– Да нет, не так уж серьезны.
– Скажи, есть сотрудники, которые скандалят больше других? То есть я хочу спросить, можно ли, к примеру, избавиться от девяноста процентов этих внутренних трений ценой увольнения пяти-шести процентов персонала?
– Неплохая идея, – кивнул Амариль, – но только я не знаю, от кого нужно избавиться. Я ведь в нашу «внутреннюю политику» фактически не вмешиваюсь. Избежать всех этих мелочей невозможно, вот я и стараюсь попросту держаться подальше от всяких дрязг.
– Странно… – покачала головой Дорс. – Получается, что ты, таким образом, отрицаешь надежность психоистории.
– Как это?
– Но как же можно утверждать, что вы добрались до стадии, когда можно предсказывать будущее и управлять им, если вы не можете справиться с такими досадными мелочами внутри самого проекта, от которого это будущее напрямую зависит?
Амариль хихикнул. Это было совсем не похоже на него, ведь с юмором у него, как правило, было туговато, и он почти никогда не смеялся.
– Извини, Дорс. Видишь ли, ты зацепила проблему, которую мы разрешили. Мы об этом тоже думали. Сам Гэри разработал уравнения, описывающие вот эти самые межличностные трения, а в прошлом году я их довел до ума. Я обнаружил, что существуют способы видоизменения этих уравнений таким образом, чтобы свести трения к минимуму. Но в каждом конкретном случае выходит так, что за счет нивелирования трения в одном месте оно неизбежно усиливается в другом. Совершенно ликвидировать подобные неурядицы невозможно в условиях работы и общения людей в замкнутом коллективе – кто-то уходит, кто-то приходит – ну, вроде того как притираются новые детали, пока не встанут на место. Мне с помощью ахаотичных уравнений Элара удалось доказать, что тут ничего поделать нельзя, какие бы усилия ни предпринимались. Гэри называет это «законом консервации личных проблем».
В итоге возникло такое мнение, что у социальной динамики существуют такие же законы консервации или, лучше сказать, торможения, как в физике, и на самом деле именно эти законы могут стать для нас наилучшим руководством для решения самых затруднительных проблем психоистории.
– Впечатляюще, – усмехнулась Дорс, – но какой толк из всего этого, если в конце концов окажется, что абсолютно ничего изменить нельзя, что все плохое накапливается и что для того, чтобы уберечь Империю от разрушения, нужно разрушить еще что-нибудь?
– Некоторые именно так и думают, но я – нет.
– Хорошо. Вернемся к реальности. Скажи, есть что-нибудь такое во всех этих внутренних трениях, что угрожало бы Гэри. Физически угрожало, я имею в виду.
– Угрожало Гэри? Нет, конечно же, нет, Как тебе такое в голову пришло?
– Может быть, есть кто-то, кто хотел бы занять его место – какой-нибудь сверхамбициозный, агрессивный человек, жаждущий пожать все лавры? Может быть, кто-то думает, что Селдон засиделся на должности руководителя Проекта?
– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сказал подобное о Гэри.
Похоже, Дорс не удовлетворил его ответ.
– Нечего ждать, что кто-нибудь скажет такое вслух, это понятно. Ну, спасибо тебе, Юго, ты мне все-таки помог. Извини, что оторвала тебя на столько времени от работы.
Амариль долго смотрел ей вслед. Он немного встревожился, но окунувшись в работу, быстро позабыл о разговоре с Дорс.
20
Одной из причин время от времени отрываться от работы (а причин таких было крайне мало) были визиты к Рейчу, семейство которого обитало неподалеку от университетского кампуса. Когда Селдон шел туда, сердце его всякий раз наполнялось любовью к приемному сыну. Рейча нельзя было не любить – доброго, веселого, преданного, смышленого Рейча, обладающего удивительной способностью вселять любовь к себе в души людей, с которыми встречался.
Это его обаяние поразило Селдона еще тогда, когда Рейчу было всего двенадцать – тогда он был биллиботтонским беспризорником, грязным бродяжкой, но ухитрился-таки тронуть сердца Гэри и Дорс. Не забыл Селдон и о том, каким искренним чувством к Рейчу прониклась когда-то Рейчел, тогдашняя мэр Сэтчема. Помнил он и то, как Рейч втерся в доверие к Джорануму, что в итоге привело Джоранума к гибели. Как его пасынок сумел завоевать сердце красавицы Манеллы. Гэри не мог дать себе отчет в том, как именно удается Рейчу быть таким обаятельным, но не вдаваясь в размышления, он попросту наслаждался всяким случаем, когда ему удавалось встретиться с сыном.
– Все хорошо? – по обыкновению поинтересовался Селдон, войдя в дом Рейча.
Рейч отложил в сторону голографические материалы, с которыми работал, и улыбнулся.
– Все хорошо, па.
– Что-то не слышно Ванды.
– Ясное дело. Они с Манеллой отправились за покупками.
Селдон уселся в кресло и с веселой усмешкой посмотрел на рабочий беспорядок на столе Рейча.
– Ну, как поживает книга?
– Она-то замечательно. Я похуже, – вздохнул Рейч. – Но когда я ее закончу, это будет прямо сенсация. Представь себе, про Даль до сих пор еще никто не писал книг, вот дела! – Селдон давно заметил – стоило Рейчу заговорить о родине, как он тут же сбивался на далийский жаргон, – Ну а ты как, па? – спросил Рейч. – Небось рад до смерти, что праздники закончились?
– Не то слово. Я их с трудом пережил.
– Да? По тебе заметно не было.
– Ну, я старался… Не хотелось другим настроение портить.
– Ну а как тебе мамино вторжение на дворцовую территорию? Сейчас все только про это и болтают.
– Рейч, конечно, я не в восторге, мягко выражаясь. Твоя мама – замечательный, удивительный человек, но с ней порой очень трудно. Похоже, она нарушила мои планы.
– Что за планы, па?
Селдон откинулся па спинку кресла, Ему было приятно разговаривать с Рейчем – всегда приятно поговорить с человеком, который тебя понимает и которому полностью доверяешь, но особенно Селдона в разговорах с Рейчем привлекало то, что тот ничего не смыслил в психоистории. Поговорив с сыном, он порой думал о его словах, прикидывал так и этак, и в итоге мысли эти приобретали такую форму, как если бы пришли в голову самому Селдону.
– Мы экранированы? – негромко спросил он.
– Всегда, – ответил Рейч.
– Отлично. Я сделал то, что намеревался сделать – натолкнул генерала Теннара на кое-какие любопытные мысли.
– Какие же?
– Ну, я кое-что рассказал ему о системе налогообложения и особо подчеркнул тот факт, что попытки равномерного сбора налогов с населения неизбежно приводят к тому, что система становится избыточно сложной, непродуктивной и дорогостоящей. Отсюда вполне естественно следует вывод о том, что система налогообложения должна быть упрощена.
– Да, пожалуй, это имеет смысл.
– До определенной степени – да, но очень может быть, что после нашей беседы генерал Теннар может переборщить и скатиться к избыточному упрощению. Видишь ли, налогообложение при обеих крайностях порочно. Стоит чересчур усложнить систему – люди перестанут ее понимать и будут отказываться платить налоги. Стоит ее наоборот, упростить – люди сочтут такую систему несправедливой и будут протестовать. Самый простой налог – подушный, при котором все платят поровну, но нельзя с бедного и богатого брать поровну, это очевидно.
– А ты это генералу объяснил?
– Не получилось.
– И ты думаешь, что генерал введет подушный налог?
– Думаю, он склонится к этому. Если у него возникнут подобные намерения, информация непременно просочится, и этого одного будет достаточно, чтобы народ разбушевался и правительство почувствовало себя не слишком уютно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100