https://www.dushevoi.ru/products/akrilovye_vanny/nedorogie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В такое положение ее ввергли обстоятельства, но это не значит, что она готова смиренно повиноваться его требованиям. Он думал, что победил, но он увидит, что сражение только началось.
Глава 12
Рене не торопился возвращаться. К тому времени, как Сирен услышала на лестнице его шаги, она выкупалась в маленькой фарфоровой ванне, которую Марта наполнила горячей водой, и смыла с волос запах гари. Она успела высушить перед огнем свои длинные до талии, вьющиеся волосы и расчесать их оправленной в серебро щеткой для волос Рене. На ней была его шелковая ночная рубашка.
При звуке его неторопливых шагов Сирен вскочила, внезапно охваченная паникой. Уронив щетку, она побежала в затемненную спальню. Веревки, поддерживавшие набитый мхом тюфяк, заскрипели и затряслись, когда она бросилась на высокую кровать и сдернула льняную простыню и покрывало. Повернувшись на бок спиной к двери, она закрыла глаза и старательно притворялась, что погружена в глубокий сон. Он человек тактичный, она знала это. Если он подумает, что она слишком устала и не могла не заснуть, он, может быть, оставить ее в покое. Не слишком прочная защита от его мужской страсти, но единственная, какая имелась у нее.
Дверь главного входа была заперта по специальному распоряжению Рене. Сирен слышала, как он постучал раз, потом еще раз. Она лежала в нерешительности и размышляла, следует ли ей бросить притворство и впустить его, терзалась сомнениями, что лучше бы не сердить его, держа снаружи перед запертой дверью. Вопрос решился, когда в ответ на его стук откуда-то из глубины дома появилась Марта.
Шаги служанки снова удалились и затихли. Рене ходил по гостиной. Заскрипела задвижка — он снова запер дверь, — зашуршала зола, и с треском полетели искры, когда он поворошил в камине. Его башмаки глухо стучали по полу. Потом наступила тишина. Она чуть приоткрыла глаза и сквозь щелочку увидела, как неровный свет в подсвечнике движется, приближаясь к спальне. Она снова крепко зажмурилась, заставляя себя расслабиться, дышать глубоко и ровно.
Сквозь ресницы ей было видно мерцание, когда Рене приблизился к постели. Она слышала, как он опустил подсвечник на столик орехового дерева у изголовья. Он отставил башмаки, потом зашуршала одежда — он снял камзол, тот упал к ногам. Через минуту он вытянул рубашку из брюк и стащил ее через голову.
После этого он отошел в маленькую гардеробную за спальней. Послышался энергичный плеск — он воспользовался после нее ванной с остывающей водой. Плеск прекратился.
Воображение Сирен слишком живо представило, как он стоит обнаженный в полумраке гардеробной, вытирается простыней, быстро водя ею по груди и плечам, по животу и вдоль бедер. Мысль об этом и о его неторопливых приготовлениях ко сну была жестоким испытанием для ее натянутых нервов. Если бы его действия не были такими обыденными, и если бы она не притворялась спящей, то могла бы заподозрить, что он специально тянет время, испытывая ее терпение.
Она долго размышляла, где ей спать. Поскольку в доме имелась лишь одна спальня, выбор был невелик. Она думала найти комнату Марты и попросить разрешения занять в ней угол или потребовать, чтобы ей устроили постель возле камина в гостиной. Оба варианта были рискованными, так как Рене мог бы лично уложить ее в свою постель и продемонстрировать, для чего она там нужна. Нет, лучше всего казалось притвориться, будто подчинилась его воле, и временно положиться на лучшие стороны его натуры, сберегая силы для более хитрых мер.
Странно, насколько она была уверена, что у него есть эта лучшая сторона. А может быть, не так уж странно: она не раз пользовалась ею. Если не считать того, что он повел солдат в атаку на пироги и пытался упрятать ее и Бретонов в тюрьму за контрабандную торговлю, он относился к ней с необыкновенной предупредительностью.
В этом не было смысла. Его не было с самого начала, но особенно сейчас, когда он сделал такой крутой поворот и спас ее от ареста по обвинению, хуже которого и не придумать. Сирен не понимала его, и это ее беспокоило.
Босиком он двигался так бесшумно, что она обнаружила его присутствие, лишь когда под тюфяком натянулись веревки. Она сжалась и сумела не вздрогнуть, когда кровать осела под его тяжестью.
Он не вытянулся на кровати сразу, подумала она, а прилег, опираясь на локоть. Всеми резко обострившимися чувствами она ощущала, что он смотрит на нее при свете свечей. Ее сердце колотилось, легкие свело так, что она едва могла дышать. Она вся трепетала. Откуда-то изнутри накатила мучительная зевота.
Рене смотрел, как бьется пульс под нежной кожей на шее Сирен и густой румянец разливается по ее щекам, и губы его сложились в улыбку. Спящая или нет, она принадлежала ему. На ней была его ночная рубашка, хотя ворот наполовину сползал у нее с плеч, и она лежала в его кровати. Ее волосы рассыпались по его подушке так же, как и по ее собственной, пряди тускло отсвечивали золотом, немного влажные там, где они были гуще всего, благоухавшие его сандаловым мылом. Он жаждал ее со сладкой и почти невыносимой мукой, но ему вовсе не обязательно было брать ее, чтобы обладать ею. Не в эту минуту.
Ему пришло на ум доставить ей удовольствие отвергнуть его. Этого было маловато после того, как он принудил ее сдаться. Но было бы неверно позволить ей занять такую позицию, которой она бы не смогла выдержать. Она не продолжала бы отвергать его, если бы он смог предотвратить это.
На ее запястье темнел синяк — напоминание о схватке с лейтенантом. Это зрелище вызвало у него слабость. Он тогда едва удержался, чтобы не убить человека, который причинил ей боль. Солдаты в Луизиане были отбросами французской армии; не проходило и дня без того, чтобы кого-нибудь из них не пороли за какое-нибудь преступление — от пьянства и мелких краж до неподчинения. Некоторые были хуже других, хитрее, а их пороки не столь заметны. Придется последить за лейтенантом.
Рене взял в руку прядь ее волос и пропустил их сквозь пальцы, словно теплый шелк. Он прижал их к губам, потом бережно отодвинул вместе с остальной сверкающей копной, улегся и потянулся погасить свечи. Он еще долго лежал, заложив руки под голову, глядя вверх, в темноту, и думал, что произошло бы, если бы он протянул руки и привлек Сирен к себе. Желание росло, заполняло его, пока мышцы его живота не затвердели от усилия сдержаться. Он закрыл глаза и стиснул зубы. Вернулось самообладание, желание медленно утихало. Он вздохнул глубоко, с облегчением и уснул.
Сирен радовалась и немного удивлялась по мере того, как время шло и становилось очевидным, что она спасена. Она рассчитывала, что Рене не прибегнет к принуждению, но ожидала, что он постарается уговорить ее. Так легко сдаться для него было не слишком похвально.
Ее слегка позабавила противоречивость собственных мыслей. Она не хотела, чтобы он пытался взять ее, вовсе нет. Но все-таки он мог бы, по крайней мере, заметить ее присутствие в постели.
Конечно, он привык спать с женщинами. Наверняка ему требовалось больше живости: человек с таким опытом и искушенностью счел бы ниже своего достоинства ухаживать за женщиной, которая лежит как бревно. Он бы рассчитывал на кокетливые взгляды и фейерверк остроумия, обольщение исподволь и утонченно-сладострастные ласки — все те уловки и ухищрения, принятые при дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
 https://sdvk.ru/Vodonagrevateli/ 

 Alma Ceramica Сирио