Мирные земледельцы не в силах противиться их жестокому натиску. Плоды долгого и тяжелого труда пожинают захватчики, сами же пахари часто голодают, но не решаются протестовать. Паталосы очень воинственны. Им неведомо понятие «чужое», зато они слишком широко понимают, что такое «мое», с неимоверной жестокостью подавляя любое сопротивление.
При виде тучных полей и плодоносящих деревьев у паталосов загораются глаза. Они палец о палец не ударят, чтобы вырастить маниоку, бананы, бататnote 151, ямсnote 152, маис или табак, но приложат все усилия, чтобы завладеть плодами чужого труда. Прежде чем выгнать безответных землепашцев с насиженных мест, они с редкой бесцеремонностью заставят их убрать и сложить в закрома весь урожай.
Иные племена, зная натуру паталосов, подчиняются им беспрекословно. Оставив грабителям все свои припасы, несчастные кормятся охотой и рыболовством.
Таковы местные нравы. Всем это известно. Никто не протестует. Редкий счастливый год проходит без того, чтобы то или другое племя не опустошили паталосы. Но все привыкли платить оброк.
Паталосы – достаточно многочисленное племя. Считается, что их около полутора тысяч. Они куда дисциплинированнее, чем большинство их соседей. В отличие от остальных, эти дикари не распыляют свои силы. Во главе их отрядов всегда есть начальники, которым индейцы подчинены целиком и полностью. В любую минуту свирепые краснокожие готовы напасть на более слабых. А так как другие племена разобщены и малочисленны, то паталосы успешно пиратствуют по всей округе, ничем, собственно, не рискуя.
Им ведом секрет кураре. Они ни минуты не колеблются, если надо применить яд к беззащитным людям. Человеческое мясо – вот что их привлекает. Паталосы – племя людоедов.
Среди таких деликатесовnote 153, как свинина, мясо гоккоnote 154, сыр или человечина (обычно это бывают подростки), они, как правило, предпочитают последнее.
Одним словом, это поистине кровожадные двуногие животные.
Однако паталосы, видимо, стремятся еще усугубить страшное впечатление, какое на всех производят. Они носят отвратительные украшения, придающие им одновременно пугающий и отталкивающий вид. Верхнюю губу прокалывают в двух местах на уровне клыков. В каждое отверстие вставляют клык свиньи так, чтобы клыки смотрели в противоположные стороны. Получается нечто похожее на слоновые бивни. Нижнюю губу также надрезают и вставляют еще один зуб, направленный вниз: своего рода бородка. В довершение картины проделывают отверстие в носу и вставляют туда кость, на сей раз человеческую.
Паталосы разрисовывают себе лицо и тело самыми невероятными и экстравагантнымиnote 155 красками. Ноги обычно иссиня-черные. Зубы тоже чернят. А щеки покрывают ярко-красным цветом.
Вообразите, что за вид!
Женщины племени не менее жестоки и кровожадны, чем мужчины. Они также предпочитают всему человеческое мясо. Их украшения сделаны с не меньшей фантазией: все тело, кроме шеи, покрыто черным, на этом фоне выделяются белые и желтые узоры.
Все краски приготавливаются или из древесного сока – в живом растении он молочно-белый, а потом быстро чернеет или желтеет, или из муравьиных выделений.
Внутри примитивных жилищ паталосов все говорит о том, что они людоеды. Всюду разбросаны человеческие останки. Чем их больше, тем лучше, престижнее. Это своего рода поза, бравада, чтобы еще более напугать и без того запуганных соседей.
Барабаны обтянуты человеческой кожей. Флейты сделаны из человеческих костей, ожерелья – из зубов и волос. Черепа превращены в кубки. Рукоятки кинжалов – тоже человеческие кости. На самом видном месте выставляется высушенная кисть руки, покрытая воском.
У паталосов существуют таинственные празднества, во время которых их жестокость не знает удержу.
Горе тому, кто попадет им в руки. Ничто не спасет несчастного от ужасных пыток и мученической смерти.
Итак, в одно прекрасное апрельское утро того же 1887 года, в котором произошли все предшествующие события, паталосская деревушка, расположенная на глухом берегу неизвестной географам реки, была охвачена всеобщим ликованием.
Глухо били барабаны, визжали флейты, по всей округе разносилось протяжное, жадное рычание каннибалов. В каждой хижине пили, ели, балаганили.
Можно было подумать, что племя готовится к фестивалю монстров – каждый, будь то мужчина, женщина или ребенок, оживлен, пьян. На всех праздничные украшения: свежие краски на теле, потрепанные во время последней оргии головные уборы из перьев обновлены. Везде суета. Соседи ходят друг к другу в гости и пьют, пьют, пьют… Нетерпеливо расспрашивают о чем-то один другого. Все чего-то ждут.
Наконец раздался пронзительный свист. Из самой большой хижины вышла пышная процессия. Впереди – колдун. Его наряд, за исключением незначительных деталей, повторял облачение колдуна из племени Онсы. Рядом шествовал вождь. Его сразу можно было узнать. На голове индейца красовалась диадема с двумя огромными перьями красного попугая.
Колдун бешено свистнул, а затем внезапно смолк и… взялся за табак.
Известно, как это делается у цивилизованных людей. Приверженцы вредной привычки нюхают молотый табак то одной, то другой ноздрей.
У индейцев, и в частности, у паталосов, это очень важный акт, которому придается большое значение. Он всегда сопровождается особенным ритуаломnote 156.
Табак засыпают в огромную раковину конической формы. Ее закупоривают крылом летучей мыши, пропитанным каучуковым соком. В верхушке конуса проделано тоненькое отверстие для того, чтобы высыпать чихательный порошок.
Некто, выполняющий роль кадилоносца, обычно это подручный колдуна, с особенной помпой и торжественностью несет раковину и инструмент диковинной формы – он состоит из двух полых костей, скрещенных в форме «X» и связанных посередине.
По команде колдуна его помощник останавливается, наклоняет раковину, высыпает в каждую трубочку «икса» некоторое количество порошка, причем внимательно следит за тем, чтобы не пересыпать, а затем передает наполненный инструмент в руки колдуну. Тотчас же рядом останавливается вождь, открывает рот, зажимает губами одну часть «икса», а другую вставляет в ноздрю. Колдун делает то же самое, и так они стоят неподвижно, лицом к лицу и делают глубокие вдохи. Церемония заканчивается одновременным резким выдыханием.
Начинается музыка, и кортежnote 157 направляется к прибрежным скалам. Простые смертные с наслаждением курят сигары толщиной в кулак и длиной чуть ли не в человеческую руку. Курение вдвоем – прерогативаnote 158 высших сановников племени.
Вождь и колдун подошли к большой стрелке, сделанной из человеческих костей, указывающей в направлении длинного коридора. Он уходил в темноту горной пещеры.
Внутри царила кромешная тьма. Зажгли факелы и молча двинулись вперед, ступая по мелкому, белому песку.
Через двести метров коридор вдруг расширился и вывел процессию в просторную пещеру, украшенную сталактитамиnote 159.
Колдун, как главный церемониймейстерnote 160, поднес к губам дудку и издал резкий звук. Женщины и дети остались стоять посреди гротаnote 161, в то время как мужская половина отправилась дальше.
Из первой пещеры выходил другой коридор, более прямой, нежели предыдущий. Ширины его хватало только, чтобы разойтись двоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112