Более того, днем позже полевой суд выявляет, осуждает и расстреливает еще 87
"виновников" этого преступления.
В конце октября 1943 года был принят "Закон о мерах борьбы с нарушениями и
актами саботажа общественного порядка и безопасности", в соответствии с
которым предусматривалось, что в отношении лиц, совершивших нападения, акты
саботажа или признанных полицией активными коммунистами, а также их
супругов, родителей и детей будут приниматься защитные меры. Такими мерами,
как правило, являлись расстрел, повешение, депортация в лагеря с
конфискацией имущества.
По всем случаям, предусмотренным этим законом, первой и последней
инстанцией, рассматривающей дело, было главное управление по поддержанию
общественного порядка и безопасности, причем какое-либо обжалование его
действий исключалось. Тем самым, по существу, признавалось, что речь шла не
о "суде" или "судебном процессе", а о мести и уничтожении заложников.
АЛЕКСАНДАР БЕНАК, советник министерства внутренних дел "НГХ", рассказал о
том, как выбирались усташскими органами для расстрела заложники:
"...Репрессии и карательные меры осуществлялись в соответствии с Законом
1943 года на основе письменных предложений территориальных полицейских
управлений, направлявшихся главному управлению по поддержанию общественного
порядка и безопасности. Начальник этого управления с учетом поступивших
предложений принимал решение о целесообразности проведения карательных мер,
их масштабах и формах. В частности, для примера скажу, что загребское
областное полицейское управление обычно предварительно условливалось по
телефону с начальником главного управления или его заместителем, или
начальник политического отдела согласовывал с начальником главного
управления вопрос о том, проводить ли карательные меры, в каких размерах и в
отношении какого количества человек.
Областное полицейское управление посылало затем письменное предложение с
перечислением лиц, подлежащих аресту, число которых превышало предварительно
оговоренное. Об этом предложении референт, а иногда и лично начальник
политического отдела докладывал начальнику главного управления, который
помечал в списке лиц, в отношении которых следует применить меры возмездия.
При этом на самом списке он ставил краткую резолюцию, которая обычно гласила
"К исполнению", и скреплял ее своей подписью. Соответствующее полицейское
управление на основании этого распоряжения могло отдать нижестоящему
управлению необходимые в связи с этим приказания для практического
выполнения порученного задания, в то время как главное управление по
обеспечению общественного порядка и безопасности, его политический отдел,
подготовило бы сообщение для газет или, в случае необходимости, другие
целесообразные, на его взгляд, материалы.
Полицейские управления провинций свои предложения о проведении акций
возмездия передавали, как правило, телеграфом; телеграфом им сообщался и
ответ о согласии с этими предложениями или об их отклонении. Вообще же
официальная процедура была аналогична вышеизложенной, с той лишь разницей,
что после получения принципиального одобрения по телеграфу посылалось более
детально аргументированное предложение, и если по телеграфу сообщалось
согласие на проведение операции, то других документов больше не
составлялось.
Проведения акций возмездия требовали также и немецкие власти, и, насколько
мне известно, в большинстве случаев на карательных операциях настаивали
служба безопасности и полиция Германии. Подобные требования подписывал
штандартенфюрер Гюнтер".
Уничтожали заложников различными способами - расстреливали, вешали, убивали
ударами молотка,- словом, расправлялись так, как заблагорассудится палачам.
Большая часть жертв была убита и погребена недалеко от Загреба, в лесу,
носящем название "Докторшина". Это место уничтожения и захоронения усташами
своих жертв в народе получило название "Максимир", что не следует смешивать
с загребским лесом Максимир, расположенным около 2 км севернее шоссе
Максимир - Дубрава.
После освобождения специальная комиссия обследовала Максимир. Была
произведена эксгумация части погребенных там жертв, заслушаны показания
многих свидетелей.
Ниже приводится выдержка из протоколов, которая свидетельствует о том,
какими методами уничтожались жертвы.
"...Способы ликвидации были различными. Жертвы душили проволокой, били
деревянными палками, молотком или другими тупыми предметами по голове,
убивали выстрелами из пистолета или ружья в затылок, залпом из двух-трех или
четырех-шести выстрелов в грудь или в голову и другими способами".
Заключение в концентрационные лагеря в "НГХ" представляет особую главу этой
трагической истории. И здесь Андрие Артукович внес свой максимальный вклад,
создавая законы, разрабатывая планы и поручая их исполнение своим
ставленникам: Эугену Кватернику, Мийо Бабичу и Векославу Лубуричу...
Организация лагерей и заточение в них "ненадежных и опасных лиц"
предписывались законом от 23 ноября 1941 года и, подобно всем усташским
"законам", легализовывавших уже совершенные преступления, этот закон был
обнародован лишь после того, как усташские лагеря были созданы, а некоторые
из них, такие, как Паг, Даница и Ядовно, в которых уничтожено несколько
тысяч мужчин, женщин и детей, уже были ликвидированы.
В соответствии со статьей 1 упомянутого закона, создание лагерей находилось
в компетенции усташской службы надзора, а по статье 3 "Решения о
принудительном направлении в лагеря" вопрос о сроках пребывания в них, о
режиме содержания узников решался усташскими полицейскими управлениями,
являвшимися составной частью усташской надзорной службы. Против решения
усташского полицейского управления не имелось юридической защиты, его нельзя
было обжаловать в административном суде.
Решение о заключении в лагеря, которое означало, как правило, мучительную
смерть, принималось не судом и не каким-либо органом власти, а усташской,
чаще всего местной территориальной организацией. Но и этого "порядка" усташи
не придерживались, все их инстанции, да и отдельные усташи по своей воле
отправляли безвинных людей в лагеря.
В соответствии со статьей 2 того же закона, длительность пребывания в
концентрационных лагерях не могла быть меньше ^рех месяцев и не должна
превышать трех лет. Однако и этой своей установки усташи не соблюдали. Из
"Положений о принудительном пребывании в лагерях", найденных в архиве
усташского полицейского управления города Винковци, следует, что евреев
отправляли в лагеря на пять лет, а то и без указания определенного срока.
Вместо тех лагерей, которые перестали существовать еще летом 1941 года, были
созданы так называемые женские лагеря в Лобограде и Джаково, смешанные
лагеря в Ясеноваце и Стара-Градишке. Лагерь в Тенье возле Осиека
первоначально функционировал как гетто, а затем использовался как
концентрационный лагерь для евреев из Осиека и близлежащих населенных
пунктов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71