Мне все равно, если вся Гея разделит вашу радость, Блисс, но Я не хочу ее разделять. Мы живем здесь в непосредственной близости, и я не хочу, чтобы меня заставляли хотя бы косвенно принимать участие в ваших делах.
– Это неубедительно, мой дорогой друг, – сказал Пилорат. – Я не менее вашего не хочу, чтобы наше уединение было нарушено. Впрочем, мы с Блисс будем сдержаны, верно?
– Будет как ты хочешь, Пил.
– К тому же, – продолжал Пилорат, – вполне возможно, что мы будем проводить на планетах значительно больше времени, чем в космосе, а на планетах возможности для подлинного уединения…
– Меня не волнует, что будет на планетах, – прервал его Тревиз, – но на корабле хозяин – Я.
– Несомненно, – сказал Пилорат.
– Тогда, раз мы выяснили это, пора отправляться.
– Подождите! – Пилорат схватил Тревиза за рукав. – Отправляться куда? Вы не знаете, где находится Земля, как не знаем этого мы с Блисс. Не знает этого и компьютер, ибо еще давно вы говорили, что в нем нет никакой информации о Земле. Так что же вы собираетесь делать? Нельзя же просто лететь через космос наугад.
Тревиз почти радостно улыбнулся. Впервые с тех пор, как он попал на Гею, он чувствовал себя хозяином своей судьбы.
– Уверяю вас, – сказал он, – что не собираюсь лететь наугад. Я точно знаю, куда направляюсь.
7
Постучав в дверь пилотской рубки и не дождавшись ответа, Пилорат тихо вошел. Тревиз сосредоточенно разглядывал звездное поле.
– Голан… – начал Пилорат и замолчал.
Тревиз поднял голову.
– А, Яков! Садитесь… Где Блисс?
– Спит… Я вижу, мы уже в космосе.
– Да, вы правы. – Тревиза не удивляло это слабое удивление у других. В новых гравитационных кораблях невозможно было заметить момент старта. При этом не было инерционных эффектов рывка ускорения, шума и вибрации.
Обладая способностью изолировать себя от внешнего гравитационного поля любой интенсивности. «Далекая Звезда» поднималась с поверхности так, словно плыла в некоем космическом море. И пока это происходило, гравитация ВНУТРИ корабля, как это ни парадоксально, оставалась нормальной.
Пока корабль находился в атмосфере, не было необходимости в ускорении, так что воя и вибрации от быстро рассекаемого воздуха не было. Однако, когда атмосфера оставалась позади, начиналось ускорение и довольно резкое, которое тем не менее не действовало на пассажиров.
Это было высшим комфортом, и Тревиз не видел пути дальнейшего улучшения, разве что придет время, когда люди найдут способ путешествовать через гиперпространство без кораблей, не обращая внимания на ближние гравитационные поля, которые могли быть слишком сильными. Например, сейчас «Далекая Звезда» должна была лететь от Геи несколько дней, прежде чем напряженность поля станет достаточно низкой для Прыжка.
– Мой дорогой друг Голан, – сказал Пилорат, – могу я немного поговорить с вами? Вы не очень заняты?
– Я вообще не занят. Всем управляет компьютер после того, как я проинструктировал его. Иногда мне кажется, что он угадывает мои инструкции еще до того, как я произнесу их. – Тревиз любовно погладил панель.
– Мы стали очень дружны, Голан, за то короткое время, что знаем друг друга, хотя должен признать, что для меня оно вовсе не было коротким. Так много всего произошло… Странно, но когда я думаю о своей жизни, мне кажется, что половина всех ее событий произошла за последние несколько месяцев. Я почти уверен…
Тревиз поднял руку.
– Яков, я уверен, что вы ушли в сторону от своей истинной цели. Вы начинали говорить, что мы стали дружны за очень короткое время. Да, мы стали и по-прежнему остаемся друзьями. Кстати, вы знаете Блисс еще более короткое время, а ваша дружба еще крепче.
– Это другое дело, – Пилорат смущенно откашлялся.
– Конечно, – согласился Тревиз, – но что следует из нашей короткой, хотя и крепкой дружбы?
– Если мы по-прежнему друзья, как вы только что сказали, тогда я перейду к Блисс, которая, как вы тоже сейчас сказали, особенно дорога мне.
– Понимаю. И что из того?
– Я знаю, Голан, что вы не любите Блисс, но что касается меня, то я хочу…
Тревиз поднял руку.
– Минуточку, Яков. Я не очарован Блисс, но это не значит, что я ее ненавижу. Я не испытываю к ней никакой враждебности. Она привлекательная молодая женщина, и даже если бы это было не так, ради вас я готов был бы поверить в это. Я не люблю ГЕЮ.
– Но Блисс и есть Гея.
– Я знаю, Яков, и это осложняет дело. До тех пор, пока я думаю о Блисс, как о личности, проблемы нет. Но как только я начинаю думать о ней, как о Гее, она появляется.
– Но вы не даете Гее шанса, Голан… Позвольте мне кое-что объяснить вам. Когда Блисс и я бываем близки, она иногда позволяет мне на минуту или около того разделить ее мысли. Но не больше этого, потому что, по ее словам, я слишком стар, чтобы адаптироваться… О, не смейтесь, Голан, потому что вы тоже слишком стары для этого. Если изолянт вроде вас или меня станет частью Геи больше чем на одну-две минуты, его мозг может быть поврежден, а если это затянется на пять или десять минут, то необратимо… Если бы вы испытали это, Голан!
– Что? Необратимые изменения мозга? Нет, спасибо.
– Голан, вы сознательно не желаете понять меня. Я имел в виду лишь краткий момент единения. Вы не представляете, чего лишаетесь. Это неописуемо. Помните, Блисс говорила о чувстве радости? Так вот, это можно сравнить с радостью от глотка воды после того, как вы едва не умерли от жажды. Я даже не буду пытаться рассказать вам, на что это похоже. Вы разделяете все наслаждение, которое испытывают миллионы отдельных людей. И это не постоянная радость – иначе бы вы скоро перестали ощущать ее. Она дрожит… мерцает… пульсирует в каком-то странном ритме, не дающем вам к ней привыкнуть. Это большая… хотя нет… это ЛУЧШАЯ радость, чем вы когда-либо можете испытать отдельно. Я заплакал, когда она закрыла передо мной дверь…
Тревиз покачал головой.
– Вы изумительно красноречивы, мой дорогой друг, но ваш рассказ похож на описание действия наркотика или какого-нибудь другого лекарства, которое ненадолго дарит вам радость, а затем надолго погружает в страх. Это не для меня! Я не хочу продавать свою личность за несколько мгновений счастья.
– Я по-прежнему остаюсь личностью, Голан.
– Но долго ли вы будете ею, если не бросите это, Яков? Вы будете просить все больше и больше этого наркотика, пока, возможно, ваш мозг не окажется поврежден. Яков, вы не должны позволять Блисс делать это… Пожалуй, мне нужно поговорить с ней.
– Нет! Не надо! Вы знаете, у вас нет такта, и я не хочу, чтобы вы причинили ей вред. Уверяю вас, что в этом отношении она заботится обо мне лучше, чем вы можете себе представить. Возможность повреждения мозга волнует ее больше, чем меня. Можете быть в этом уверены.
– Хорошо, тогда я поговорю с вами. Яков, не делайте этого больше. Вы прожили пятьдесят два года со своими радостями и наслаждениями, и ваш мозг приспособился к ним. Не подвергайте его испытанию новым и необычным. За это придется платить, если не сейчас, то потом.
– Да, Голан, – сказал Пилорат, понизив голос и глядя на носки своих туфель. Затем он заметил: – Полагаю, вы видите это именно так. Если бы вы были одноклеточным существом…
– Я знаю, что вы хотите сказать, Яков. Забудьте об этом. Блисс уже ссылалась на эту аналогию.
– Верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Это неубедительно, мой дорогой друг, – сказал Пилорат. – Я не менее вашего не хочу, чтобы наше уединение было нарушено. Впрочем, мы с Блисс будем сдержаны, верно?
– Будет как ты хочешь, Пил.
– К тому же, – продолжал Пилорат, – вполне возможно, что мы будем проводить на планетах значительно больше времени, чем в космосе, а на планетах возможности для подлинного уединения…
– Меня не волнует, что будет на планетах, – прервал его Тревиз, – но на корабле хозяин – Я.
– Несомненно, – сказал Пилорат.
– Тогда, раз мы выяснили это, пора отправляться.
– Подождите! – Пилорат схватил Тревиза за рукав. – Отправляться куда? Вы не знаете, где находится Земля, как не знаем этого мы с Блисс. Не знает этого и компьютер, ибо еще давно вы говорили, что в нем нет никакой информации о Земле. Так что же вы собираетесь делать? Нельзя же просто лететь через космос наугад.
Тревиз почти радостно улыбнулся. Впервые с тех пор, как он попал на Гею, он чувствовал себя хозяином своей судьбы.
– Уверяю вас, – сказал он, – что не собираюсь лететь наугад. Я точно знаю, куда направляюсь.
7
Постучав в дверь пилотской рубки и не дождавшись ответа, Пилорат тихо вошел. Тревиз сосредоточенно разглядывал звездное поле.
– Голан… – начал Пилорат и замолчал.
Тревиз поднял голову.
– А, Яков! Садитесь… Где Блисс?
– Спит… Я вижу, мы уже в космосе.
– Да, вы правы. – Тревиза не удивляло это слабое удивление у других. В новых гравитационных кораблях невозможно было заметить момент старта. При этом не было инерционных эффектов рывка ускорения, шума и вибрации.
Обладая способностью изолировать себя от внешнего гравитационного поля любой интенсивности. «Далекая Звезда» поднималась с поверхности так, словно плыла в некоем космическом море. И пока это происходило, гравитация ВНУТРИ корабля, как это ни парадоксально, оставалась нормальной.
Пока корабль находился в атмосфере, не было необходимости в ускорении, так что воя и вибрации от быстро рассекаемого воздуха не было. Однако, когда атмосфера оставалась позади, начиналось ускорение и довольно резкое, которое тем не менее не действовало на пассажиров.
Это было высшим комфортом, и Тревиз не видел пути дальнейшего улучшения, разве что придет время, когда люди найдут способ путешествовать через гиперпространство без кораблей, не обращая внимания на ближние гравитационные поля, которые могли быть слишком сильными. Например, сейчас «Далекая Звезда» должна была лететь от Геи несколько дней, прежде чем напряженность поля станет достаточно низкой для Прыжка.
– Мой дорогой друг Голан, – сказал Пилорат, – могу я немного поговорить с вами? Вы не очень заняты?
– Я вообще не занят. Всем управляет компьютер после того, как я проинструктировал его. Иногда мне кажется, что он угадывает мои инструкции еще до того, как я произнесу их. – Тревиз любовно погладил панель.
– Мы стали очень дружны, Голан, за то короткое время, что знаем друг друга, хотя должен признать, что для меня оно вовсе не было коротким. Так много всего произошло… Странно, но когда я думаю о своей жизни, мне кажется, что половина всех ее событий произошла за последние несколько месяцев. Я почти уверен…
Тревиз поднял руку.
– Яков, я уверен, что вы ушли в сторону от своей истинной цели. Вы начинали говорить, что мы стали дружны за очень короткое время. Да, мы стали и по-прежнему остаемся друзьями. Кстати, вы знаете Блисс еще более короткое время, а ваша дружба еще крепче.
– Это другое дело, – Пилорат смущенно откашлялся.
– Конечно, – согласился Тревиз, – но что следует из нашей короткой, хотя и крепкой дружбы?
– Если мы по-прежнему друзья, как вы только что сказали, тогда я перейду к Блисс, которая, как вы тоже сейчас сказали, особенно дорога мне.
– Понимаю. И что из того?
– Я знаю, Голан, что вы не любите Блисс, но что касается меня, то я хочу…
Тревиз поднял руку.
– Минуточку, Яков. Я не очарован Блисс, но это не значит, что я ее ненавижу. Я не испытываю к ней никакой враждебности. Она привлекательная молодая женщина, и даже если бы это было не так, ради вас я готов был бы поверить в это. Я не люблю ГЕЮ.
– Но Блисс и есть Гея.
– Я знаю, Яков, и это осложняет дело. До тех пор, пока я думаю о Блисс, как о личности, проблемы нет. Но как только я начинаю думать о ней, как о Гее, она появляется.
– Но вы не даете Гее шанса, Голан… Позвольте мне кое-что объяснить вам. Когда Блисс и я бываем близки, она иногда позволяет мне на минуту или около того разделить ее мысли. Но не больше этого, потому что, по ее словам, я слишком стар, чтобы адаптироваться… О, не смейтесь, Голан, потому что вы тоже слишком стары для этого. Если изолянт вроде вас или меня станет частью Геи больше чем на одну-две минуты, его мозг может быть поврежден, а если это затянется на пять или десять минут, то необратимо… Если бы вы испытали это, Голан!
– Что? Необратимые изменения мозга? Нет, спасибо.
– Голан, вы сознательно не желаете понять меня. Я имел в виду лишь краткий момент единения. Вы не представляете, чего лишаетесь. Это неописуемо. Помните, Блисс говорила о чувстве радости? Так вот, это можно сравнить с радостью от глотка воды после того, как вы едва не умерли от жажды. Я даже не буду пытаться рассказать вам, на что это похоже. Вы разделяете все наслаждение, которое испытывают миллионы отдельных людей. И это не постоянная радость – иначе бы вы скоро перестали ощущать ее. Она дрожит… мерцает… пульсирует в каком-то странном ритме, не дающем вам к ней привыкнуть. Это большая… хотя нет… это ЛУЧШАЯ радость, чем вы когда-либо можете испытать отдельно. Я заплакал, когда она закрыла передо мной дверь…
Тревиз покачал головой.
– Вы изумительно красноречивы, мой дорогой друг, но ваш рассказ похож на описание действия наркотика или какого-нибудь другого лекарства, которое ненадолго дарит вам радость, а затем надолго погружает в страх. Это не для меня! Я не хочу продавать свою личность за несколько мгновений счастья.
– Я по-прежнему остаюсь личностью, Голан.
– Но долго ли вы будете ею, если не бросите это, Яков? Вы будете просить все больше и больше этого наркотика, пока, возможно, ваш мозг не окажется поврежден. Яков, вы не должны позволять Блисс делать это… Пожалуй, мне нужно поговорить с ней.
– Нет! Не надо! Вы знаете, у вас нет такта, и я не хочу, чтобы вы причинили ей вред. Уверяю вас, что в этом отношении она заботится обо мне лучше, чем вы можете себе представить. Возможность повреждения мозга волнует ее больше, чем меня. Можете быть в этом уверены.
– Хорошо, тогда я поговорю с вами. Яков, не делайте этого больше. Вы прожили пятьдесят два года со своими радостями и наслаждениями, и ваш мозг приспособился к ним. Не подвергайте его испытанию новым и необычным. За это придется платить, если не сейчас, то потом.
– Да, Голан, – сказал Пилорат, понизив голос и глядя на носки своих туфель. Затем он заметил: – Полагаю, вы видите это именно так. Если бы вы были одноклеточным существом…
– Я знаю, что вы хотите сказать, Яков. Забудьте об этом. Блисс уже ссылалась на эту аналогию.
– Верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105