.
- Все, что есть на Палача? - спросил я.
- Здесь, справа.
Он положил данные наверх.
- Полицейский отчет об убийстве Барнса?
- Здесь.
- Адреса всех, кто замешан в деле и некоторые подробности о них?
- Здесь.
- Место или места, где я могу разыскать вас в течение нескольких
следующих дней - в любой час? В этом деле может потребоваться координация
некоторых действий.
Он улыбнулся и достал ручку.
- Рад побывать у вас на борту, - сказал он.
Я протянул руку и постучал по барометру. Затем тряхнул головой.

Звонок разбудил меня. Рефлекторно перенесясь через комнату, я включил
звук.
- Да?
- Мистер Донни? Восемь часов.
- Спасибо.
Я повалился в кресло. Меня можно охарактеризовать как человека с
поздним зажиганием. Каждое утро я раскачивался понемногу. Основные желания
медленно потекли по серому веществу. Медленно я протянул свою лапу и
щелкнул когтями по паре номеров. Потом прокаркал заказ - завтрак и
побольше кофе - обладательнице ответившего мне приятного голоса. Получасом
позже я уже мог рычать. Затем вышел, покачиваясь, в то место, где течет
вода, чтобы обновить свои контакты.
Несмотря на то, что в крови гуляло нормальное количество адреналина и
сахара, я почти не спал предыдущей ночью. Я закрыл лавочку после ухода
Дона, набил карманы всем, в чем может появиться острая нужда, покинул
"Протей", отправился в аэропорт и сел в самолет, который унес меня в
Сент-Луис в спокойные часы темноты. Я не спал во время полета, размышляя о
деле, о той задаче, решить которую я прибыл к Лейле Закери. По прилету я
устроился в мотель аэропорта, оставил записку с просьбой разбудить меня в
определенный час и провалился в сон.
Пока я ел, я пересмотрел записи, которые дал мне Дон.
Лейла Закери в настоящее время была одинока, разведясь со своим
вторым мужем чуть менее двух лет назад; ей сорок шесть, живет она в
квартире вблизи госпиталя, в котором работает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54