Поднявшийся с пола Ройтс ужаснулся разъяренному виду хозяина. Он отчетливо осознал всю безнадежность ситуации.
А Симчик уже прочно взял инициативу в свои руки. Размахивая вазой, как булавой, он двинулся на Ройтса и дважды достал его — первый, скользящий удар, пришелся по голове, второй — в ключицу.
Волкогонова, видя, какой оборот принимают события, взвизгнула:
— Игорь, берегись!
И ее крик как бы привел Ройтса в чувства. Увернувшись от еще одной атаки, он сам размахнулся и сильно ударил кулаком в лицо Романа Борисовича. Тот выронил вазу и на мгновение потерял ориентиры. А Ройтс, полностью придя в себя, подхватил со стола пустую бутылку стал бить ею по голове Симчика. Того повело вбок и он медленно начал оседать, пока окончательно не распластался на полу, между столом и передними ножками тяжелого кресла-дивана. Но, несмотря на поверженность жертвы, Ройтс с лютой гримасой на лице, подошел к лежащему и стал с нещадящей силой лупить того бутылкой.
Таракан входил в раж. Он видел как судорожно дергалась голова Симчика, как на лбу трескалась кожа и все лицо превращалось в сплошное кровавое месиво… В какой-то момент бутылка разбилась и ее осколки со звоном разлетелись по комнате.
Лелька, чтобы заглушить собственный крик, ладонями закрыла рот.
Первым опомнился Ройтс. Он подошел к Пуглову и взял его за локоть.
— Пойдем, Алик, в ванну, тебе нужно умыться….Леля, помоги Алику привести себя в порядок.
— Я не могу! — Волкогонова рыдала, по-прежнему прижав ладони к лицу.
— Игорь, оставь ее в покое, отведи сам меня в ванну.
Квартира, где несколько минут назад царили чистота и устроенность, теперь напоминала поле сражение.
Они сбивчиво, в лихорадочном темпе приводили себя в порядок. Ройтс, сдернув с окна шелковую занавеску, стал складывать в нее все, что цепляло его взгляд. Он выгребал что-то из секции, какие-то женские украшения, женский полушубок, легкий и мягкий как сам соболь, содержимое хрустальной конфетницы тоже бросил в чужое добро, и, схватив вазу, положил ее в общую кучу. Из шифоньера он принес женскую сумочку и ее содержимое высыпал на пол. К его удивлению, в воздухе запорхали долларовые купюры. Их было немало и Ройтс, глядя на этот долларовый дождь, ощущал ни с чем не сравнимое возвращение былой уверенности.
Лелька, плача, сырой тряпкой протирала пол, по которому шрих-пунктирным следом прошли капли крови, край стола и дверцы секции, на которых также лежали пятна крови. Игорь самолично проверил ванную — не осталось ли следов, и, взяв с полки губку тщательно протер все ручки, краны и пол возле самой ванны.
В комнатах, кроме бедлама, висела гнетущая атмосфера страха. Лелька совсем раскисла, и от страха ее пальцы не в силах были справиться с половой тряпкой. Ее тошнило, и сердце готово было выскочить через горло.
Ей стал помогать Ройтс, из головы которого не выходила одна мысль: брать с собой иконы или оставить как было? Когда Волкогонова пошла с тазиком в туалет, чтобы налить воды, Игорь спросил у Пуглова:
— Это добро, — он указал на иконы, — по-моему, надо забирать с собой.
— Перестань, это же улика! Мы должны уйти чистыми и моли Бога, чтобы нам никто не встретился на лестнице.
— Алик, я не согласен! — решительно возразил Ройтс. Все это барахло нужно брать с собой…почти на каждой вещи отпечатки наших пальцев.
Ройтс подошел к секции и вытащил из нее обе иконы и, не глядя на Пуглова, положил их к остальным, уложенным на занавеске, вещам.
— Из-за твоей жадности мы погорим, — сдавая позиции, проговорил Пуглов. От боли у него разламывалась голова. — Черт с тобой, бери, но помни, что ты подписываешь себе приговор — преднамеренное убийство с целью ограбления, а это минимум — восемь, максимум — секир башка… — И Пуглов пальцем провел по горлу.
— Это чистая самооборона, — Ройтс подошел к трюмо и взял с него баллончик дезодоранта. Когда Лелька и Пуглов с узлом уже были в прихожей, он тщательно опылил все углы и квартиры. Это были, по его мнению, профилактические меры против милицейских собак-ищеек. Закончил он в гостиной.
Уходя, Ройтс обернулся. Из-под стола белела рука Симчика. На среднем пальце поблескивал толстый с печаткой перстень. Колебался недолго. Он возвратился к трупу и начал сдергивать кольцо с негнущегося пальца. Однако оно не поддавалось и тогда Таракан, схватив со стола кухонный нож, принялся отпиливать палец. Его тихо окликнул Пуглов. Ройтс еще раз дернул кольцо и почувствовал, как тело Симчика вдруг шевельнулось.
Ройтса охватил безумный страх и он, бросив под стол нож, побежал на выход. Но тот же страх заставил его вернуться — осознал, какую отменную улику он оставляет на месте преступления. Он стал шарить под столом, но нож, словно сквозь землю провалился. Его пальцы коснулись Симчика и он ощутил гладкое, но уже набирающее неживую упругость тело. Когда, наконец, он нащупал рукоятку ножа, пальцы соприкоснулись с чем-то липким. Он вытер нож о рубашку Симчика и положил его себе в карман. На почти негнущихся ногах он покидал это дьяволом меченое место…
Ко всем похищенным вещам из квартиры Симчика присоединилась соломенная шляпа. Пуглов снял ее с вешалки и нацепил на раненую голову.
Когда они выходили из квартиры, где-то на верхнем этаже открылась дверь и чей-то женский голос крикнул: «Валера, если не будет кефира, возьми ряженки…»
Всю дорогу Лелька плакала.
— Кретины, — стонала она, — втравили в такую грязную авантюру…Это же убийство…
— Заткнись! — резко осек ее Ройтс. — Ты ведь знаешь, что никто не собирался его убивать. Это несчастный случай и такое может произойти с любым из нас.
— Да? Но ведь можно было вызвать «скорую», он еще был живой, — не унималась Волкогонова. — Если нас застукают, я не перенесу тюрьмы.
— Что ты, Лелик, глупости говоришь! — Пуглов слегка повысил голос. — В тюрьме тоже люди и не надо заноситься…И, между прочим, попадешь туда, если не будешь держать себя в руках.
Вдруг Ройтс резко затормозил.
— Олух царя небесного! — воскликнул Ройтс. — Я же на серванте оставил зажигалку…мои отпечатки, — он начал уже разворачиваться, когда Пуглов наконец отреагировал:
— Не смей, старик, этого делать! Успокойся, я знаю, ты взвинчен, но глупости делать не позволю.
— Алик, это не глупости. Из-за этой е….й зажигалки и нам будет хана. Ты же понимаешь, что у всех, кто попадает СИЗО, снимаются отпечатки пальцев… А мы там с тобой уже были…Я сейчас отвезу вас на автовокзал, а сам смотаюсь к Симчику.
Развернув на крутом вираже «опель», Ройтс на скоростях устремился в сторону автовокзала.
Лелька притихла. Когда первая волна страха и возбуждения прошла и когда она в кармане сарафана нащупала тюбик с таблетками, ей открылась безмерная глупость содеянного. Она не выполнила инструкцию Пуглова и вместо двух таблеток положила в стакан Симчика одну…
Незаметно, вместе с недокуренной сигаретой она выбросила в форточку тюбик с оставшейся таблеткой. Он разбился и его содержимое вместе с осколками стекла катилось вслед за машиной.
Когда до автовокзала оставался один квартал, Ройтс вдруг даванул на тормоз. Переложив баранку круто вбок, и сделав лихой разворот, он снова устремился в сторону дома.
Лелька безучастно смотрела в окно — ей виделся мир в абсолютно серых тонах. Она не обратила никакого внимания на нелогичное поведение Игоря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48