Он обратился прямо к Еве.
— Так, значит, пока ты со мной говорила. — сказал Тоби, — этот тип торчал у тебя в спальне?
— Прости меня! Я старалась, чтоб ты не узнал.
— Да, — согласилась Дженис, неподвижно сидевшая на низком стульчике, — что верно, то верно.
— Он стоял рядом, — бормотал Тоби, — сидел рядом. Может быть, даже… — Он закончил свою фразу выразительным жестом. — А ты говорила так спокойно. Как ни в чем не бывало. Как будто я разбудил тебя своим звонком, и ты ни о чем, кроме меня, и думать не думаешь…
— Продолжайте, пожалуйста, — перебил его мосье Горон.
— Потом, — сказала Ева, — я стала его выгонять. А он все не уходил. Он сказал, что не допустит, чтоб я сделала ошибку.
— И что он имел в виду, мадам?
— Что мне не следует выходить за Тоби. И он решил, что обо мне плохо подумают, неверно подумают, если он высунется из окна и закричит сэру Морису, что вот он в моей спальне. А когда уж Нед заберет что-нибудь в голову, с ним не сладить. Он подошел к окну. Я бросилась за ним. Но мы выглянули и…
Ева вытянула вперед обе руки ладонями вверх. Дермот Кинрос, Аристид Горон — все способные ощущать атмосферу прониклись ужасом наступившей паузы.
Ее нарушали негромкие звуки. Елена Лоуз, прижав руку к груди, тихонько покашливала. Бенджамин Филлипс, только что сосредоточенно набивавший трубку, теперь зажигал спичку: треск ее о коробку звучал как выжидательное покрякиванье. Дженис застыла, и по ее большим, наивным глазам видно было, что до нее постепенно доходит значение внезапного молчания Евы. Один Тоби решился прервать его.
— Вы выглянули в окно? — спросил он. Ева отчаянно тряхнула головой.
— Когда?
— Сразу же после…
Этого было достаточно. Вокруг нее уже послышался шепот. Вслух говорить никто не осмеливался, будто боясь вызвать злых духов.
— Вы не видели…? — начала Елена.
— Никого? — вступила Дженис.
— Ничего? — пробормотал дядя Бен.
Никем не замечаемый в темном уголке, опершись подбородком в ладони и не сводя глаз с Евы Нил, Дермот ломал себе голову над тем, что кроется за ее сбивчивым, неубедительным рассказом.
Привычно все анализируя, он отмечал: богатое воображение. Легко внушаема. Добра, великодушна, быть может, даже в ущерб себе. Предана всякому, кто хорош с нею. Да, такую женщину можно довести и до того, что она пойдет на убийство. И эта мысль больно кольнула Дермота, пробившись сквозь толстую скорлупу, в которой он вот уже двадцать лет прятался от собственных чувств.
Он разглядывал ее. Следил, как пальцы ее сжимают подлокотники рыжего кресла. Он разглядывал тонкое лицо, плотно сжатые губы и бьющуюся на шее жилку. Морщинка у нее на лбу отражала отчаянную работу мысли. Он следил, как она переводит взгляд с Тоби на Дженис, с Дженис на Елену и дядю Бена и опять на Тоби.
И Дермот подумал: «Сейчас эта женщина солжет».
— Нет! — крикнула Ева; все тело ее напряглось, и видно было, что она на что-то решилась. — Мы не видели никого. И ничего.
— Мы… — повторил Тоби, стукнув кулаком по камину. — «Мы» ничего не видели!
Мосье Горон взглядом призвал его к молчанию.
— Однако же, мадам, — произнес он с роковой любезностью, — вы все же что-то увидели. Сэр Морис был мертв?
— Да!
— Вы ясно его разглядели?
— Да.
— Так отчего же, мадам, вы утверждаете, — вкрадчиво спросил префект, — что это было «как раз после» того, как его убили?
— Я этого не утверждаю, — ответила Ева после короткой заминки. Серые глаза смотрели прямо на мосье Горона; она тяжело дышала. — Просто мне так показалось.
— Продолжайте, пожалуйста, — вздохнул мосье Горон, прищелкнув пальцами.
— Вошла бедная Елена и закричала. И тогда я всерьез выгнала Неда.
— О? Стало быть, прежде, мадам, вы гнали его не всерьез?
— Всерьез. Я уже вам сказала! Но тут уж он и сам понял, что ему необходимо уйти! Сначала я отобрала у него этот самый ключ и положила в кармашек пижамы. Когда он спускался по лестнице, он… — Тут она поняла, какую странную, почти несуразную вещь ей сейчас придется рассказать. — Когда он спускался по лестнице, он оступился и разбил себе нос.
— Разбил нос? — повторил мосье Горон.
— Да. Пошла кровь. Я до него дотронулась и перепачкала руки и халат. Вы так переволновались всего-навсего из-за крови Неда Этвуда.
— Вот как, мадам?
— Зачем вам спрашивать меня? Можете спросить у Неда. Какой бы он ни был, а подтвердит каждое мое слово, раз вы поставили меня в такое положение.
— Вы думаете, мадам?
Ева опять отчаянно тряхнула головой. Она быстрым молящим взглядом окинула окружающих. Эта женщина, кажется, уже спутала все карты Дермота. Черт возьми! В жизни еще он не испытывал ничего подобного! Но холодным умом он, тем не менее, понимал, что Ева, если исключить ту маленькую заминку, рассказала чистую правду.
— Итак, мистер Этвуд, — продолжал префект, — как вы утверждаете, «споткнулся на ступеньках и разбил себе нос». Других повреждений не было?
— Других повреждений? Не понимаю.
— Не повредил ли он ну, скажем, голову?
Ева сдвинула брови:
— Не знаю. Может быть. Лестница крутая, высокая, грохнулся он ужасно. Я в темноте не разглядела. Но кровь шла из носу, это я помню.
Мосье Горон улыбнулся туманной улыбкой, тем давая понять, что не ожидал иного ответа.
— Продолжайте, будьте любезны.
— Я выпустила его через черный ход…
— Почему через черный ход?
— На улице было полно полицейских. Он ушел. И тут случилось еще одно. У меня дверь черного хода запирается на английский замок. Пока я стояла во дворе, ее захлопнуло ветром, и я не могла попасть в дом.
После паузы, во время которой все члены семьи Лоузов недоуменно переглядывались, Елена обратилась к Еве.
— Да нет же, милочка, вы, видно, ошиблись? — тоном мягкого увещания сказала она. — Дверь захлопнуло ветром? Вы это точно помните…?
— В ту ночь не было ни ветерка, — вмешалась Дженис. — Мы еще говорили об этом в театре.
— Да… я знаю.
— Ну так как же, милочка! — вскрикнула Елена.
— Да, я и сама об этом подумала. И уже потом, когда я стала думать, как же это получилось, я поняла, что кто-то… ну да, нарочно захлопнул дверь.
— Ого? — сказал мосье Горон. — Кто же?
— Ивета. Моя горничная. — Ева стиснула руки, ее всю передернуло, как от боли. — За что она меня так ненавидит?
Брови мосье Горона еще больше поднялись.
— Верно ли я вас понял, мадам? Вы обвиняете Ивету Латур в том, что она нарочно захлопнула дверь перед вашим носом?
— Клянусь вам, я никого не хочу обвинять! Я просто, изо всех сил стараюсь понять, как это получилось!
— Вот и мы тоже стараемся, мадам. Продолжайте ваш интереснейший рассказ. Итак, вы во дворе…
— Ну да! Я же не могла попасть в дом!
— Не могли попасть в дом? Господи боже! Чего же проще постучать в дверь или позвонить, а, мадам?
— Ну да, и разбудить служанок, а ведь я ни за что не хотела их будить. Ни за что. Особенно Ивету…
— Которая, если я вас верно понял, сама уже проснулась и для какой-то надобности захлопнула перед вами дверь. Очень вас прошу, — добавил мосье Горон, неубедительно пытаясь придать своему голосу нотки сочувствия, — не огорчайтесь. Я не стараюсь поймать и сбить вас, мадам. Я хочу лишь установить… как бы это сказать…? всю правду, как вы ее излагаете.
— Но это все!
— Все? Все?
— Я вспомнила, что у меня в пижаме ключ от парадного, обогнула дом и вошла в холл. Я потеряла поясок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43