Но предварительно обсуждению подвергается вопрос, выбирать ли президента пожизненно или на определенный срок. Большинство склоняется к тому, чтобы ограничить пребывание на высшем академическом посту. Каким сроком? Пять лет. На этом прения, по сути, затухают, потому что когда переходят непосредственно к кандидатуре, то выдвигается лишь одна — Карпинского, и тайным голосованием избирается е д и н о г л а с н о.
Александр Петрович объявляется первым избранным президентом Р о с с и й с к о й академии наук.
Так произошло это событие, истинное значение которого оценено было через много лет, но которое современникам и даже самим участникам представлялось не столь уж приметным и потонуло в потоке других событий, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой; эти другие события связаны с войной, а также с предстоящими выборами в Учредительное собрание, публикациями групповых заявлений и программ, назначениями и отставками министров, журналистскими перепалками в газетах. Для примера приведем поздравление, посланное Карпинскому Стекловым из Кисловодска, где тот проводил летний отпуск:
«Кисловодск, 24 августа 1917 г. Прежде всего поздравляю Вас с утверждением в должности Президента Российской Академии наук. (Избран Карпинский в мае, а утвержден в июле, о чем Стеклов узнал из газет. — Я.К.) С этим можно все-таки поздравить; это не то, что пост министра народного просвещения, с занятием какового я не поздравляю Сергея Федоровича, наоборот, искренне его жалею. Жалею и Академию, оставшуюся без трудно заменимого непременного секретаря. Одна утеха, что министерская чехарда, начавшаяся давно при „старом режиме“, теперь еще больше развивалась и усовершенствовалась». Далее Стеклов благодарит за телеграмму, посланную Карпинским на кисловодскую железнодорожную станцию, которую Владимир Андреевич безуспешно посещал в надежде приобрести билет в Петроград. «Она помогла раздобыть билет в спальный вагон. Таким образом, выезд из Кисловодска обеспечен, если к тому времени еще будут ходить поезда и Петроград не будет занят немцами».
Перипетии с приобретением билета и министерская эпопея С.Ф.Ольденбурга (неожиданно и к огорчению академиков он согласился занять пост министра народного просвещения во Временном правительстве; однако вскоре оно перестало существовать, и Ольденбург благополучно вернулся в кабинет непременного секретаря) занимают Владимира Андреевича больше, чем утверждение Карпинского в должности президента. И его легко понять! Чем оно важнее министерской чехарды, если поезда в любой день могут перестать ходить, а столица занята немцами!
Но были и другие поздравления, и они свидетельствуют, что немало нашлось таких, кто принципиально оценил новую личность, ставшую во главе академии. Вот одно:
«Прочитав в газетах об избрании и утверждении Вас в звании президента Академии наук, поздравляю Вас от души в этом высоком звании, радуюсь за Академию, особенно в настоящее, страшно тяжелое для культуры время, переживаемое Россией. Позвольте пожелать бодрости и здоровья, они особенно нужны теперь русским людям, стоящим во главе государственного управления». (Подпись неразборчива.)
Ученик Карпинского горный инженер С.Дембинский нашел такие слова, чтобы приветствовать своего наставника:
«Ныне, в дни всеобщего уныния, лишь на короткий миг озаренного яркой молнией свободы, отрадно чувствовать, что истинная наука и ее представители все-таки ценятся».
Ценятся... Россия не могла их ни оставить, ни забыть; им предстояли невиданные испытания, ждала лихая доля, гибельные годы, которые они не согласились бы поменять ни на какие иные.
Но они пока о том не подозревают.
Глава 22
Завещание
Живой и яркий портрет Александра Петровича, относящийся как раз к описываемому периоду, находим в воспоминаниях А.Н.Крылова.
Алексей Николаевич весной 1916 года был избран действительным членом академии; состоял на морской службе, и, посчитав потому неудобным представляться в штатском, он облачился в парадный мундир при всех регалиях и отправился в академию.
«Мне указали кабинет и сказали, что А.П. один и можно входить без доклада. Вошел. Вижу, у стола сидит почтенный старец, поразительно похожий на знаменитого математика Жозефа Бертрана...
— Честь имею явиться вашему высокопревосходительству по случаю утверждения моего избрания в действительные члены Академии наук, флота генерал-лейтенант Крылов!
— Что вы, голубчик, в таком параде и что вы меня высокопревосходительством величаете. Я Александр Петрович, а вы Алексей Николаевич. Мы здесь все равные, а я только первый среди равных.
После этого ласкового приветствия Александр Петрович перешел к беседе о войне, о флоте и др.
— Когда вам что от меня понадобится, заходите запросто во всякое время».
Такова была их первая встреча, покорившая Крылова непринужденностью, сердечностью и простотой обращения президента.
«В начале мая 1916 г. скончался академик Б.Б.Голицын. Через несколько дней звонит ко мне по телефону Александр Петрович:
— Зайдите ко мне, голубчик, мне с вами переговорить нужно.
Принял меня Александр Петрович в Академии.
— Какое у нас горе-то... Борис Борисович... — а у самого слезы на глазах, — знаю, что его заменить нельзя, а все-таки от Академии прошу вас принять должность директора Главной физической обсерватории...
— Александр Петрович, помилуйте, какой я метеоролог: я кораблестроитель.
— Нет, голубчик, у вас там будут опытные старые помощники, надо только общее ваше руководство... Услужите Академии. Мы и бумагу... заготовили, разрешите отправить.
И смотрит своим особенно ясным, как бы ласкающим взором — тут не откажешь».
Ласковому этому взору, лучистым глазам никак не мог надивиться Алексей Николаевич! Через полгода (7 ноября 1916 г.), на Севастопольском рейде взорвался броненосец «Императрица Мария», и Крылову понадобилось срочно отбыть туда — предварительно, разумеется, испросив отставки от должности директора обсерватории.
Карпинский сразу все понял.
«Вижу, вижу, там вы нужнее, как-нибудь управимся. Дайте ваш рапорт. Спасибо, что для Академии поработали.
И стал расспрашивать о «Марии», обстоятельствах ее гибели, проекте подъема и пр.». И опять-таки, выделяет Алексей Николаевич, «все это ласково, чутко, доброжелательно».
И все эпизоды, запомнившиеся Крылову, свидетельства «ласковости, чуткости, доброжелательства». Как-то прислали ему на рецензию рукопись неизвестного сочинителя. «Просмотрел, вижу, что сплошное незнание основных начал механики и математики, нелепые рассуждения и громадное, самое пышное словоизвержение». О чем со свойственной ему прямотой и не стесняясь в выражениях (с намеком даже на то, что автора столь бредового сочинения не худо бы подвергнуть медицинскому обследованию) Крылов и поведал в своем ответе.
«Через два или три дня встречаю Александра Петровича:
— Что это вы, голубчик, какой отзыв дали... Бедняга автор, может быть, целый год работал, придет справляться, да этот отзыв и увидит, зачем его так огорчать; что он вздор написал — этим он никому не повредил, за что же его обижать; но, конечно, вздор печатать не следует.
За все 20 лет, что я знал Александра Петровича, его доброжелательное отношение ко всем проявлялось неизменно само собою, оно было в самой его натуре и не могло не проявляться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Александр Петрович объявляется первым избранным президентом Р о с с и й с к о й академии наук.
Так произошло это событие, истинное значение которого оценено было через много лет, но которое современникам и даже самим участникам представлялось не столь уж приметным и потонуло в потоке других событий, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой; эти другие события связаны с войной, а также с предстоящими выборами в Учредительное собрание, публикациями групповых заявлений и программ, назначениями и отставками министров, журналистскими перепалками в газетах. Для примера приведем поздравление, посланное Карпинскому Стекловым из Кисловодска, где тот проводил летний отпуск:
«Кисловодск, 24 августа 1917 г. Прежде всего поздравляю Вас с утверждением в должности Президента Российской Академии наук. (Избран Карпинский в мае, а утвержден в июле, о чем Стеклов узнал из газет. — Я.К.) С этим можно все-таки поздравить; это не то, что пост министра народного просвещения, с занятием какового я не поздравляю Сергея Федоровича, наоборот, искренне его жалею. Жалею и Академию, оставшуюся без трудно заменимого непременного секретаря. Одна утеха, что министерская чехарда, начавшаяся давно при „старом режиме“, теперь еще больше развивалась и усовершенствовалась». Далее Стеклов благодарит за телеграмму, посланную Карпинским на кисловодскую железнодорожную станцию, которую Владимир Андреевич безуспешно посещал в надежде приобрести билет в Петроград. «Она помогла раздобыть билет в спальный вагон. Таким образом, выезд из Кисловодска обеспечен, если к тому времени еще будут ходить поезда и Петроград не будет занят немцами».
Перипетии с приобретением билета и министерская эпопея С.Ф.Ольденбурга (неожиданно и к огорчению академиков он согласился занять пост министра народного просвещения во Временном правительстве; однако вскоре оно перестало существовать, и Ольденбург благополучно вернулся в кабинет непременного секретаря) занимают Владимира Андреевича больше, чем утверждение Карпинского в должности президента. И его легко понять! Чем оно важнее министерской чехарды, если поезда в любой день могут перестать ходить, а столица занята немцами!
Но были и другие поздравления, и они свидетельствуют, что немало нашлось таких, кто принципиально оценил новую личность, ставшую во главе академии. Вот одно:
«Прочитав в газетах об избрании и утверждении Вас в звании президента Академии наук, поздравляю Вас от души в этом высоком звании, радуюсь за Академию, особенно в настоящее, страшно тяжелое для культуры время, переживаемое Россией. Позвольте пожелать бодрости и здоровья, они особенно нужны теперь русским людям, стоящим во главе государственного управления». (Подпись неразборчива.)
Ученик Карпинского горный инженер С.Дембинский нашел такие слова, чтобы приветствовать своего наставника:
«Ныне, в дни всеобщего уныния, лишь на короткий миг озаренного яркой молнией свободы, отрадно чувствовать, что истинная наука и ее представители все-таки ценятся».
Ценятся... Россия не могла их ни оставить, ни забыть; им предстояли невиданные испытания, ждала лихая доля, гибельные годы, которые они не согласились бы поменять ни на какие иные.
Но они пока о том не подозревают.
Глава 22
Завещание
Живой и яркий портрет Александра Петровича, относящийся как раз к описываемому периоду, находим в воспоминаниях А.Н.Крылова.
Алексей Николаевич весной 1916 года был избран действительным членом академии; состоял на морской службе, и, посчитав потому неудобным представляться в штатском, он облачился в парадный мундир при всех регалиях и отправился в академию.
«Мне указали кабинет и сказали, что А.П. один и можно входить без доклада. Вошел. Вижу, у стола сидит почтенный старец, поразительно похожий на знаменитого математика Жозефа Бертрана...
— Честь имею явиться вашему высокопревосходительству по случаю утверждения моего избрания в действительные члены Академии наук, флота генерал-лейтенант Крылов!
— Что вы, голубчик, в таком параде и что вы меня высокопревосходительством величаете. Я Александр Петрович, а вы Алексей Николаевич. Мы здесь все равные, а я только первый среди равных.
После этого ласкового приветствия Александр Петрович перешел к беседе о войне, о флоте и др.
— Когда вам что от меня понадобится, заходите запросто во всякое время».
Такова была их первая встреча, покорившая Крылова непринужденностью, сердечностью и простотой обращения президента.
«В начале мая 1916 г. скончался академик Б.Б.Голицын. Через несколько дней звонит ко мне по телефону Александр Петрович:
— Зайдите ко мне, голубчик, мне с вами переговорить нужно.
Принял меня Александр Петрович в Академии.
— Какое у нас горе-то... Борис Борисович... — а у самого слезы на глазах, — знаю, что его заменить нельзя, а все-таки от Академии прошу вас принять должность директора Главной физической обсерватории...
— Александр Петрович, помилуйте, какой я метеоролог: я кораблестроитель.
— Нет, голубчик, у вас там будут опытные старые помощники, надо только общее ваше руководство... Услужите Академии. Мы и бумагу... заготовили, разрешите отправить.
И смотрит своим особенно ясным, как бы ласкающим взором — тут не откажешь».
Ласковому этому взору, лучистым глазам никак не мог надивиться Алексей Николаевич! Через полгода (7 ноября 1916 г.), на Севастопольском рейде взорвался броненосец «Императрица Мария», и Крылову понадобилось срочно отбыть туда — предварительно, разумеется, испросив отставки от должности директора обсерватории.
Карпинский сразу все понял.
«Вижу, вижу, там вы нужнее, как-нибудь управимся. Дайте ваш рапорт. Спасибо, что для Академии поработали.
И стал расспрашивать о «Марии», обстоятельствах ее гибели, проекте подъема и пр.». И опять-таки, выделяет Алексей Николаевич, «все это ласково, чутко, доброжелательно».
И все эпизоды, запомнившиеся Крылову, свидетельства «ласковости, чуткости, доброжелательства». Как-то прислали ему на рецензию рукопись неизвестного сочинителя. «Просмотрел, вижу, что сплошное незнание основных начал механики и математики, нелепые рассуждения и громадное, самое пышное словоизвержение». О чем со свойственной ему прямотой и не стесняясь в выражениях (с намеком даже на то, что автора столь бредового сочинения не худо бы подвергнуть медицинскому обследованию) Крылов и поведал в своем ответе.
«Через два или три дня встречаю Александра Петровича:
— Что это вы, голубчик, какой отзыв дали... Бедняга автор, может быть, целый год работал, придет справляться, да этот отзыв и увидит, зачем его так огорчать; что он вздор написал — этим он никому не повредил, за что же его обижать; но, конечно, вздор печатать не следует.
За все 20 лет, что я знал Александра Петровича, его доброжелательное отношение ко всем проявлялось неизменно само собою, оно было в самой его натуре и не могло не проявляться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85