В ходе наступления наших войск летчики все чаще стали сталкиваться с подобной ситуацией. Надо было срочно решать вопросы взаимодействия с наземными частями. Свои соображения по этому поводу мы изложили командованию полка и дивизии. Продвигаемся на запад. Очередной аэродром для полка – Сальск. Громко звучит – полк. А в нем-то осталось исправных всего… четыре «ила». Нас должны прикрывать истребители 148-го полка. А в нем – всего лишь один ЛаГГ-3. В ходе Сталинградского сражения, в условиях зимней непогоды авиация понесла чувствительные потери. Летчиков в полку стало больше, чем самолетов. Летчики сбитых и подбитых самолетов залечивали раны и снова рвались в бой. В район Зернограда под Ростовом мы вылетали парами или всей «армадой» – четверкой. Обычно нас сопровождал один истребитель – лейтенант Коля Максимов, на редкость общительный, неунывающий парень, балагур и весельчак. Но не только за это полюбили его наши летчики. В воздухе Коля был настоящим виртуозом. «Мал золотник, да дорог, – говорили штурмовики. – Такой „мессера“ и близко не подпустит».
Может, поэтому, решили мы, командование истребительного полка и прислало к нам Максимова. Но лейтенант поспешил нас разочаровать.
– Нет, ребята, меня к вам в наказание прислали, для искупления вины, – то ли в шутку, то ли всерьез объяснил Коля. – Возвращаюсь я недавно с задания и песни пою. Настроение – по высшей шкале, бой провел в норме. Надо сказать, это был мой восьмидесятый вылет! А за него что положено? Правильно, премия. Получу я ее и… Размечтался, одним словом. А шасси-то выпустить и забыл, притер свой «лажок» у «Т» на фюзеляж. Командование, понятно, за это пригрозило вместо премии отдать под трибунал. Спасибо техникам, упросили не принимать крутых мер, пожалеть мою молодость. Самолет пообещали отремонтировать своими силами. День к ночь работали. И я вместе с ними. А в полку осталось всего три машины. Пока мою восстанавливали, остальные вышли из строя: кто подбит, кто сбит. И остался я один на исправном коне. Облетал его, докладываю командиру. А он в ответ: «Иди-ка ты, Максимов, к штурмовикам. Увидишь, что такое настоящая боевая работа. Покрутишь карусель, перестанешь песни петь на посадке». Вот так я и оказался у вас…
Где здесь правда, где выдумка – трудно сказать, но мы были довольны решением командира истребительного полка. Хотелось, чтобы таких Максимовых летало с нами побольше. Однако такой возможности пока не было. На сальском аэродроме мы увидели несколько вражеских транспортных самолетов Ю-52 и связной «Физелер Шторх».
Местные жители рассказывали, как фашисты из Сальска летали в окруженный Сталинград, Хозяйка дома, в котором мы поселились, пожилая женщина, взволнованная встречей с родной армией, возбужденно рассказывала:
– Страшно было смотреть, сколько чужой техники шло на Сталинград! И танки, и автомобили разные, орудий много! Аэродром самолетами забили. «Матка, Сталинград – капут!» – орут. А потом, когда прижали их там, на Волге, по-иному загалдели: «О, Сталинград!». Летать туда очень боялись. Смотрим: с аэродрома ушло пять самолетов, возвращается – один-два. Злые стали фашисты, куда и гонор делся…
Мы с интересом слушали рассказ женщины, муж и сыновья которой тоже где-то сражались с гитлеровцами. Фашистская оккупация была тяжким испытанием для наших матерей. В душе закипал гнев: дорогие матери, мы отплатим врагу за ваши слезы, за нанесенные вам обиды! Сталинградское сражение завершается. Каждый день приносит добрые вести. Все плотнее сжимается кольцо вокруг окруженной вражеской группировки, бои уже идут в центре города. 2 февраля поступило сообщение: победа в Сталинграде! Мы уже приготовились к взлету, когда возбужденный Ислям Сатаев с листком телеграммы побежал от самолета к самолету, каждому сообщая о последней радостной сводке. Да, давно мы ждали такой новости! Как она подняла наше настроение! Хотелось еще сильнее бить по врагу, до полной победы! Летим всей четверкой в район села Ракитное, где сосредоточились вражеские танки. Нас сопровождает Коля Максимов. Перед вылетом договорились о взаимодействии. Как ведущий группы, я напомнил:
– Держись повыше. Если придется туго, выскакивай вперед. Туда ни один «мессер» не сунется. Они знают, какое мощное у «ила» оружие.
Коля согласно кивает. Потом, тепло одетый, и оттого напоминающий медвежонка, топает к одинокому «лаггу». Я не уверен, воспользуется ли он моим советом, но прикрывать он нас будет до последнего, как бы не пришлось ему туго. Еще при подходе к цели мы обнаружили вражеские танки. Они стояли вдоль улицы и между домами в Ракитном. По данным разведки, враг накапливал силы для фланговой атаки. У нас на каждом «иле» по шесть стокилограммовых фугасных бомб и по восемь реактивных снарядов. Кроме, конечно, полного комплекта боезапаса для двух пушек и пары пулеметов. Это сила! Как тут не вспомнить крылатый ответ на вопрос «Что такое боевой самолет?». «Самолет есть машина, предназначенная для доставки комплекта оружия к месту боя и обеспечения применения этого оружия по назначению»…
Наш «ил», прозванный врагами «черной смертью», очень хорошо справлялся со своей задачей. Мы знали – в селе живут наши люди, и враг попытался воспользоваться этим. Вижу, как от домов убегают в поле женщины, дети. Пришлось поступиться внезапностью и под зенитным огнем сделать холостой заход. Ведомые поняли маневр командира: все равно танки от нас не уйдут. На втором заходе, разойдясь по одному и образовав круг, «илы» пошли в атаку. В это время Коля Максимов, поднявшись до тысячи метров над группой, ходил в обратном направлении, внимательно следя за воздухом. Когда есть прикрытие сверху, можно с большей точностью работать по цели. Наши бомбы и эрэсы опрокинули броню и подожгли машины. Атака врага была сорвана, мы нанесли ему чувствительный урон. Это подтвердили данные контрольной разведки и сообщения наземных войск. Налет на Ракитное завершал самый трудный период в боевой жизни полка, точнее – его первого состава. 3 февраля, на второй день после победы в Сталинграде, полк получил приказ о выходе из боев для пополнения личным составом и техникой. Официально никто не подводил итогов первых боев, Разве можно выразить словами то, что было пережито за последние месяцы? Зелеными, необстрелянными шли мы на борьбу с опытным, коварным врагом. Он видел нашу горячность, нашу молодость, искал места побольнее, порой заставляя делать промахи. И ловил нас на ошибках. Шесть летчиков мы потеряли в осенних боях – смелых, мужественных, отдавших жизнь за Родину. Всеволод Ширяев, Иван Брыляков, Сергей Вшивцев, Григорий Панкратов, Александр Буданов, Алексей Бухаров… У вас даже нет могил, вы сгорели в пламени схваток. Вечная слава вам, открывшим боевую летопись подвигов 806-го штурмового авиационного полка!
СПАСИБО ТЕБЕ, ТЫЛ!
В начале февраля летим в тыл, на авиационный завод за новыми штурмовиками. Наш маршрут пролегает через Сталинград. Пилот транспортного самолета Ли-2 по фронтовой привычке летит на малой высоте, и мы, прильнув к окошкам, пытаемся рассмотреть места недавних боев. Февральская метель уже успела частично замести следы сражения. Но даже снегопадам оказалось не под силу спрятать под снегом свидетельства танкового побоища под Котельниково.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Может, поэтому, решили мы, командование истребительного полка и прислало к нам Максимова. Но лейтенант поспешил нас разочаровать.
– Нет, ребята, меня к вам в наказание прислали, для искупления вины, – то ли в шутку, то ли всерьез объяснил Коля. – Возвращаюсь я недавно с задания и песни пою. Настроение – по высшей шкале, бой провел в норме. Надо сказать, это был мой восьмидесятый вылет! А за него что положено? Правильно, премия. Получу я ее и… Размечтался, одним словом. А шасси-то выпустить и забыл, притер свой «лажок» у «Т» на фюзеляж. Командование, понятно, за это пригрозило вместо премии отдать под трибунал. Спасибо техникам, упросили не принимать крутых мер, пожалеть мою молодость. Самолет пообещали отремонтировать своими силами. День к ночь работали. И я вместе с ними. А в полку осталось всего три машины. Пока мою восстанавливали, остальные вышли из строя: кто подбит, кто сбит. И остался я один на исправном коне. Облетал его, докладываю командиру. А он в ответ: «Иди-ка ты, Максимов, к штурмовикам. Увидишь, что такое настоящая боевая работа. Покрутишь карусель, перестанешь песни петь на посадке». Вот так я и оказался у вас…
Где здесь правда, где выдумка – трудно сказать, но мы были довольны решением командира истребительного полка. Хотелось, чтобы таких Максимовых летало с нами побольше. Однако такой возможности пока не было. На сальском аэродроме мы увидели несколько вражеских транспортных самолетов Ю-52 и связной «Физелер Шторх».
Местные жители рассказывали, как фашисты из Сальска летали в окруженный Сталинград, Хозяйка дома, в котором мы поселились, пожилая женщина, взволнованная встречей с родной армией, возбужденно рассказывала:
– Страшно было смотреть, сколько чужой техники шло на Сталинград! И танки, и автомобили разные, орудий много! Аэродром самолетами забили. «Матка, Сталинград – капут!» – орут. А потом, когда прижали их там, на Волге, по-иному загалдели: «О, Сталинград!». Летать туда очень боялись. Смотрим: с аэродрома ушло пять самолетов, возвращается – один-два. Злые стали фашисты, куда и гонор делся…
Мы с интересом слушали рассказ женщины, муж и сыновья которой тоже где-то сражались с гитлеровцами. Фашистская оккупация была тяжким испытанием для наших матерей. В душе закипал гнев: дорогие матери, мы отплатим врагу за ваши слезы, за нанесенные вам обиды! Сталинградское сражение завершается. Каждый день приносит добрые вести. Все плотнее сжимается кольцо вокруг окруженной вражеской группировки, бои уже идут в центре города. 2 февраля поступило сообщение: победа в Сталинграде! Мы уже приготовились к взлету, когда возбужденный Ислям Сатаев с листком телеграммы побежал от самолета к самолету, каждому сообщая о последней радостной сводке. Да, давно мы ждали такой новости! Как она подняла наше настроение! Хотелось еще сильнее бить по врагу, до полной победы! Летим всей четверкой в район села Ракитное, где сосредоточились вражеские танки. Нас сопровождает Коля Максимов. Перед вылетом договорились о взаимодействии. Как ведущий группы, я напомнил:
– Держись повыше. Если придется туго, выскакивай вперед. Туда ни один «мессер» не сунется. Они знают, какое мощное у «ила» оружие.
Коля согласно кивает. Потом, тепло одетый, и оттого напоминающий медвежонка, топает к одинокому «лаггу». Я не уверен, воспользуется ли он моим советом, но прикрывать он нас будет до последнего, как бы не пришлось ему туго. Еще при подходе к цели мы обнаружили вражеские танки. Они стояли вдоль улицы и между домами в Ракитном. По данным разведки, враг накапливал силы для фланговой атаки. У нас на каждом «иле» по шесть стокилограммовых фугасных бомб и по восемь реактивных снарядов. Кроме, конечно, полного комплекта боезапаса для двух пушек и пары пулеметов. Это сила! Как тут не вспомнить крылатый ответ на вопрос «Что такое боевой самолет?». «Самолет есть машина, предназначенная для доставки комплекта оружия к месту боя и обеспечения применения этого оружия по назначению»…
Наш «ил», прозванный врагами «черной смертью», очень хорошо справлялся со своей задачей. Мы знали – в селе живут наши люди, и враг попытался воспользоваться этим. Вижу, как от домов убегают в поле женщины, дети. Пришлось поступиться внезапностью и под зенитным огнем сделать холостой заход. Ведомые поняли маневр командира: все равно танки от нас не уйдут. На втором заходе, разойдясь по одному и образовав круг, «илы» пошли в атаку. В это время Коля Максимов, поднявшись до тысячи метров над группой, ходил в обратном направлении, внимательно следя за воздухом. Когда есть прикрытие сверху, можно с большей точностью работать по цели. Наши бомбы и эрэсы опрокинули броню и подожгли машины. Атака врага была сорвана, мы нанесли ему чувствительный урон. Это подтвердили данные контрольной разведки и сообщения наземных войск. Налет на Ракитное завершал самый трудный период в боевой жизни полка, точнее – его первого состава. 3 февраля, на второй день после победы в Сталинграде, полк получил приказ о выходе из боев для пополнения личным составом и техникой. Официально никто не подводил итогов первых боев, Разве можно выразить словами то, что было пережито за последние месяцы? Зелеными, необстрелянными шли мы на борьбу с опытным, коварным врагом. Он видел нашу горячность, нашу молодость, искал места побольнее, порой заставляя делать промахи. И ловил нас на ошибках. Шесть летчиков мы потеряли в осенних боях – смелых, мужественных, отдавших жизнь за Родину. Всеволод Ширяев, Иван Брыляков, Сергей Вшивцев, Григорий Панкратов, Александр Буданов, Алексей Бухаров… У вас даже нет могил, вы сгорели в пламени схваток. Вечная слава вам, открывшим боевую летопись подвигов 806-го штурмового авиационного полка!
СПАСИБО ТЕБЕ, ТЫЛ!
В начале февраля летим в тыл, на авиационный завод за новыми штурмовиками. Наш маршрут пролегает через Сталинград. Пилот транспортного самолета Ли-2 по фронтовой привычке летит на малой высоте, и мы, прильнув к окошкам, пытаемся рассмотреть места недавних боев. Февральская метель уже успела частично замести следы сражения. Но даже снегопадам оказалось не под силу спрятать под снегом свидетельства танкового побоища под Котельниково.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65