Как мне хотелось посетить заодно и тот отрезок Столетия, когда еще была жива моя жена, но у меня не оставалось ни секунды. Да и не знаю, хватило бы у меня мужества хоть издали взглянуть на нее.
Возвратившись в Вечность, я провел еще одну бессонную ночь. Трудно описать, какая борьба шла в моей душе. Но чувство долга победило. С опозданием на сутки я вручил свои рекомендации Совету.
Твиссел понизил голос до шепота и умолк. Сгорбившись, он сидел совершенно неподвижно, уставясь в какую-то точку на полу, и только руки его медленно сжимались и разжимались.
Не дождавшись продолжения, Харлан тихо кашлянул. Ему стало жаль старика.
– И это все? – спросил он после долгой паузы.
– Нет, хуже… гораздо хуже, – прохрипел Твиссел. – У моего сына в новой Реальности оказался Аналог. В четырехлетнем возрасте после полиомиелита он стал паралитиком. Сорок два года в постели при обстоятельствах, не позволяющих применить к нему технику регенерации нервов, открытую в 900-м. Я бессилен спасти его или хотя бы безболезненно окончить его мучения.
Эта Реальность все еще существует. Мой сын все еще там. Я один во всем виноват. Это я убил его мать и сделал его калекой. Я сам рассчитал это Изменение и отдал приказ совершить его. Много раз я нарушал законы ради него или ради его матери, но мне всегда будет казаться, что, исполнив свой долг и сохранив верность клятве Вечного, я совершил самое большое и единственное злодеяние за всю свою жизнь.
Харлан молчал, не находя слов.
– Но теперь-то ты понимаешь, почему я так близко принял к сердцу твою историю, почему я хочу, чтобы ты и Нойс были счастливы? – продолжал Твиссел. – Вечности это не повредит, а для меня, может быть, явится искуплением.
И вдруг Харлан поверил ему.
Сжав голову кулаками, он упал на колени и медленно раскачивался, не находя выхода отчаянию.
Подобно библейскому Самсону, он одним ударом разрушил свой храм. Он должен был спасти Вечность – и погубил ее; он мог обрести Нойс – и навсегда ее потерял.
Глава пятнадцатая
В поисках купера
Твиссел тряс Харлана за плечи, настойчиво окликая его по имени:
– Харлан! Харлан! Во имя Вечности, будь мужчиной.
Харлан медленно выбирался из трясины отчаяния.
– Что же нам теперь делать?
– Только не падать духом. Ни в коем случае не опускать руки. Для начала выслушай меня. Отрешись от своей профессиональной точки зрения на Вечность и попробуй взглянуть на нее глазами Вычислителя. Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Когда ты совершаешь во Времени какую-то вариацию и тем самым вызываешь Изменение Реальности, то Изменение наступает сразу. Почему?
– Потому что вариация сделала Изменение неизбежным, – слабым голосом ответил Харлан. Его все еще трясло как в лихорадке.
– Разве? Ты ведь можешь вернуться назад и уничтожить все следы этой вариации. Можешь или нет?
– Наверно, могу. Но мне никогда не приходилось делать этого. Я даже не слышал о таких вещах.
– Совершенно верно. Поскольку мы не отказываемся от своего намерения произвести Изменение, оно протекает согласно нашим планам. Здесь же мы имеем дело с обратным случаем. Ненамеренная вариация. Ты слал Купера не в то Столетие, и теперь мы хотим во что бы то ни стало исправить эту ошибку и вернуть Купера обратно.
– Да, но как это сделать?
– Еще не знаю, но это возможно. Если бы это было невозможно, то вариация была бы необратима; Изменение произошло бы сразу. Но Изменение пока не наступило, Мы все еще находимся в Реальности «Мемуара Маллансона». Это означает, что вариация обратима и будет обращена.
– Что?!
Харлану казалось, что он снова погружается в бурлящую бездонную пучину бредовых кошмаров.
– Несомненно, существует какой-то способ замкнуть круг во Времени, и вероятность того, что мы сумеем найти этот способ, по-видимому, очень велика. Иначе наша Реальность уже исчезла бы. Пока она существует, мы можем быть уверены, что идем по правильному пути. Если в какой-то момент я или ты придем к ложным выводам, если вероятность замкнуть круг станет меньше определенной величины, Вечность перестанет существовать. Тебе это понятно?
В этом Харлан был не слишком уверен. Впрочем, он не особенно старался что-либо понять. Он медленно поднялся с колен и, дотащившись до кресла, бессильно упал в него.
– Вы думаете, что мы сможем вернуть Купера назад?..
– …и послать его в нужное Время. Захватим его в момент выхода из капсулы, и он попадет в 24-е Столетие постаревшим на несколько биочасов, от силы на несколько биодней. Разумеется, это тоже будет вариацией, но, к счастью, незначительной. Реальность будет поколеблена, но не погибнет.
– Но как мы найдем его?
– Мы знаем, что это возможно, иначе Вечность бы уже не существовала. Что касается того, как это сделать, то как раз здесь мне необходима твоя помощь; поэтому-то я так стремлюсь привлечь тебя на свою сторону. Ты ведь у нас специалист по Первобытным Временам. Вот ты и скажи мне, что надо делать.
– Не могу, – простонал Харлан.
– Нет, можешь, – настаивал Твиссел.
Его голос снова звучал бодро, казалось, он даже помолодел. Глаза его загорелись упоением битвы, и он размахивал зажженной сигаретой, как копьем. Даже для Харлана, которого пережитые потрясения сделали почти бесчувственным, было очевидно, что Твисселом овладел азарт борьбы и он упивается этим чувством.
– Попробуем восстановить ход событий, – говорил Твиссел. – Вот пульт. Ты стоишь около него и ждешь сигнала. Пора. Ты включаешь контакт и в то же время переводишь рычаг на несколько Столетий назад. На сколько?
– Не знаю. Я же сказал вам: не знаю!
– Ты-то, может быть, не знаешь, но мышцы твои должны помнить. Становись сюда к пульту и положи руку на контакт. Возьми себя в руки, мой мальчик. Иди сюда. Так. Стань вот здесь. Ты ждешь сигнала. Ты ненавидишь меня, ненавидишь Совет, ненавидишь Вечность. Твое сердце изнывает от тоски по Нойс. Вернись мысленно к этому мгновению. Попробуй пережить его еще раз. Теперь я пущу секундомер. Я даю тебе одну минуту, чтобы войти в роль. Затем в нулевой момент рвани правой рукой рычаг, как ты сделал это прежде, и убери руку. Не возвращай рычаг назад. Приготовился?
– Не думаю, чтобы у меня получилось.
– Он не думает! Святое Время, да у тебя нет выбора! Или ты знаешь другой способ вернуть свою девушку?
Выбора действительно не было. Усилием воли Харлан заставил себя подойти к пульту; и как только он это сделал, недавние чувства снова захлестнули его. Ему не пришлось искусственно вызывать их. Они сами нахлынули на него, стоило ему только повторить знакомое движение. Красная стрелка секундомера двинулась по циферблату.
«Может быть, последняя минута жизни», – отвлеченно подумал он.
Минус тридцать секунд.
«Больно не будет. Ведь это не смерть», – мелькнула мысль.
Он решил думать только о Нойс.
Минус пятнадцать секунд.
Нойс!
Левая рука потянулась к контакту.
Минус двенадцать секунд.
Контакт!
Начала подниматься правая рука.
Минус пять секунд.
Нойс!
Правая рука… НОЛЬ… рывком рванула рычаг на себя.
Тяжело дыша, Харлан отскочил в сторону.
Твиссел стремительно бросился к прибору и нагнулся над шкалой.
– Двадцатое Столетие, – сказал он, – точнее, девятнадцать целых, тридцать восемь сотых.
– Не знаю, – сдавленным голосом выговорил Харлан, – я старался как можно точнее воспроизвести свои ощущения, но все было немного иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57