В обстановке, чреватой риском начала мировой войны, 3 июня 1961 открылась встреча в Вене двух руководителей супердержав. И Хрущев, и Кеннеди тщательно готовились к этой встрече, стараясь узнать как можно больше друг о друге. Трудно было придумать более несхожих участников двусторонних переговоров. Разница не исчерпывалась тем, что убежденный атеист Хрущев вел переговоры с Кеннеди, приверженность которого к католицизму стала чуть ли не главной причиной недоверия многих американских избирателей-протестантов к кандидату демократов. При всем несходстве образа мышления даже у Хрущева и Эйзенхауэра было больше общего: они принадлежали к одному поколению и не были выходцами из социальных верхов. В отличие от них Кеннеди был молод: он был моложе Хрущева на 23 года. В ходе переговоров Хрущев даже заметил, что Кеннеди почти такого же возраста, как его погибший сын Леонид. Так же, как и Леонид, Джон Кеннеди участвовал в боевых действиях Второй мировой войны и был ранен. Следствием этого ранения стала травма позвоночника. В результате нее Кеннеди значительную часть времени должен был находиться в постели, а во время совещаний он сидел в специальном кресле-качалке с жесткой спинкой. По сравнению с хронически больным 44-летним Кеннеди 67-летний Хрущев ощущал себя здоровяком, полным сил.
В отличие от Хрущева, Джон Кеннеди рос в привилегированной семье. В этом было также некоторое сходство с Леонидом Хрущевым. Однако в отличие от сына Хрущева, Джон Кеннеди не знал ни отчаянной бедности в раннем детстве, да и стиль семейной жизни советского партийного работника, даже из высших кругов, существенно отличался от образа жизни семейства Джозефа Кеннеди, человека богатого даже по американским меркам. В этой семье дети не имели представления о материальном недостатке. Они получили отличное образование, обрели светские манеры, в том числе и умение хорошо одеваться. Суходрев, восхищенный этими внешними чертами американского президента, как и многие в то время, писал: «Отличительной чертой Кеннеди я бы назвал его несравненное обаяние. Всегда чувствовалось его отменное воспитание… Из-за ранения, которое часто его беспокоило, он немного сутулился, и пиджак на нем слегка обвисал, но это придавало ему какую-то особую элегантность». Разумеется, на фоне подтянутого и «элегантного» Кеннеди полный Хрущев, одетый в мешковатый костюм, выглядел простецки. Выигрывал Кеннеди в сравнении с Хрущевым и своими изысканными манерами.
Манеры помогали Джону Кеннеди соответствовать тому образу, который настойчиво создавался средствами массовой информации. Еще с середины 1950-х годов семейство Кеннеди развернуло планомерную кампанию по созданию идеализированных образов двух братьев - Джона и Роберта Кеннеди. Их изображали утонченными интеллектуалами и добропорядочными отцами семейств, борцами против организованной преступности и великими демократами. В то время не знали про связи Джона Кеннеди с американской мафией, которые в немалой степени помогли ему стать президентом США. Лишь позже стало известно, что культурные запросы Кеннеди не слишком отличаются от запросов его предшественника Эйзенхауэра. Лишь через десятилетия после гибели Джона и Роберта Кеннеди стало известно про их активные внебрачные связи, в том числе и с Мерилин Монро. Тогда были высказаны убедительные версии о том, что смерть кинозвезды, которая знала слишком много, не была следствием самоубийства, а убийства, осуществленного, скорее всего, с ведома или по заданию братьев Кеннеди. Но в то время почти все в мире верили в легенду о счастливой и любящей молодой паре - Джоне и Жаклин Кеннеди. На их фоне Никита Сергеевич и Нина Петровна Хрущевы выглядели старомодными старичками.
Несмотря на все эти различия, переговоры, открывшиеся в американском посольстве в Вене, начались гладко. По словам Суходрева, «диалог лидеров был ровным, уважительным. Говорили о праве народов на самоопределение, о колониальной политике. К чести Хрущева скажу, что он держался дружелюбно. Подробно, как всегда, разъяснял Кеннеди свою точку зрения: как неизбежно феодализм заменил собой рабовладельческий строй, благодаря незыблемым законам общественного развития, а капитализм пришел на смену капитализму. Кеннеди возражал, говорил о свободе выбора. "А что, если, к примеру, в Польше, - спросил он, - в результате свободных выборов к власти придет какая-то другая партия, а не ПОРП?"»
Суходрев вспоминал: «Главными вопросами было положение в Лаосе, где тогда шла гражданская война, и проблема ядерных испытаний. Обе стороны признавали, что и войну, и испытания надо прекратить». В то же время даже эти не самые главные вопросы международной жизни нельзя было быстро решить. В ходе гражданской войны в Лаосе с конца 1960 года заметно усилились позиции прокоммунистического движения Патет-Лао, и это лишний раз свидетельствовало об отступлении США в Юго-Восточной Азии. Поэтому Кеннеди не мог позволить пойти на серьезные уступки даже в этом небольшом по населению королевстве. Хрущев же не мог уступить, потому что любой компромисс за счет Патет-Лао мог быть истолкован КПК и ее союзниками как недопустимое отступление перед империализмом. Тем не менее была достигнута принципиальная договоренность о создании правительства из представителей противоборствующих группировок с участием Патет-Лао и провозглашения Лаоса нейтральным государством.
Возможность достижения согласия существовала и в вопросе о прекращении ядерных испытаний. К этому времени было возможно получить достоверные сведения о характере любых испытаний без проведения инспекций. Но американцы упорно требовали их осуществления в качестве главного условия для подписания договора о запрете испытаний ядерного оружия. Поэтому соответствующий договор, содержание которое было в основном согласовано еще в 1958 году, не был подписан.
Затем очередь дошла до германского и берлинского вопросов. Придавая главное значение субъективному фактору в вопросах политики, Хрущев, по словам Суходрева, «напирал на необходимость встреч на высшем уровне, выдвигал свой любимый тезис о том, что уж если мы, мол, с вами договоримся, то как можно ожидать, что договорятся наши подчиненные. Это был конек Хрущева. Он был вообще импульсивным человеком, говорил ярко, искренне, иногда пускался в длинные рассуждения. Кеннеди, с его юридическим образованием, выглядел на фоне Хрущева более четким, корректным».
Суходрев, очарованный Кеннеди, был поражен, когда, делясь своими впечатлениями о первом дне переговоров, Хрущев сказал: «Да, если сейчас у американцев такой президент, то мне жаль американский народ». У Хрущева были основания для невысокой оценки Кеннеди. Как опытный политический деятель, он быстро почувствовал отсутствие у молодого президента глубокого понимания многих важнейших предметов мировой политики. Из полученной им информации Хрущев знал о том, что клан Кеннеди больше озабочен стремлением удержать власть в своих руках, чем интересами США. Вероятно, подобную оценку могли поддержать многие политические противники Кеннеди в США. И все же Хрущев делал ошибку, схожую с той, что он сделал в Кэмп-Дэвиде, оценивая Эйзенхауэра. Как и его предшественник, Кеннеди не мог игнорировать интересы правящих кругов США.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136