Но об этом — позже.
Неполнота или однобокость информации — одна из главных бед, подстерегающих политика. И в этой связи, продолжая разговор о «стандартном» наборе справочных и аналитических материалов, которые ложились на стол членам высшего политического руководства, не могу не сказать о том, что этот весьма обильный поток, к сожалению, не всегда бывал беспристрастным.
«Соль» справочных документов — в объективности. Но их готовят и подписывают люди. И кое-кто вместо строгой непредвзятости старался угодить настроениям высокого руководства, так формируя факты и выводы, чтобы подогнать их под господствующую «наверху» точку зрения. Это весьма опасное и не всегда распознаваемое явление, которое способно подтолкнуть политика к серьезной ошибке. Вот почему очень важен личный сравнительный анализ данных, поступающих из разных источников, сопоставление их с реальной жизнью. Я старался не упускать из виду этот аспект, и если намечались расхождения по важному вопросу, немедленно бил тревогу — вплоть до вынесения этого вопроса на заседание Секретариата или даже Политбюро, — как произошло, в частности, в 1988 году с оценкой ситуации в Литве.
Но у проблемы информированности руководителей высокого ранга есть и другая грань, которая становилась особенно острой, когда речь шла о Генеральном секретаре ЦК КПСС.
Поток информации, предназначенной для Генсека, был настолько велик, что по необходимости нуждался в отборе, регламентации. И вот тут сразу возникали вопросы: кто и как отбирал информацию? Ведь ее можно формировать вполне определенным образом — как по части справочного материала (выпячивая или, наоборот, камуфлируя какие-то факты), так и в смысле оценок, анализа.
Кроме того, существует основанное на законах психологического восприятия неписаное правило, которое в обиходе иногда называют «эффектом первой информации». Суть его в том, что первая оценка того или иного факта, события воспринимается с наибольшей полнотой, а последующие, если они противоречат первой, уже как бы входят с ней в конфликт. Отсюда вытекает важный практический вывод: если возникает спорная ситуация, надо постараться как можно быстрее изложить руководителю свою версию событий, чтобы определенным образом настроить его. В этой же связи нельзя не упомянуть о том, что советники руководителя высокого ранга — и официальные, и, так сказать, «на общественных началах» — в состоянии заметно влиять на умозрения своего «шефа».
Еще в древние времена мудрые люди на Востоке говорили, что от толмача, то есть от толкователя, порою зависит больше, чем от самого шаха. А помощники, советники — это и есть своего рода толмачи, толкующие факты. По этой причине те, кто борется за влияние на лидера, прилагают максимум усилий к тому, чтобы внедрить в его ближайшее окружение своих людей.
Вот почему для лидера имеет большое значение выбор помощников и советников. Исходить при формировании команды только из принципа личной преданности здесь явно недостаточно, о чем убедительно свидетельствуют многочисленные уроки мировой истории. Предлагаемая ближайшим окружением трактовка фактов и событий, личностей и явлений, если она тенденциозна, может создать у лидера ошибочные представления о сути происходящего в стране и мире.
Разумеется, все сказанное в полной мере имело отношение и к генеральным секретарям ЦК КПСС, в том числе к Горбачеву. Возможно, к нему — в особой степени.
В контексте этих размышлений не могу не упомянуть вот о чем…
Как уже говорилось, я возвратился в Москву после семнадцатилетней работы в Сибири лишь в 1983 году. В аппарате ЦК так называемых «своих» людей у меня не было, ни с кем я не был, что называется, «повязан», и это делало меня независимым, скажу откровенно, очень облегчало работу. Да и вообще мне не свойственны аппаратные интриги, а потому я даже не задумывался над вопросом о том, как Горбачев будет формировать свое ближайшее окружение, считая этот вопрос компетенцией исключительно Михаила Сергеевича. Никого я Генсеку не советовал в помощники, никого на эти по-своему, по-аппаратному, ключевые должности не подсовывал.
Вместе с Михаилом Сергеевичем мы обсуждали те крупные кадровые вопросы, которые определяли расстановку сил в ЦК и в партии в целом. (Естественно, утверждались они коллективно — в Политбюро, Секретариате, на Пленумах ЦК.) И как было в 1983 году при Андропове, начинать пришлось с подыскания нового заведующего орготделом, ибо совмещать эту должность с положением второго секретаря я, понятно, не мог.
Наш выбор, как известно, остановился на Разумовском.
Впоследствии о Георгии Петровиче Разумовском сложилось в партии неоднозначное мнение, что открыто проявилось на XXVIII съезде КПСС. Перед глазами моими стоит грустная картина: Разумовского выдвинули кандидатом в состав нового ЦK, и он спешит к трибуне съезда, чтобы успеть взять самоотвод. Он отлично понимал, что его «завалят», и не хотел напрасно испытывать судьбу.
Однако все обстоит куда сложнее. Разумовский — фигура весьма примечательная, отнюдь не такая простая, как показалось некоторым на XXVIII съезде. Я бы сказал, это политик со сложной судьбой, который в какой-то момент оказался сломленным.
Начать с того, что Разумовский в свое время работал председателем Краснодарского крайисполкома. В те годы он проявил крепкий характер и сумел решительно отмежеваться от «деяний» местного партийного лидера. Медунов приложил немало сил к тому, чтобы сблизиться с Разумовским, втянуть его в свои дела, не раз пытался приглашать к себе домой на застолье. Однако председатель крайисполкома держался твердо, исключительно в рамках служебных отношений, а на личные контакты не шел. Неудивительно, что в кубанских «верхах» зрел конфликт. Еще при Брежневе Разумовский определенно высказал свою позицию в ЦК партии, попросил ввиду несовместимости с Медуновым перевести его на другую работу. Просьбу удовлетворили, и в 1981 году Георгий Петрович стал ведать аграрным отделом в Управлении делами Совмина СССР.
После Медунова первым секретарем в Краснодаре недолго работал Воротников. Вскоре он стал Предсовмина России, и снова возник вопрос о кандидатуре первого секретаря. Я в то время уже заведовал орготделом ЦК, и мы вспомнили о Разумовском. Мне же довелось и проводить пленум Краснодарского крайкома, на котором я лично убедился, что кубанцы хорошо приняли Георгия Петровича. Кстати, Разумовский сам попросил направить в Краснодар вторым секретарем Полозкова, работавшего в то время заведующим сектором ЦК.
Когда в мае 1985 года мы с Горбачевым один на один обсуждали кандидатуры на пост заведующего орготделом, Михаил Сергеевич назвал Разумовского, и я в разговоре поддержал его. Я знал, что Разумовский и Полозков работали дружно, наводили в крае порядок, освобождались от тех, кто занимался при Медунове злоупотреблениями. Мы видели в Разумовском достойного человека, активно боровшегося против коррупции, и это во многом предопределило его назначение в ЦК Уезжая из Краснодара, Георгий Петрович предложил избрать первым секретарем Полозкова, который, по его мнению, хорошо показал себя на Кубани. Это было и мое предложение. К тому времени Полозкова я знал основательно и только с положительной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Неполнота или однобокость информации — одна из главных бед, подстерегающих политика. И в этой связи, продолжая разговор о «стандартном» наборе справочных и аналитических материалов, которые ложились на стол членам высшего политического руководства, не могу не сказать о том, что этот весьма обильный поток, к сожалению, не всегда бывал беспристрастным.
«Соль» справочных документов — в объективности. Но их готовят и подписывают люди. И кое-кто вместо строгой непредвзятости старался угодить настроениям высокого руководства, так формируя факты и выводы, чтобы подогнать их под господствующую «наверху» точку зрения. Это весьма опасное и не всегда распознаваемое явление, которое способно подтолкнуть политика к серьезной ошибке. Вот почему очень важен личный сравнительный анализ данных, поступающих из разных источников, сопоставление их с реальной жизнью. Я старался не упускать из виду этот аспект, и если намечались расхождения по важному вопросу, немедленно бил тревогу — вплоть до вынесения этого вопроса на заседание Секретариата или даже Политбюро, — как произошло, в частности, в 1988 году с оценкой ситуации в Литве.
Но у проблемы информированности руководителей высокого ранга есть и другая грань, которая становилась особенно острой, когда речь шла о Генеральном секретаре ЦК КПСС.
Поток информации, предназначенной для Генсека, был настолько велик, что по необходимости нуждался в отборе, регламентации. И вот тут сразу возникали вопросы: кто и как отбирал информацию? Ведь ее можно формировать вполне определенным образом — как по части справочного материала (выпячивая или, наоборот, камуфлируя какие-то факты), так и в смысле оценок, анализа.
Кроме того, существует основанное на законах психологического восприятия неписаное правило, которое в обиходе иногда называют «эффектом первой информации». Суть его в том, что первая оценка того или иного факта, события воспринимается с наибольшей полнотой, а последующие, если они противоречат первой, уже как бы входят с ней в конфликт. Отсюда вытекает важный практический вывод: если возникает спорная ситуация, надо постараться как можно быстрее изложить руководителю свою версию событий, чтобы определенным образом настроить его. В этой же связи нельзя не упомянуть о том, что советники руководителя высокого ранга — и официальные, и, так сказать, «на общественных началах» — в состоянии заметно влиять на умозрения своего «шефа».
Еще в древние времена мудрые люди на Востоке говорили, что от толмача, то есть от толкователя, порою зависит больше, чем от самого шаха. А помощники, советники — это и есть своего рода толмачи, толкующие факты. По этой причине те, кто борется за влияние на лидера, прилагают максимум усилий к тому, чтобы внедрить в его ближайшее окружение своих людей.
Вот почему для лидера имеет большое значение выбор помощников и советников. Исходить при формировании команды только из принципа личной преданности здесь явно недостаточно, о чем убедительно свидетельствуют многочисленные уроки мировой истории. Предлагаемая ближайшим окружением трактовка фактов и событий, личностей и явлений, если она тенденциозна, может создать у лидера ошибочные представления о сути происходящего в стране и мире.
Разумеется, все сказанное в полной мере имело отношение и к генеральным секретарям ЦК КПСС, в том числе к Горбачеву. Возможно, к нему — в особой степени.
В контексте этих размышлений не могу не упомянуть вот о чем…
Как уже говорилось, я возвратился в Москву после семнадцатилетней работы в Сибири лишь в 1983 году. В аппарате ЦК так называемых «своих» людей у меня не было, ни с кем я не был, что называется, «повязан», и это делало меня независимым, скажу откровенно, очень облегчало работу. Да и вообще мне не свойственны аппаратные интриги, а потому я даже не задумывался над вопросом о том, как Горбачев будет формировать свое ближайшее окружение, считая этот вопрос компетенцией исключительно Михаила Сергеевича. Никого я Генсеку не советовал в помощники, никого на эти по-своему, по-аппаратному, ключевые должности не подсовывал.
Вместе с Михаилом Сергеевичем мы обсуждали те крупные кадровые вопросы, которые определяли расстановку сил в ЦК и в партии в целом. (Естественно, утверждались они коллективно — в Политбюро, Секретариате, на Пленумах ЦК.) И как было в 1983 году при Андропове, начинать пришлось с подыскания нового заведующего орготделом, ибо совмещать эту должность с положением второго секретаря я, понятно, не мог.
Наш выбор, как известно, остановился на Разумовском.
Впоследствии о Георгии Петровиче Разумовском сложилось в партии неоднозначное мнение, что открыто проявилось на XXVIII съезде КПСС. Перед глазами моими стоит грустная картина: Разумовского выдвинули кандидатом в состав нового ЦK, и он спешит к трибуне съезда, чтобы успеть взять самоотвод. Он отлично понимал, что его «завалят», и не хотел напрасно испытывать судьбу.
Однако все обстоит куда сложнее. Разумовский — фигура весьма примечательная, отнюдь не такая простая, как показалось некоторым на XXVIII съезде. Я бы сказал, это политик со сложной судьбой, который в какой-то момент оказался сломленным.
Начать с того, что Разумовский в свое время работал председателем Краснодарского крайисполкома. В те годы он проявил крепкий характер и сумел решительно отмежеваться от «деяний» местного партийного лидера. Медунов приложил немало сил к тому, чтобы сблизиться с Разумовским, втянуть его в свои дела, не раз пытался приглашать к себе домой на застолье. Однако председатель крайисполкома держался твердо, исключительно в рамках служебных отношений, а на личные контакты не шел. Неудивительно, что в кубанских «верхах» зрел конфликт. Еще при Брежневе Разумовский определенно высказал свою позицию в ЦК партии, попросил ввиду несовместимости с Медуновым перевести его на другую работу. Просьбу удовлетворили, и в 1981 году Георгий Петрович стал ведать аграрным отделом в Управлении делами Совмина СССР.
После Медунова первым секретарем в Краснодаре недолго работал Воротников. Вскоре он стал Предсовмина России, и снова возник вопрос о кандидатуре первого секретаря. Я в то время уже заведовал орготделом ЦК, и мы вспомнили о Разумовском. Мне же довелось и проводить пленум Краснодарского крайкома, на котором я лично убедился, что кубанцы хорошо приняли Георгия Петровича. Кстати, Разумовский сам попросил направить в Краснодар вторым секретарем Полозкова, работавшего в то время заведующим сектором ЦК.
Когда в мае 1985 года мы с Горбачевым один на один обсуждали кандидатуры на пост заведующего орготделом, Михаил Сергеевич назвал Разумовского, и я в разговоре поддержал его. Я знал, что Разумовский и Полозков работали дружно, наводили в крае порядок, освобождались от тех, кто занимался при Медунове злоупотреблениями. Мы видели в Разумовском достойного человека, активно боровшегося против коррупции, и это во многом предопределило его назначение в ЦК Уезжая из Краснодара, Георгий Петрович предложил избрать первым секретарем Полозкова, который, по его мнению, хорошо показал себя на Кубани. Это было и мое предложение. К тому времени Полозкова я знал основательно и только с положительной стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121