https://www.dushevoi.ru/products/unitazy/sidenya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Однажды он отправился в глухой лес и выстрелил себе в голову из дуэльного пистолета.
Сирен в ужасе вскрикнула. Арман кивнул.
— Вот так. Драгоценного первенца не стало. В одну ночь Лемонье получил в наследство обязанности брата, а также его долги и скандал. Он отправился в Париж выяснять, что погубило его брата. Там его приняли так радушно, что он вскоре позабыл о своей цели. Он был провинциалом и слишком долго воспитывался в поместьях своего отца; городские удовольствия и великолепие Версаля вскружили ему голову, как и многим другим. Он оскорбил какое-то важное лицо и — voila! Вот он в Луизиане, изгнанник…
Арман прервал фразу, когда на лестнице послышались шаги и в дверях появился Рене. С улыбкой, готовый приветствовать хозяина, он ловко продолжил:
— Но мы все тут изгнанники так или иначе.
— Арман, как приятно видеть вас снова, — сказал Рене, с иронией намекая на частые визиты молодого человека.
Арман, не желая уступать ему в любезности, изобразил легкий поклон:
— Я понимаю, что злоупотребляю этим, но мадемуазель Сирен — такое редкое создание, женщина и красивая и умная. В конце концов, нужно где-то черпать вдохновение для литературных трудов, и как ободряюще действует, когда находишь здесь истинное понимание.
— Ах, вы принесли еще одно стихотворение, — очень учтиво заметил Рене. — Можно мне взглянуть?
Он взял лист бумаги, лежавший на кушетке возле Сирен, и начал внимательно читать, отойдя к камину повернувшись спиной к огню. Арман явно смутился, хотя пытался казаться равнодушным.
— Боюсь, еще одна моя жалкая попытка, пригодная лишь на то, чтобы воздать должное мадемуазель Сирен. Я уверен, что вы за свою жизнь написали много гораздо лучших стихов.
— Одно-два написал. Невозможно удержаться, весь мир помешан на сочинительстве, — сказал Рене, не поднимая головы. — Однако я не помню, чтобы сравнивал глаза дамы с болотом.
— О, я просто имел в виду, что они темные, глубокие и загадочные!
— Я так и предполагал. А как насчет мутных, зыбких и стоячих?
— Я такого никогда не говорил!
— Разве? Как странно! А я думал, говорили. — Рене обернулся к Сирен, подавая ей стихи двумя пальцами с неописуемо пренебрежительным видом. — Будь добра, позвони, чтобы принесли шоколад, дорогая, мне кажется, он нам всем не помешает.
— Заглушить вкус моих стихов? — спросил Арман с мрачным вздохом.
— Разве я сказал что-нибудь подобное? — Рене притворился удивленным.
— Это необязательно. Я и так прекрасно знаю. Избавьте меня от шоколада, мадемуазель, будьте любезны.
— Я должен пойти и побеседовать со своей музой.
— А я думал, — произнес Рене с вежливым изумлением, — что она здесь. — Он указал на Сирен.
Но Армана нельзя было сбить с толку. Он удалился в глубоком унынии со множеством извинений. Когда он ушел, Сирен сказала Рене:
— Неужели необходимо было вести себя так невежливо?
— А ты ожидала, что я стану поощрять его? Для этого есть ты.
— В этом нет ровно ничего дурного. У каждой женщины есть поклонники.
— Я прекрасно это знаю, но он поклоняется тебе слишком пылко и слишком часто, чтобы мне быть спокойным. Его обожание приближается к той границе, когда ты начнешь ощущать неловкость.
— Тебя это беспокоит?
— Вопрос в том, нравится ли это тебе? Арман Мулен молод, мечтателен и за ним приличное состояние; у него в самом деле есть все, чего ты имеешь право ожидать от будущего мужа.
Сирен встала и отошла от него.
— Ты таким образом сообщаешь, что, по-твоему, мне следует принять предложение, если оно будет сделано?
— Вовсе нет. Я только… только указываю на то, что он человек подходящий.
Рене прекрасно понимал, что он просто тешит свою ревность. Как и сказала Сирен, для замужних женщин и тех, кого содержали мужчины, было обычным делом иметь поклонников, которые обожали их издалека и находили в запретном предмете своей любви некий выход для своих сдерживаемых страстей и объект для совершенствования приемов легкого флирта. Но, зная об этом, мужчина, обладавший красивой женщиной, страдал не меньше.
— Понятно, — сказала Сирен. — Да, я думаю, он подходит.
А еще она видела в его словах намек на то, что ее связь с ним не будет вечной.
— Что он говорил тебе, когда я вошел? — спросил Рене.
— Ничего существенного.
— Верится с трудом. У него бойкий язык, но он еще не научился справляться с румянцем.
Сирен не смогла сдержать легкую улыбку, Арман действительно стал совершенно пунцовым.
— Вовсе ничего непристойного. Мы просто говорили о твоем брате.
— О моем брате? — резко спросил Рене.
— Я не знала о его смерти. Мне очень жаль.
— Он не умер.
Слова были холодны, их бесстрастие тревожило больше, чем самый громкий крик.
— Но я поняла…
— Он выстрелил в себя, но не умер. Он уничтожил свой разум, а тело его живет и дышит, ест, спит, стареет и, когда умрет мой отец, будет обладать титулами и почестями старшего сына.
Рене пристально смотрел на нее, но на ее прелестном лице не отражалось ничего, кроме жалости и страдания. Бесполезные чувства. Он-то знал это.
— Титулы и почести, которые перешли бы к тебе, если бы он умер? — предположила она.
Он резко качнул головой.
— Нет. Никогда. В них я не нуждаюсь совершенно.
Глава 15
Губернатор Водрей не забыл о любительских спектаклях, про которые он упоминал, когда Сирен впервые познакомилась с ним. Пьеса, которую они собирались ставить, была комедия Мариво, сокращенный вариант его «Le Jeu de l'amour et du hazard», или «Игра любви и случая». Марди Гра, или «Жирный вторник», последний день карнавала и буйного веселья накануне сорока дней воздержания во время Великого поста перед Пасхой, был совсем недалек. Однако все было к лучшему, им надо было начать репетировать.
Это была история о даме и джентльмене, которые заочно помолвлены друг с другом. Оба сомневаются в том, что партия им подходит, и каждый решает сначала посмотреть на другого, не обнаруживая себя. Поэтому для первой встречи они меняются местами со своими слугами: дама — со своей горничной, а джентльмен — с камердинером. Они безумно влюбляются. Их слуги тоже сражены друг другом, и получается, что в интригу замешаны четверо, причем двое считают, что их возлюбленные ниже их по положению, а двое, что влюблены в людей, которые стоят выше них. Пьеса требовала напряжения сил, потому что ее юмор в большой мере зависел от игры персонажей в непривычных для них ролях и от исполнения диалога.
Сирен, занятая в роли дамы с губернатором в качестве партнера в роли джентльмена, не была уверена в том, что в состоянии справиться с ней, хотя маркиз утверждал, будто она как раз обладает необходимым сочетанием независимости и легкости. Рене отвели роль камердинера, а горничную играла мадам Прадель, поскольку не удалось убедить мадам Водрей выйти с ними на сцену.
Супруга губернатора заявила, что пьеса ей понравилась, и она рада, что Помпадур возобновила любительские спектакли, но сама играть ни за что не станет. Выучить столько диалогов просто выше ее сил, объявила маркиза, хотя Сирен про себя подумала, что леди имела в виду, что это ниже ее достоинства. Игра на сцене всегда пользовалась довольно сомнительной репутацией, и покровительство фаворитки короля мало что изменило.
Репетировать приходилось много, так как губернатор, хотя и не был педантом, требовал довести спектакль до определенного совершенства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
 https://sdvk.ru/Dushevie_kabini/90x90/uglovye-s-nizkim-poddonom/ 

 Наварти Qalam