С научной педантичностью исследователи изучали скелеты, найденные там. Выявилось, что речь шла о заключённых-протестантах, умерших в Бастилии и похороненных во дворе крепости, поскольку в погребении на городских католических кладбищах им было отказано.
В собрании документов, уже во втором его издании, была опровергнута и легенда о штурме Бастилии. В предисловии говорилось: «Предложив новое издание, мы самым достойным образом вознамерились подтвердить подлинность всех фактов, относящихся к взятию Бастилии. Чтобы добраться до истины, мы не проводили никаких новых исследований. Мы лишь изучили и обсудили все самым тщательным образом. Гарнизон замка, инвалиды, тюремщики, заключённые, осаждавшие, осаждаемые, опрошены были все…» И после всей проделанной работы издатели пришли к выводу:
«Бастилию не взяли штурмом; её ворота открыл сам гарнизон. Эти факты истинны и не могут быть подвергнуты сомнению».
Мы уже подчёркивали, что гарнизон крепости выстрелил из орудия лишь один-единственный раз — картечью, а рассказ о 15 пушках, паливших беспрерывно, просто недостоверен. Что же касается нескольких соседних домов, разрушенных пушечными ядрами, то виной тому, как поясняли издатели, было следующее: «Пушечные ядра, посылаемые осаждавшими, не всегда попадали в Бастилию, порой они миновали её и улетали очень далеко». Но парижане — и не только они — по-прежнему верили в 15 пушек, ужасную темницу, жестокое обращение с заключёнными, штурм и пробитую брешь.
А что же Неккер, во многом из-за которого все это разыгралось? Он быстро терял влияние и популярность. Через 13 месяцев он в последний раз — и. теперь окончательно — был отставлен от должности и уехал в свой швейцарский замок. В 1794 году умерла его жена; он самым педантичным образом исполнил все её указания. Через три месяца после её смерти мавзолей вместе с большим бассейном был окончательно готов; до тех пор Неккер держал тело покойной у себя в доме. Спустя десять лет он последовал за ней. А в 1817 году пришёл черёд и их дочери, Жермены де Сталь, к тому времени ставшей прославленной писательницей (особенно известна была её трехтомная книга «О Германии», на страницах которой де Сталь увековечила «страну мыслителей и поэтов», хотя и подвергла её беспристрастной критике).
Жермена де Сталь умерла 14 июля; в тот день, ровно 28 лет назад, по Парижу носили бюст её отца. Через четыре дня после её смерти был вскрыт семейный мавзолей — там, в чёрном мраморном бассейне, ещё наполовину заполненном спиртом, укрытые красным покрывалом лежали тела Неккера и его жены. Гроб дочери поставили в ногах бассейна; мавзолей снова замуровали, и Неккеры обрели наконец покой.
Произошли перемены в политике. Революция, а вслед за ней и Наполеон стали теперь историей. Франция вновь обрела короля. Можно было бы, пожалуй, даже сказать, что всё стало по-прежнему — так много всего было реставрировано.
Но исподволь революция продолжалась. Великая революция, о которой в драме Георга Бюхнера «Смерть Дантона» сказано, что она не знает святынь. Однако одну святыню она сохранила до наших дней: 14 июля, день взятия Бастилии — событие, которого никогда не было. Каждый год в этот день французы выходят на улицу, радуются, танцуют и вспоминают героев, брешь, 15 пушек, непрерывно паливших в народ…
Таинственное в произведениях С. Тургенева.
В начале 60-х годов прошлого века в творчестве великого русского писателя Тургенева появилась тема таинственного. Впервые она воплотилась в рассказе «Призраки», написанном в18б1-1863 годах. Затем образ таинственного стал возникать в все чаще и чаще: «Собака» (1864), «Странная история» (1869), «Стук… Стук… Стук!…» (1870), «Часы» (1875), «Сон» (1876), «Рассказ отца Алексея» (1877), «Песнь торжествующей любви» (1881), «После смерти» (1882) и некоторые другие его произведения, в частности незавершённый рассказ «Силаев», который создавался предположительно в конце 70-х годов. Все эти произведения исследователи творчества писателя относят к «таинственным повестям» Тургенева.
Их открывает рассказ «Призраки», названный в подзаголовке «Фантазией». Зачем автору потребовалось такое уточнение? Не опасался ли он непонимания, неприятия нового для него направления со стороны читателей, друзей, собратьев по перу, критиков? Исследователи литературного наследия Тургенева обратили внимание, что писатель, «словно предвидя это непонимание, предохранял себя на всякий случай разговорами о „пустячках“, „безделках“, „вздоре“. А потом сердился и переживал, когда эти „пустячки“ так и признавались пустячками…» (И. Виноградов).
«Таинственные повести» Тургенева были встречены современниками почти в штыки. И. Виноградов в этой связи замечает: «Трезвый реалист, всегда поражавший удивительной жизненной достоверностью своих картин, — и вдруг мистические истории о призраках, о посмертной влюблённости, о таинственных снах и свиданиях с умершими… Многих это сбивало с толку». Особенно досталось писателю за рассказ «Собака» — о разорившемся помещике, которому чудится, будто его преследует призрак какой-то таинственной собаки. Один из ближайших друзей Тургенева, В. П. Боткин, познакомившись с «Собакой», написал ему: "Она плоха, говоря откровенно, и, по мнению моему, печатать её не следует. Довольно одной неудачи в виде «Призраков». А некто П. И. Вейнберг поместил в сатирическом журнале «Будильник» что-то вроде открытого письма Тургеневу в стихах:
Я прочитал твою «Собаку»,
И с этих пор
В моём мозгу скребётся что-то,
Как твой Трезор.
Скребётся днём, скребётся ночью,
Не отстаёт
И очень странные вопросы
Мне задаёт:
"Что значит русский литератор?
Зачем, зачем
По большей части он кончает
Черт знает чем?"
Но вместо ожидаемого «конца» последовал новый взлёт творчества писателя, не понятый не только его современниками, но и в более поздние времена. Появление «Призраков» советские литературоведы связывают с внешними и внутренними причинами: «…когда происходило обострение классовой борьбы, Тургенев приходил в угнетённое состояние»; он «пережил в этот период тяжёлый душевный кризис, может быть самый острый из всех, что пришлось ему когда-либо испытать», — писал в 1962 году И. Виноградов. Но поразительно, последнее не отрицает и сам Тургенев. В письме В. П. Боткину от 26 января 1863 года он пишет в СЕЧЗИ с «Призраками»: "Это ряд каких-то душевных dissolving-views (туманных картин), вызванных переходным и действительно тяжёлым и тёмным состоянием моего "Я". Насколько писатель был искренен в оценке своего состояния перед другом, мнением которого дорожил? Не «прибеднялся» ли на всякий случай? Положим, «Призраки» написаны Тургеневым в стоянии тяжёлого душевного кризиса (правда, остаётся непонятным, как в таком состоянии мог быть создан подобный шедевр), ну а все прочие «таинственные повести»? Что, обострение классовой борьбы и вызванное этой и другими причинами «тяжёлое и смутное состояние» продолжались ещё два десятилетия, до 1882 года? Ведь нет же, а шедевры, в том числе и «таинственные», продолжали выходить. Так в чём же дело?
Все очень просто. Тургенев никогда не изменял себе. Он как был, так и остался реалистом, в том числе и в изображении таинственного. Дар писателя, наблюдательность, интуиция, знание жизни своего народа позволило Тургеневу отобразить таинственное с такой точностью в деталях, какая не всегда доступна иному профессионалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
В собрании документов, уже во втором его издании, была опровергнута и легенда о штурме Бастилии. В предисловии говорилось: «Предложив новое издание, мы самым достойным образом вознамерились подтвердить подлинность всех фактов, относящихся к взятию Бастилии. Чтобы добраться до истины, мы не проводили никаких новых исследований. Мы лишь изучили и обсудили все самым тщательным образом. Гарнизон замка, инвалиды, тюремщики, заключённые, осаждавшие, осаждаемые, опрошены были все…» И после всей проделанной работы издатели пришли к выводу:
«Бастилию не взяли штурмом; её ворота открыл сам гарнизон. Эти факты истинны и не могут быть подвергнуты сомнению».
Мы уже подчёркивали, что гарнизон крепости выстрелил из орудия лишь один-единственный раз — картечью, а рассказ о 15 пушках, паливших беспрерывно, просто недостоверен. Что же касается нескольких соседних домов, разрушенных пушечными ядрами, то виной тому, как поясняли издатели, было следующее: «Пушечные ядра, посылаемые осаждавшими, не всегда попадали в Бастилию, порой они миновали её и улетали очень далеко». Но парижане — и не только они — по-прежнему верили в 15 пушек, ужасную темницу, жестокое обращение с заключёнными, штурм и пробитую брешь.
А что же Неккер, во многом из-за которого все это разыгралось? Он быстро терял влияние и популярность. Через 13 месяцев он в последний раз — и. теперь окончательно — был отставлен от должности и уехал в свой швейцарский замок. В 1794 году умерла его жена; он самым педантичным образом исполнил все её указания. Через три месяца после её смерти мавзолей вместе с большим бассейном был окончательно готов; до тех пор Неккер держал тело покойной у себя в доме. Спустя десять лет он последовал за ней. А в 1817 году пришёл черёд и их дочери, Жермены де Сталь, к тому времени ставшей прославленной писательницей (особенно известна была её трехтомная книга «О Германии», на страницах которой де Сталь увековечила «страну мыслителей и поэтов», хотя и подвергла её беспристрастной критике).
Жермена де Сталь умерла 14 июля; в тот день, ровно 28 лет назад, по Парижу носили бюст её отца. Через четыре дня после её смерти был вскрыт семейный мавзолей — там, в чёрном мраморном бассейне, ещё наполовину заполненном спиртом, укрытые красным покрывалом лежали тела Неккера и его жены. Гроб дочери поставили в ногах бассейна; мавзолей снова замуровали, и Неккеры обрели наконец покой.
Произошли перемены в политике. Революция, а вслед за ней и Наполеон стали теперь историей. Франция вновь обрела короля. Можно было бы, пожалуй, даже сказать, что всё стало по-прежнему — так много всего было реставрировано.
Но исподволь революция продолжалась. Великая революция, о которой в драме Георга Бюхнера «Смерть Дантона» сказано, что она не знает святынь. Однако одну святыню она сохранила до наших дней: 14 июля, день взятия Бастилии — событие, которого никогда не было. Каждый год в этот день французы выходят на улицу, радуются, танцуют и вспоминают героев, брешь, 15 пушек, непрерывно паливших в народ…
Таинственное в произведениях С. Тургенева.
В начале 60-х годов прошлого века в творчестве великого русского писателя Тургенева появилась тема таинственного. Впервые она воплотилась в рассказе «Призраки», написанном в18б1-1863 годах. Затем образ таинственного стал возникать в все чаще и чаще: «Собака» (1864), «Странная история» (1869), «Стук… Стук… Стук!…» (1870), «Часы» (1875), «Сон» (1876), «Рассказ отца Алексея» (1877), «Песнь торжествующей любви» (1881), «После смерти» (1882) и некоторые другие его произведения, в частности незавершённый рассказ «Силаев», который создавался предположительно в конце 70-х годов. Все эти произведения исследователи творчества писателя относят к «таинственным повестям» Тургенева.
Их открывает рассказ «Призраки», названный в подзаголовке «Фантазией». Зачем автору потребовалось такое уточнение? Не опасался ли он непонимания, неприятия нового для него направления со стороны читателей, друзей, собратьев по перу, критиков? Исследователи литературного наследия Тургенева обратили внимание, что писатель, «словно предвидя это непонимание, предохранял себя на всякий случай разговорами о „пустячках“, „безделках“, „вздоре“. А потом сердился и переживал, когда эти „пустячки“ так и признавались пустячками…» (И. Виноградов).
«Таинственные повести» Тургенева были встречены современниками почти в штыки. И. Виноградов в этой связи замечает: «Трезвый реалист, всегда поражавший удивительной жизненной достоверностью своих картин, — и вдруг мистические истории о призраках, о посмертной влюблённости, о таинственных снах и свиданиях с умершими… Многих это сбивало с толку». Особенно досталось писателю за рассказ «Собака» — о разорившемся помещике, которому чудится, будто его преследует призрак какой-то таинственной собаки. Один из ближайших друзей Тургенева, В. П. Боткин, познакомившись с «Собакой», написал ему: "Она плоха, говоря откровенно, и, по мнению моему, печатать её не следует. Довольно одной неудачи в виде «Призраков». А некто П. И. Вейнберг поместил в сатирическом журнале «Будильник» что-то вроде открытого письма Тургеневу в стихах:
Я прочитал твою «Собаку»,
И с этих пор
В моём мозгу скребётся что-то,
Как твой Трезор.
Скребётся днём, скребётся ночью,
Не отстаёт
И очень странные вопросы
Мне задаёт:
"Что значит русский литератор?
Зачем, зачем
По большей части он кончает
Черт знает чем?"
Но вместо ожидаемого «конца» последовал новый взлёт творчества писателя, не понятый не только его современниками, но и в более поздние времена. Появление «Призраков» советские литературоведы связывают с внешними и внутренними причинами: «…когда происходило обострение классовой борьбы, Тургенев приходил в угнетённое состояние»; он «пережил в этот период тяжёлый душевный кризис, может быть самый острый из всех, что пришлось ему когда-либо испытать», — писал в 1962 году И. Виноградов. Но поразительно, последнее не отрицает и сам Тургенев. В письме В. П. Боткину от 26 января 1863 года он пишет в СЕЧЗИ с «Призраками»: "Это ряд каких-то душевных dissolving-views (туманных картин), вызванных переходным и действительно тяжёлым и тёмным состоянием моего "Я". Насколько писатель был искренен в оценке своего состояния перед другом, мнением которого дорожил? Не «прибеднялся» ли на всякий случай? Положим, «Призраки» написаны Тургеневым в стоянии тяжёлого душевного кризиса (правда, остаётся непонятным, как в таком состоянии мог быть создан подобный шедевр), ну а все прочие «таинственные повести»? Что, обострение классовой борьбы и вызванное этой и другими причинами «тяжёлое и смутное состояние» продолжались ещё два десятилетия, до 1882 года? Ведь нет же, а шедевры, в том числе и «таинственные», продолжали выходить. Так в чём же дело?
Все очень просто. Тургенев никогда не изменял себе. Он как был, так и остался реалистом, в том числе и в изображении таинственного. Дар писателя, наблюдательность, интуиция, знание жизни своего народа позволило Тургеневу отобразить таинственное с такой точностью в деталях, какая не всегда доступна иному профессионалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125