Рейчу-мальчишке и в голову не пришло бы задуматься, но теперешний Рейч ощутил прилив брезгливости.
– Пакет дать?
– Не надо, – сказал Рейч. – Я туг съем.
Он расплатился с кондитером, взял мороженое и откусил большущий кусок, наслаждаясь знакомым вкусом. В детстве для него такое мороженое было редкой и почти недоступной роскошью. Он покупал его тогда, когда удавалось наскрести нужную сумму. Время от времени ему давал откусить кусочек кто-нибудь из внезапно разбогатевших дружков, но чаще всего он воровал мороженое, пользуясь удобным случаем. Теперь он мог купить сколько угодно порций…
– Эй, – послышался чей-то голос у Рейча за спиной.
Рейч с трудом вернулся к реальности. Его, оказывается, окликнул парень, что сидел за столом.
– Это ты мне, парень? – негромко уточнил Рейч.
– Ага. Чё это ты делаешь, а?
– Кокоженое ем. Че те надо?
Рейч автоматически перешел на биллиботтонский жаргон, и это оказалось совсем нетрудно.
– Не. В Биллиботтоне че делаешь?
– Родился тут. Вырос тут. Токо в кровати народился, а не на улице, как ты.
Оскорбление слетело с языка легко, так легко и непринужденно, словно Рейч никуда и не отлучался из Биллиботтона.
– Во как? Че-то ты слишком вырядился. Тоже мне биллиботтонец. Цаца какая! Да от тебя, поди, и духами прет!
Парень пошевелил мизинцем – этим жестом подманивали к себе друг друга гомосексуалисты.
– Сказал бы я, чем от тебя несет. Но я – человек воспитанный.
– Чей-то? Во-спи-тан-ный? У-сю-сю!
В это время в кондитерскую вошли еще двое. Рейч слегка нахмурился. Сговорились они или как? Парень, сидевший за столом, обратился к вошедшим:
– Этот крякает, будто он воспитанный, Болтает – биллиботтонец.
Один из вошедших с притворной учтивостью поклонился Рейчу и ухмыльнулся, показав неровные, давно нечищенные зубы.
– А че, здорово! Биллиботтонец да к тому же воспитанный! Завсегда че-нибудь подкинет бедненьким, несчастненьким сородичам, а? Ну, денежки, к примеру. Че тебе стоит подкинуть кредитку-другую бедненьким, а?
– И много их у тебя, господин хороший? – поинтересовался его приятель без ухмылки.
– Эй, эй, – заволновался хозяин заведения. – Парни, проваливайте отсюда. Нече у меня тут колобродить.
– Не боись, – сказал ему Рейч. – Я ухожу.
Он собрался было уйти, но парень, сидевший за столом, выставил ногу, загородив проход между столиками.
– Ну ты че, парень? Ты куда? Мы по тебе заскучимся.
Хозяин кондитерской, почувствовав, что запахло жареным, ретировался в комнатушку за стойкой.
Рейч улыбнулся и сказал:
– Парни, кода я в последний раз был в Биллиботтоне, со мной были мои старики, и нам загородили дорогу десять парней. Точно, десять. Я сосчитал. И мы с ними разделались.
– Да ну? – удивился тот, что заговорил с Рейчем. – Твой старикан разделался?
– Старикан? Не, не он. Ему бы нипочем такого не сделать. Старуха моя. А я, парни, получше ее сумею. А вас токо трое. Так что вы уж лучше пропустите меня.
– А как же. Ты токо кредитки оставь и иди. Не, еще тряпки кое-какие сыми.
Парень, сидевший за столом, встал. В руке его блеснуло лезвие ножа.
– Ага, – понимающе кивнул Рейч. – Вы, стало быть, решили поразвлечься? Ну, это вы зазря.
Рейч покончил с мороженым и развернулся к наглецам вполоборота. Вдруг быстрее, чем он сам успел сообразить, что делает, он одним махом взлетел на стол, резко взмахнул ногой и носком туфли сильно ударил точнехонько в солнечное сплетение парню с ножом.
Тот повалился на спину с громким воплем. Тут Рейч подпрыгнул, ногами опрокинул стол, схватил его за ножки и крышкой прижал к стене второго Вандюгу, а третьему нанес сокрушительный удар в кадык. Тот скорчился, страшно закашлялся и повалился на пол.
На все у него ушли считанные мгновения. Выхватив из-за пояса два ножа, Рейч прошипел:
– Ну, давай подходи по одному! Кто первый?
Никто не шелохнулся.
– Ну, раз так, я пошел, – сказал Рейч.
Но, судя по всему, хозяин заведения даром времени не терял и, удалившись в комнатку за стойкой, вызвал людей на подмогу. В магазинчик вошли трое, и хозяин встретил их возмущенными воплями:
– Хулиганье! Настоящее хулиганье! Вошедшие явно были одеты в какую-то форму, но такой формы Рейч раньше никогда не видел. Штаны у них были заправлены в высокие ботинки, просторные футболки подпоясаны широкими ремнями, на головах – довольно забавные пилотки. Ближе к левому плечу на футболках красовались буквы «О.Дж.».
Выглядели они вполне по-далийски, только усы у них были какие-то странные, не далийские. Нет, усы как усы, черные, но только уж больно аккуратные, коротенькие.
– Капрал Квинбер, – представился старший по званию. – Что здесь происходит?
Побитые биллиботтонцы в это время поднялись, и вид у них был, прямо скажем, неважнецкий. Один из них все еще, согнувшись, держался за живот, второй потирал шею, а третий – плечо, которое, по всей видимости, было вывихнуто.
Капрал оценивающе поглядел на них. Двое его подчиненных встали у дверей. Капрал обернулся к Рейчу – на вид он был единственным непострадавшим.
– Ты биллиботтонец, парень?
– Я здесь родился и вырос, но восемь лет прожил в другом месте.
Теперь Рейч говорил не с таким выраженным акцентом, но все же с акцентом – примерно с таким же, с каким говорил и сам капрал. В конце концов Даль был большим сектором, тут жили разные люди, и в некоторых районах люди разговаривали почти правильной речью.
– Вы – из службы безопасности? – спросил Рейч. – Что-то я не припоминаю такой формы…
– Нет, не из службы безопасности. В Биллиботтоне какая служба безопасности… Мы – из охраны Джоранума, и порядок тут поддерживаем мы. Этих троих мы знаем, они нам уже попадались. О них мы позаботимся. Нас интересуешь ты, парень. Номер для связи?
Рейч назвал.
– И что тут произошло?
Рейч рассказал.
– А какое у тебя тут дело?
– Послушайте, – решил на всякий случай уточнить Рейч. – А вы имеете право допрашивать меня? Если вы не из службы безопасности…
– Послушай, – грубо проговорил капрал, – тебе ли о правах рассуждать? Мы щас в Биллиботтоне, а тут право есть у того, кто его взял. Ты сказал, что отделал эту троицу, и я тебе верю. Но нас тебе не отделать. Нам бластеров носить, правда, не разрешают, – лениво проговорил капрал и вытащил из кобуры самый что ни на есть настоящий бластер… – А теперь говори, что ты тут делаешь?
Рейч вздохнул. Если бы он отправился сразу туда, куда должен был отправиться, то есть в здание правительства сектора, если бы не эта проклятая ностальгия по Биллиботтону и «кокоженому»…
Он сказал:
– Я приехал по важному делу к мистеру Джорануму, и раз вы из его органи…
– К Джорануму? Лидеру?
– Да, капрал.
– С двумя ножами?
– Ножи для самозащиты. Я не собирался идти с ножами к мистеру Джорануму.
– Это ты только говоришь. Так, мистер, нам придется сопроводить вас в участок. Там разберемся. Может, не сразу разберемся, но выясним все досконально.
– Но у вас нет такого права! Вы –не официальное учреж…
– Ладно, попробуй поищи, кому пожаловаться. А до тех пор ты наш.
Ножи были конфискованы, и Рейча повели в участок.
15
Клеон уже не был больше тем красивым молодым монархом, что красовался на его голографических портретах. Только на голограммах он таким и оставался, но зеркало говорило ему совсем другое. Последний день рождения Императора был отпразднован с подобающей случаю помпезностью, однако сорок лет – они и есть сорок, как ни крути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Пакет дать?
– Не надо, – сказал Рейч. – Я туг съем.
Он расплатился с кондитером, взял мороженое и откусил большущий кусок, наслаждаясь знакомым вкусом. В детстве для него такое мороженое было редкой и почти недоступной роскошью. Он покупал его тогда, когда удавалось наскрести нужную сумму. Время от времени ему давал откусить кусочек кто-нибудь из внезапно разбогатевших дружков, но чаще всего он воровал мороженое, пользуясь удобным случаем. Теперь он мог купить сколько угодно порций…
– Эй, – послышался чей-то голос у Рейча за спиной.
Рейч с трудом вернулся к реальности. Его, оказывается, окликнул парень, что сидел за столом.
– Это ты мне, парень? – негромко уточнил Рейч.
– Ага. Чё это ты делаешь, а?
– Кокоженое ем. Че те надо?
Рейч автоматически перешел на биллиботтонский жаргон, и это оказалось совсем нетрудно.
– Не. В Биллиботтоне че делаешь?
– Родился тут. Вырос тут. Токо в кровати народился, а не на улице, как ты.
Оскорбление слетело с языка легко, так легко и непринужденно, словно Рейч никуда и не отлучался из Биллиботтона.
– Во как? Че-то ты слишком вырядился. Тоже мне биллиботтонец. Цаца какая! Да от тебя, поди, и духами прет!
Парень пошевелил мизинцем – этим жестом подманивали к себе друг друга гомосексуалисты.
– Сказал бы я, чем от тебя несет. Но я – человек воспитанный.
– Чей-то? Во-спи-тан-ный? У-сю-сю!
В это время в кондитерскую вошли еще двое. Рейч слегка нахмурился. Сговорились они или как? Парень, сидевший за столом, обратился к вошедшим:
– Этот крякает, будто он воспитанный, Болтает – биллиботтонец.
Один из вошедших с притворной учтивостью поклонился Рейчу и ухмыльнулся, показав неровные, давно нечищенные зубы.
– А че, здорово! Биллиботтонец да к тому же воспитанный! Завсегда че-нибудь подкинет бедненьким, несчастненьким сородичам, а? Ну, денежки, к примеру. Че тебе стоит подкинуть кредитку-другую бедненьким, а?
– И много их у тебя, господин хороший? – поинтересовался его приятель без ухмылки.
– Эй, эй, – заволновался хозяин заведения. – Парни, проваливайте отсюда. Нече у меня тут колобродить.
– Не боись, – сказал ему Рейч. – Я ухожу.
Он собрался было уйти, но парень, сидевший за столом, выставил ногу, загородив проход между столиками.
– Ну ты че, парень? Ты куда? Мы по тебе заскучимся.
Хозяин кондитерской, почувствовав, что запахло жареным, ретировался в комнатушку за стойкой.
Рейч улыбнулся и сказал:
– Парни, кода я в последний раз был в Биллиботтоне, со мной были мои старики, и нам загородили дорогу десять парней. Точно, десять. Я сосчитал. И мы с ними разделались.
– Да ну? – удивился тот, что заговорил с Рейчем. – Твой старикан разделался?
– Старикан? Не, не он. Ему бы нипочем такого не сделать. Старуха моя. А я, парни, получше ее сумею. А вас токо трое. Так что вы уж лучше пропустите меня.
– А как же. Ты токо кредитки оставь и иди. Не, еще тряпки кое-какие сыми.
Парень, сидевший за столом, встал. В руке его блеснуло лезвие ножа.
– Ага, – понимающе кивнул Рейч. – Вы, стало быть, решили поразвлечься? Ну, это вы зазря.
Рейч покончил с мороженым и развернулся к наглецам вполоборота. Вдруг быстрее, чем он сам успел сообразить, что делает, он одним махом взлетел на стол, резко взмахнул ногой и носком туфли сильно ударил точнехонько в солнечное сплетение парню с ножом.
Тот повалился на спину с громким воплем. Тут Рейч подпрыгнул, ногами опрокинул стол, схватил его за ножки и крышкой прижал к стене второго Вандюгу, а третьему нанес сокрушительный удар в кадык. Тот скорчился, страшно закашлялся и повалился на пол.
На все у него ушли считанные мгновения. Выхватив из-за пояса два ножа, Рейч прошипел:
– Ну, давай подходи по одному! Кто первый?
Никто не шелохнулся.
– Ну, раз так, я пошел, – сказал Рейч.
Но, судя по всему, хозяин заведения даром времени не терял и, удалившись в комнатку за стойкой, вызвал людей на подмогу. В магазинчик вошли трое, и хозяин встретил их возмущенными воплями:
– Хулиганье! Настоящее хулиганье! Вошедшие явно были одеты в какую-то форму, но такой формы Рейч раньше никогда не видел. Штаны у них были заправлены в высокие ботинки, просторные футболки подпоясаны широкими ремнями, на головах – довольно забавные пилотки. Ближе к левому плечу на футболках красовались буквы «О.Дж.».
Выглядели они вполне по-далийски, только усы у них были какие-то странные, не далийские. Нет, усы как усы, черные, но только уж больно аккуратные, коротенькие.
– Капрал Квинбер, – представился старший по званию. – Что здесь происходит?
Побитые биллиботтонцы в это время поднялись, и вид у них был, прямо скажем, неважнецкий. Один из них все еще, согнувшись, держался за живот, второй потирал шею, а третий – плечо, которое, по всей видимости, было вывихнуто.
Капрал оценивающе поглядел на них. Двое его подчиненных встали у дверей. Капрал обернулся к Рейчу – на вид он был единственным непострадавшим.
– Ты биллиботтонец, парень?
– Я здесь родился и вырос, но восемь лет прожил в другом месте.
Теперь Рейч говорил не с таким выраженным акцентом, но все же с акцентом – примерно с таким же, с каким говорил и сам капрал. В конце концов Даль был большим сектором, тут жили разные люди, и в некоторых районах люди разговаривали почти правильной речью.
– Вы – из службы безопасности? – спросил Рейч. – Что-то я не припоминаю такой формы…
– Нет, не из службы безопасности. В Биллиботтоне какая служба безопасности… Мы – из охраны Джоранума, и порядок тут поддерживаем мы. Этих троих мы знаем, они нам уже попадались. О них мы позаботимся. Нас интересуешь ты, парень. Номер для связи?
Рейч назвал.
– И что тут произошло?
Рейч рассказал.
– А какое у тебя тут дело?
– Послушайте, – решил на всякий случай уточнить Рейч. – А вы имеете право допрашивать меня? Если вы не из службы безопасности…
– Послушай, – грубо проговорил капрал, – тебе ли о правах рассуждать? Мы щас в Биллиботтоне, а тут право есть у того, кто его взял. Ты сказал, что отделал эту троицу, и я тебе верю. Но нас тебе не отделать. Нам бластеров носить, правда, не разрешают, – лениво проговорил капрал и вытащил из кобуры самый что ни на есть настоящий бластер… – А теперь говори, что ты тут делаешь?
Рейч вздохнул. Если бы он отправился сразу туда, куда должен был отправиться, то есть в здание правительства сектора, если бы не эта проклятая ностальгия по Биллиботтону и «кокоженому»…
Он сказал:
– Я приехал по важному делу к мистеру Джорануму, и раз вы из его органи…
– К Джорануму? Лидеру?
– Да, капрал.
– С двумя ножами?
– Ножи для самозащиты. Я не собирался идти с ножами к мистеру Джорануму.
– Это ты только говоришь. Так, мистер, нам придется сопроводить вас в участок. Там разберемся. Может, не сразу разберемся, но выясним все досконально.
– Но у вас нет такого права! Вы –не официальное учреж…
– Ладно, попробуй поищи, кому пожаловаться. А до тех пор ты наш.
Ножи были конфискованы, и Рейча повели в участок.
15
Клеон уже не был больше тем красивым молодым монархом, что красовался на его голографических портретах. Только на голограммах он таким и оставался, но зеркало говорило ему совсем другое. Последний день рождения Императора был отпразднован с подобающей случаю помпезностью, однако сорок лет – они и есть сорок, как ни крути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100