– удивилась Ева. – Убийцей?
Ему вдруг захотелось ее встряхнуть, лишить этого самодовольного спокойствия, свойственного большинству англичан, очевидно, потому, что ужасы войны были так далеки от них. Они чувствовали себя в безопасности на своем острове.
– Говорят, каждая женщина влюблена в мундир, – сказал он. – Теперь я убедился, что в Англии все поголовно, и мужчины и женщины, влюблены в мундир, если он британский, прусский или русский. Все любят убийц.
– Но вы сражались против тирании, – возразила она, – за освобождение многих стран и множества живущих в них людей из когтей жестокого тирана. В этом есть нечто благородное и правильное, даже если при этом приходится убивать вражеских солдат.
– В будущем году или через год может случиться, что нашим врагом станет Россия, или Австрия, или Америка, а союзником будет Франция. Британцы, конечно, всегда на стороне добра и справедливости. На стороне Бога. Бог говорит на языке британцев, вы об этом знаете? А точнее, на языке образованных англичан, принадлежащих к высшему классу.
Она воткнула иголку в шитье, но не сводила глаз с Эйдана.
– Я – убийца, – повторил он. – Огромное преимущество быть солдатом в том, что меня, конечно, никогда не повесят за мои преступления. Наоборот, меня будут чествовать и будут мне льстить. А дамы по-прежнему будут влюбляться в меня, несмотря на то что я уже женат и даже не умею улыбаться.
О чем, черт побери, он разболтался? Он чувствовал отвращение к себе и боролся с подступавшими к глазам слезами. Ему хотелось, пока он не выглядит полным идиотом, вскочить и, не оглядываясь, броситься вон из комнаты или чтобы Ева опустила глаза и занялась своим вышиванием. Он не помнил, когда еще вот так раскрывал свою душу, разве что когда-нибудь в детстве.
– Мне очень жаль, – наконец сказала Ева. – Я такого и представить себе не могла. Наверное, потому, что вы кажетесь таким… Я не понимала. Не вызвано ли это тем, что мы закрываем глаза на истинную суть происходящего, когда одна армия защищает свободу нации от другой армии? И мы забываем, что армии состоят из живых людей с подлинными чувствами и переживаниями? А Перси чувствовал то же? Он никогда ничего не говорил. Да и не сказал бы, я думаю.
– Простите меня. – Полковник встал, отвернулся от нее и уставился на холодные угли в камине. – Я ответил глупостью на простой вопрос, почему я не улыбаюсь, мадам. Без сомнения, потому что я – Бедвин. Вы когда-нибудь видели, чтобы Бьюкасл улыбался?
А давным-давно он улыбался. В детстве они с братом были озорниками, издавали воинственные вопли и смеялись.
Окружающий мир казался им чудесным, удивительным и нескончаемым миром забав. В то время они были самыми близкими и самыми неразлучными друзьями.
Но Ева не позволила ему отклониться от темы.
– Почему же вы стали военным? – спросила она.
– Все вторые сыновья аристократов так поступают. – Эйдан глубоко вздохнул. – Вы этого не знали? Старший сын – наследник, второй – армейский офицер, третий – священник.
Только Ральф избежал судьбы третьего сына.
– Но как же вы служили три года с такими чувствами? – спросила Ева. – Почему вы не оставили армию? Вы же, видимо, очень богаты и не стеснены в средствах.
– Существует такая вещь, как чувство долга, – ответил Эидан. – Кроме того, вы не правильно меня поняли. Я не сказал, что мне не нравится воевать, а только то, что моя жизнь, жизнь убийцы, мешает мне улыбаться каждой глупой шутке.
Ева не ответила, и он повернулся к ней. Она снова шила, хотя ему показалось, что ее рука слегка дрожит.
– Как прошли ваши примерки сегодня? Вам понравилось? – поинтересовался полковник.
На этот раз, к его облегчению, ему удалось отвлечь ее мысли.
– Невероятно, но я должна буду надеть каждую вещь только один раз за время моего короткого пребывания в Лондоне. Леди Рочестер и мисс Беннинг заверили меня, что я выбрала только самое необходимое. Это ужасно. Мне страшно подумать, каковы будут счета, особенно с учетом вcex аксессуаров – туфель, перьев, вееров, шляп, ридикюлей, носовых платков и прочего.
– Вам не следует об этом беспокоиться, – сказал Эйдан. – Мои карманы, как вы только что заметили, набиты золотом.
Она удивленно подняла брови:
– Я сама оплачу свои счета.
– Я вам не позволю, мадам. – Он был вызывающе надменен. – Я буду одевать вас и оплачивать все расходы, пока вы живете у меня.
– Нет, не будете! – Ева воткнула иголку и отложила свое рукоделие. Два красных пятна вспыхнули на ее щеках. – Ни в коем случае, полковник. Я вполне способна заплатить за себя. И не желаю слушать…
– Мадам, – его глаза сузились, – это не подлежит обсуждению. Вы – моя жена.
– Нет! – Она широко раскрыла глаза. – Вы можете приказывать своим солдатам, но не мне. Я не позволю командовать собой ни вам, ни герцогу Бьюкаслу, ни маркизе Рочестер – никому! Я приехала в Лондон по своей воле. Я осталась здесь добровольно, вопреки вашему желанию. Я сама приняла леди Рочестер в качестве своей наставницы. Я приехала и остаюсь здесь не как какое-то низшее существо, которое надо натаскать так, чтобы оно не опозорило славное имя Бедвинов, а как равная, желающая отплатить добром за то добро, которое вы сделали для меня несколько недель назад. Я сама заплачу за свои туалеты.
– Разве вы не моя жена? – Эйдан как будто не слыхал ее последних слов. – Существует запись в церковных книгах, свидетельствующая о том, что вы лжете. Вы носите на пальце мое обручальное кольцо. Вчера вы вступили со мной в брачные отношения. Сегодня, возможно, в вашем чреве растет наш сын или дочь. И вы хотите, чтобы это дитя было незаконнорожденным?
Ева заметно побледнела. Думала ли она о возможности зачатия? По правде говоря, Эйдан тоже не думал об этом, пока эта мысль не пришла ему в голову прошлой ночью, когда он пытался заснуть, один в своей постели.
– Это маловероятно, – сказала она.
– Но возможно. – Он сделал глупость, поддавшись своему желанию. Если будет ребенок, они окажутся навеки связаны более крепкими и нерушимыми узами, чем просто узы брака. Он не позволит, чтобы его ребенок вырос безотцовщиной.
Ева хотела снова заняться рукоделием, но оно больше не лежало уже на коленях. Тогда она до боли стиснула пальцы.
– Мне не следовало приезжать, – сказала она. – Мне не следовало поддаваться убеждениям герцога. Ведь это не правда, что свет осудит вас, если меня не будет рядом с вами?
– Кто знает? – пожал плечами Эйдан. – Многие считают, что бессердечность и даже жестокость у Бедвинов в крови. Хотя все, кто немного знаком с историей нашей семьи, знают, что для Бедвинов мужчин было делом чести относиться к женам с уважением и заботой. Полагаю, именно поэтому большинство из нас женятся поздно или не женятся совсем.
– Вы бы остались дома вчера или сегодня вечером, если бы не мое присутствие? – спросила Ева.
– Вероятно, нет, – признался он.
– Уверена, что нет, – сказала она, вставай. – Я иду спать, полковник. Я устала. А вы можете куда-нибудь поехать, если желаете. У вас есть братья и сестры, сослуживцы и друзья. Не стоит сидеть дома ради меня.
– Вы – моя жена, – повторил он.
Ева тихо и невесело рассмеялась и отвернулась.
– Ева! – произнес он. Она резко повернулась к нему.
– Если нам предстоит провести вместе несколько недель, нам надо бы отбросить все эти «мадам» и «полковник».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Ему вдруг захотелось ее встряхнуть, лишить этого самодовольного спокойствия, свойственного большинству англичан, очевидно, потому, что ужасы войны были так далеки от них. Они чувствовали себя в безопасности на своем острове.
– Говорят, каждая женщина влюблена в мундир, – сказал он. – Теперь я убедился, что в Англии все поголовно, и мужчины и женщины, влюблены в мундир, если он британский, прусский или русский. Все любят убийц.
– Но вы сражались против тирании, – возразила она, – за освобождение многих стран и множества живущих в них людей из когтей жестокого тирана. В этом есть нечто благородное и правильное, даже если при этом приходится убивать вражеских солдат.
– В будущем году или через год может случиться, что нашим врагом станет Россия, или Австрия, или Америка, а союзником будет Франция. Британцы, конечно, всегда на стороне добра и справедливости. На стороне Бога. Бог говорит на языке британцев, вы об этом знаете? А точнее, на языке образованных англичан, принадлежащих к высшему классу.
Она воткнула иголку в шитье, но не сводила глаз с Эйдана.
– Я – убийца, – повторил он. – Огромное преимущество быть солдатом в том, что меня, конечно, никогда не повесят за мои преступления. Наоборот, меня будут чествовать и будут мне льстить. А дамы по-прежнему будут влюбляться в меня, несмотря на то что я уже женат и даже не умею улыбаться.
О чем, черт побери, он разболтался? Он чувствовал отвращение к себе и боролся с подступавшими к глазам слезами. Ему хотелось, пока он не выглядит полным идиотом, вскочить и, не оглядываясь, броситься вон из комнаты или чтобы Ева опустила глаза и занялась своим вышиванием. Он не помнил, когда еще вот так раскрывал свою душу, разве что когда-нибудь в детстве.
– Мне очень жаль, – наконец сказала Ева. – Я такого и представить себе не могла. Наверное, потому, что вы кажетесь таким… Я не понимала. Не вызвано ли это тем, что мы закрываем глаза на истинную суть происходящего, когда одна армия защищает свободу нации от другой армии? И мы забываем, что армии состоят из живых людей с подлинными чувствами и переживаниями? А Перси чувствовал то же? Он никогда ничего не говорил. Да и не сказал бы, я думаю.
– Простите меня. – Полковник встал, отвернулся от нее и уставился на холодные угли в камине. – Я ответил глупостью на простой вопрос, почему я не улыбаюсь, мадам. Без сомнения, потому что я – Бедвин. Вы когда-нибудь видели, чтобы Бьюкасл улыбался?
А давным-давно он улыбался. В детстве они с братом были озорниками, издавали воинственные вопли и смеялись.
Окружающий мир казался им чудесным, удивительным и нескончаемым миром забав. В то время они были самыми близкими и самыми неразлучными друзьями.
Но Ева не позволила ему отклониться от темы.
– Почему же вы стали военным? – спросила она.
– Все вторые сыновья аристократов так поступают. – Эйдан глубоко вздохнул. – Вы этого не знали? Старший сын – наследник, второй – армейский офицер, третий – священник.
Только Ральф избежал судьбы третьего сына.
– Но как же вы служили три года с такими чувствами? – спросила Ева. – Почему вы не оставили армию? Вы же, видимо, очень богаты и не стеснены в средствах.
– Существует такая вещь, как чувство долга, – ответил Эидан. – Кроме того, вы не правильно меня поняли. Я не сказал, что мне не нравится воевать, а только то, что моя жизнь, жизнь убийцы, мешает мне улыбаться каждой глупой шутке.
Ева не ответила, и он повернулся к ней. Она снова шила, хотя ему показалось, что ее рука слегка дрожит.
– Как прошли ваши примерки сегодня? Вам понравилось? – поинтересовался полковник.
На этот раз, к его облегчению, ему удалось отвлечь ее мысли.
– Невероятно, но я должна буду надеть каждую вещь только один раз за время моего короткого пребывания в Лондоне. Леди Рочестер и мисс Беннинг заверили меня, что я выбрала только самое необходимое. Это ужасно. Мне страшно подумать, каковы будут счета, особенно с учетом вcex аксессуаров – туфель, перьев, вееров, шляп, ридикюлей, носовых платков и прочего.
– Вам не следует об этом беспокоиться, – сказал Эйдан. – Мои карманы, как вы только что заметили, набиты золотом.
Она удивленно подняла брови:
– Я сама оплачу свои счета.
– Я вам не позволю, мадам. – Он был вызывающе надменен. – Я буду одевать вас и оплачивать все расходы, пока вы живете у меня.
– Нет, не будете! – Ева воткнула иголку и отложила свое рукоделие. Два красных пятна вспыхнули на ее щеках. – Ни в коем случае, полковник. Я вполне способна заплатить за себя. И не желаю слушать…
– Мадам, – его глаза сузились, – это не подлежит обсуждению. Вы – моя жена.
– Нет! – Она широко раскрыла глаза. – Вы можете приказывать своим солдатам, но не мне. Я не позволю командовать собой ни вам, ни герцогу Бьюкаслу, ни маркизе Рочестер – никому! Я приехала в Лондон по своей воле. Я осталась здесь добровольно, вопреки вашему желанию. Я сама приняла леди Рочестер в качестве своей наставницы. Я приехала и остаюсь здесь не как какое-то низшее существо, которое надо натаскать так, чтобы оно не опозорило славное имя Бедвинов, а как равная, желающая отплатить добром за то добро, которое вы сделали для меня несколько недель назад. Я сама заплачу за свои туалеты.
– Разве вы не моя жена? – Эйдан как будто не слыхал ее последних слов. – Существует запись в церковных книгах, свидетельствующая о том, что вы лжете. Вы носите на пальце мое обручальное кольцо. Вчера вы вступили со мной в брачные отношения. Сегодня, возможно, в вашем чреве растет наш сын или дочь. И вы хотите, чтобы это дитя было незаконнорожденным?
Ева заметно побледнела. Думала ли она о возможности зачатия? По правде говоря, Эйдан тоже не думал об этом, пока эта мысль не пришла ему в голову прошлой ночью, когда он пытался заснуть, один в своей постели.
– Это маловероятно, – сказала она.
– Но возможно. – Он сделал глупость, поддавшись своему желанию. Если будет ребенок, они окажутся навеки связаны более крепкими и нерушимыми узами, чем просто узы брака. Он не позволит, чтобы его ребенок вырос безотцовщиной.
Ева хотела снова заняться рукоделием, но оно больше не лежало уже на коленях. Тогда она до боли стиснула пальцы.
– Мне не следовало приезжать, – сказала она. – Мне не следовало поддаваться убеждениям герцога. Ведь это не правда, что свет осудит вас, если меня не будет рядом с вами?
– Кто знает? – пожал плечами Эйдан. – Многие считают, что бессердечность и даже жестокость у Бедвинов в крови. Хотя все, кто немного знаком с историей нашей семьи, знают, что для Бедвинов мужчин было делом чести относиться к женам с уважением и заботой. Полагаю, именно поэтому большинство из нас женятся поздно или не женятся совсем.
– Вы бы остались дома вчера или сегодня вечером, если бы не мое присутствие? – спросила Ева.
– Вероятно, нет, – признался он.
– Уверена, что нет, – сказала она, вставай. – Я иду спать, полковник. Я устала. А вы можете куда-нибудь поехать, если желаете. У вас есть братья и сестры, сослуживцы и друзья. Не стоит сидеть дома ради меня.
– Вы – моя жена, – повторил он.
Ева тихо и невесело рассмеялась и отвернулась.
– Ева! – произнес он. Она резко повернулась к нему.
– Если нам предстоит провести вместе несколько недель, нам надо бы отбросить все эти «мадам» и «полковник».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70