Даруэнт шагнул вперед, но у него закружилась голова, и он предпочел сесть.
— Милосердие! — пробормотал несчастный.
Ему казалось, что его мозг приходит в порядок после удара головой о стену и пол, хотя струйка крови еще сочилась из раны. Зрение также улучшалось.
Но дрожь, сотрясающая тело, была вызвана не прохладой рассвета. Даруэнт вспомнил, что говорили, будто повешенный чувствует, как чернеет его лицо, пока кровь не хлынет у него из глаз.
Рядом лежала бутылка бренди. Даруэнт задумчиво посмотрел на нее.
Если он опустошит бутылку, это взбодрит его и прогонит страхи. С другой стороны, ему придется взойти на эшафот пьяным. Он будет шататься и спотыкаться, осыпаемый насмешками толпы, явившейся поглазеть на его смерть, и испытывая отвращение к самому себе.
— Так не пойдет, — произнес Даруэнт вслух и разбил бутылку о каменный пол.
Он сразу пожалел о содеянном. Бренди расплескалось по грязи и соломе. «Дурак!» — мысленно обругал себя Даруэнт, как будто вместе с выпивкой ушли последние надежды на спасение. Но... дело сделано.
Узники Ньюгейта уже проснулись, и шум, доносящийся из других камер, перекрывал все прочие звуки. Даруэнт не услышал бы пения, которое в любой момент могло начаться в толпе, собравшейся на Олд-Бейли.
Истекали последние минуты жизни. Даруэнт уже не мог даже приблизительно считать их. Косой луч из окошка над его головой тускло освещал грязную камеру, нахождение в которой он сравнивал с пребыванием в животе у жабы.
— Милосердие! — опять пробормотал Даруэнт. Все несбыточные желания ожили в нем с новой силой.
Встретиться с Джеком Бакстоуном лицом к лицу на утоптанном зеленом дерне, с саблями в руках!
Встретиться с Кэролайн Росс и унизить ее так, как не унижали еще ни одну женщину! Найти убийцу Фрэнка Орфорда и отправить его в камеру смертников!
И хоть разок увидеть Долли Спенсер!..
Но больше всего на свете ему хотелось — хотя он презирал себя за столь мелочное желание — обычной воды и мыла, чтобы привести себя в порядок. Отправиться на виселицу в таком виде было ничуть не лучше, чем встретить смерть пьяным. Прошлым вечером можно было попросить воду и мыло, но сейчас уже слишком поздно.
Из Двора Раздавленных донеслись быстрые шаги. Кто-то, удивленный тем, что дверь камеры приоткрыта, распахнул ее и заглянул внутрь. Любопытствующим оказался мистер Хьюберт Малберри — эксцентричный адвокат, поверивший рассказу Даруэнта об убийстве.
— Малберри! — прошептал заключенный.
Толстяк не ответил. Тяжело дыша, он зашагал по камере, пока его лицо не очутилось под узким лучом света из окошка. На нем был старый коричневый сюртук с покосившимся галстуком. В руке он держал грязную белую шляпу — эмблему юристов новой формации. На его одутловатом лице с прилипшими ко лбу каштановыми прядями волос застыло выражение, которого Даруэнт не видел раньше и не ожидал увидеть.
Мистер Малберри прочистил горло.
— Я принес великие новости, — заявил он и добавил после длительной паузы: — Милорд маркиз.
Глава 5Рассказывающая об окончании завтрака с шампанским
— Дорогу! — рявкнул главный надзиратель Джозеф Элдридж, высунувшись в окно над главными воротами. — Слышали? Дайте дорогу!
Но его слова утонули в шуме толпы.
На обширной квадратной площадке перед Дверью Должников в землю между булыжниками вогнали железные столбы, между ним натянули железные цепи, словно вокруг боксерского ринга. На оцепленном пространстве должны были установить виселицу.
Шесть городских ополченцев, вооруженных мушкетами с примкнутыми штыками, охраняли цепи изнутри. Напуганная лошадь с не менее напуганным седоком, молодым капитаном ополчения, была копытом и пыталась встать на дыбы.
— Никаких штыков без крайней необходимости! — крикнул старший надзиратель.
Этим утром люди безумствовали. И не без оснований. Дохлая кошка, брошенная каким-то шутником в толпу, переходила из рук в руки, взлетая над мятыми мужскими и женскими шляпами.
Хотя газеты еще не вышли, в том числе «Тайме» с подробным отчетом из Ватерлоо лорда Веллингтона и списком убитых и раненых, весть о великой победе уже распространилась по городу.
Это было время экстатической радости, весьма вольного обращения с дамами в толпе, пения «Лиллибулеро», «Британских гренадеров» и «К черту Бони». Зрители на покатых черепичных крышах домов напротив махали руками в такт мелодии.
Старший надзиратель сделал последнее отчаянное усилие:
— Дайте дорогу виселице!
На сей раз его призыв возымел действие.
— Где же виселица? — взревела толпа.
Старший надзиратель повернулся к тощему нервному подчиненному, которого он знал только как Джейми.
— Ну, где же дама? — спросил он.
— Мистер Лэнгли говорит, что виселица готова, сэр. Но нет приказа от шерифа.
Дохлая кошка в очередной раз взлетела в воздух.
— Бони! — крикнул кто-то, и кошка немедленно стала Наполеоном.
Стоящий у окна старший надзиратель достал из жилетного кармана серебряные часы.
— Слава богу, они счастливы! — Оторвав взгляд от часов, он увидел мисс Кэролайн Росс и сэра Джона Бакстоуна в окне верхнего этажа таверны «Рыжая лошадь».
В освещенных окнах таверны виднелся стол, накрытый к завтраку для знати. На белой скатерти сверкало серебро. В продолговатой комнате находились десять-двенадцать человек. Но только мисс Росс и сэр Джон, посетившие прошлой ночью кабинет старшего надзирателя, стояли у окна.
Даже при тишине на улице надзиратель не мог бы слышать, что они говорят. Но их жесты были достаточно красноречивы.
Леди успела сбросить серую накидку с капюшоном, оставшись в белом атласном платье. Она стояла, восторженно протягивая обнаженные руки в сторону улицы.
Склонившись к ней, сэр Джон что-то сказал и засмеялся.
— Да, я почти забыла! — отозвалась леди.
Она стянула кольцо с безымянного пальца левой руки и элегантным жестом бросила его в толпу.
— Мистер Элдридж, сэр! — Старший надзиратель услышал хриплый голос Красноносого. — Шериф шлет вам привет и новые распоряжения.
— Новые распоряжения?
В это время в камере смертников мистер Хьюберт Малберри смотрел сверху вниз на Ричарда Даруэнта и, размахивая руками, рассказывал о великой победе в Бельгии.
— Черт возьми, Дик! — воскликнул он. — Неужели вы не понимаете, что теперь вас не могут повесить?
Даруэнт открыл рот и закрыл его снова.
— Молчите! — Мистер Малберри сделал повелительный жест. — Говорить буду я! Мне всегда приходится говорить. Битва произошла 18 июня, в воскресенье. Вы следите за моими словами? Никаких замечаний! Да или нет?
Даруэнт кивнул.
— Возможно, вы слышали, Дик, что двое наших ребят пытались той ночью подать сигнал на побережье Кента? И что кто-то умер от сердечного приступа, когда сообщение не смогли толком разобрать?
Даруэнт покачал головой. Но Кэролайн Росс, поднимающая бокал шампанского над холодным окороком в «Рыжей лошади», могла бы подтвердить, что это правда.
— Этот кто-то, — продолжал Малберри, — был ваш дядя.
Даруэнт хотел сказать: «Очень сожалею», но слова застряли у него в горле.
— Вас интересует, где был прошлой ночью старый Берт Малберри, воспитывавшийся в приюте и зубривший латынь так старательно, как жук ползет по мокрой стене? Так вот, я был в редакции «Тайме», подкупая своего друга с целью получить список убитых и раненых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Милосердие! — пробормотал несчастный.
Ему казалось, что его мозг приходит в порядок после удара головой о стену и пол, хотя струйка крови еще сочилась из раны. Зрение также улучшалось.
Но дрожь, сотрясающая тело, была вызвана не прохладой рассвета. Даруэнт вспомнил, что говорили, будто повешенный чувствует, как чернеет его лицо, пока кровь не хлынет у него из глаз.
Рядом лежала бутылка бренди. Даруэнт задумчиво посмотрел на нее.
Если он опустошит бутылку, это взбодрит его и прогонит страхи. С другой стороны, ему придется взойти на эшафот пьяным. Он будет шататься и спотыкаться, осыпаемый насмешками толпы, явившейся поглазеть на его смерть, и испытывая отвращение к самому себе.
— Так не пойдет, — произнес Даруэнт вслух и разбил бутылку о каменный пол.
Он сразу пожалел о содеянном. Бренди расплескалось по грязи и соломе. «Дурак!» — мысленно обругал себя Даруэнт, как будто вместе с выпивкой ушли последние надежды на спасение. Но... дело сделано.
Узники Ньюгейта уже проснулись, и шум, доносящийся из других камер, перекрывал все прочие звуки. Даруэнт не услышал бы пения, которое в любой момент могло начаться в толпе, собравшейся на Олд-Бейли.
Истекали последние минуты жизни. Даруэнт уже не мог даже приблизительно считать их. Косой луч из окошка над его головой тускло освещал грязную камеру, нахождение в которой он сравнивал с пребыванием в животе у жабы.
— Милосердие! — опять пробормотал Даруэнт. Все несбыточные желания ожили в нем с новой силой.
Встретиться с Джеком Бакстоуном лицом к лицу на утоптанном зеленом дерне, с саблями в руках!
Встретиться с Кэролайн Росс и унизить ее так, как не унижали еще ни одну женщину! Найти убийцу Фрэнка Орфорда и отправить его в камеру смертников!
И хоть разок увидеть Долли Спенсер!..
Но больше всего на свете ему хотелось — хотя он презирал себя за столь мелочное желание — обычной воды и мыла, чтобы привести себя в порядок. Отправиться на виселицу в таком виде было ничуть не лучше, чем встретить смерть пьяным. Прошлым вечером можно было попросить воду и мыло, но сейчас уже слишком поздно.
Из Двора Раздавленных донеслись быстрые шаги. Кто-то, удивленный тем, что дверь камеры приоткрыта, распахнул ее и заглянул внутрь. Любопытствующим оказался мистер Хьюберт Малберри — эксцентричный адвокат, поверивший рассказу Даруэнта об убийстве.
— Малберри! — прошептал заключенный.
Толстяк не ответил. Тяжело дыша, он зашагал по камере, пока его лицо не очутилось под узким лучом света из окошка. На нем был старый коричневый сюртук с покосившимся галстуком. В руке он держал грязную белую шляпу — эмблему юристов новой формации. На его одутловатом лице с прилипшими ко лбу каштановыми прядями волос застыло выражение, которого Даруэнт не видел раньше и не ожидал увидеть.
Мистер Малберри прочистил горло.
— Я принес великие новости, — заявил он и добавил после длительной паузы: — Милорд маркиз.
Глава 5Рассказывающая об окончании завтрака с шампанским
— Дорогу! — рявкнул главный надзиратель Джозеф Элдридж, высунувшись в окно над главными воротами. — Слышали? Дайте дорогу!
Но его слова утонули в шуме толпы.
На обширной квадратной площадке перед Дверью Должников в землю между булыжниками вогнали железные столбы, между ним натянули железные цепи, словно вокруг боксерского ринга. На оцепленном пространстве должны были установить виселицу.
Шесть городских ополченцев, вооруженных мушкетами с примкнутыми штыками, охраняли цепи изнутри. Напуганная лошадь с не менее напуганным седоком, молодым капитаном ополчения, была копытом и пыталась встать на дыбы.
— Никаких штыков без крайней необходимости! — крикнул старший надзиратель.
Этим утром люди безумствовали. И не без оснований. Дохлая кошка, брошенная каким-то шутником в толпу, переходила из рук в руки, взлетая над мятыми мужскими и женскими шляпами.
Хотя газеты еще не вышли, в том числе «Тайме» с подробным отчетом из Ватерлоо лорда Веллингтона и списком убитых и раненых, весть о великой победе уже распространилась по городу.
Это было время экстатической радости, весьма вольного обращения с дамами в толпе, пения «Лиллибулеро», «Британских гренадеров» и «К черту Бони». Зрители на покатых черепичных крышах домов напротив махали руками в такт мелодии.
Старший надзиратель сделал последнее отчаянное усилие:
— Дайте дорогу виселице!
На сей раз его призыв возымел действие.
— Где же виселица? — взревела толпа.
Старший надзиратель повернулся к тощему нервному подчиненному, которого он знал только как Джейми.
— Ну, где же дама? — спросил он.
— Мистер Лэнгли говорит, что виселица готова, сэр. Но нет приказа от шерифа.
Дохлая кошка в очередной раз взлетела в воздух.
— Бони! — крикнул кто-то, и кошка немедленно стала Наполеоном.
Стоящий у окна старший надзиратель достал из жилетного кармана серебряные часы.
— Слава богу, они счастливы! — Оторвав взгляд от часов, он увидел мисс Кэролайн Росс и сэра Джона Бакстоуна в окне верхнего этажа таверны «Рыжая лошадь».
В освещенных окнах таверны виднелся стол, накрытый к завтраку для знати. На белой скатерти сверкало серебро. В продолговатой комнате находились десять-двенадцать человек. Но только мисс Росс и сэр Джон, посетившие прошлой ночью кабинет старшего надзирателя, стояли у окна.
Даже при тишине на улице надзиратель не мог бы слышать, что они говорят. Но их жесты были достаточно красноречивы.
Леди успела сбросить серую накидку с капюшоном, оставшись в белом атласном платье. Она стояла, восторженно протягивая обнаженные руки в сторону улицы.
Склонившись к ней, сэр Джон что-то сказал и засмеялся.
— Да, я почти забыла! — отозвалась леди.
Она стянула кольцо с безымянного пальца левой руки и элегантным жестом бросила его в толпу.
— Мистер Элдридж, сэр! — Старший надзиратель услышал хриплый голос Красноносого. — Шериф шлет вам привет и новые распоряжения.
— Новые распоряжения?
В это время в камере смертников мистер Хьюберт Малберри смотрел сверху вниз на Ричарда Даруэнта и, размахивая руками, рассказывал о великой победе в Бельгии.
— Черт возьми, Дик! — воскликнул он. — Неужели вы не понимаете, что теперь вас не могут повесить?
Даруэнт открыл рот и закрыл его снова.
— Молчите! — Мистер Малберри сделал повелительный жест. — Говорить буду я! Мне всегда приходится говорить. Битва произошла 18 июня, в воскресенье. Вы следите за моими словами? Никаких замечаний! Да или нет?
Даруэнт кивнул.
— Возможно, вы слышали, Дик, что двое наших ребят пытались той ночью подать сигнал на побережье Кента? И что кто-то умер от сердечного приступа, когда сообщение не смогли толком разобрать?
Даруэнт покачал головой. Но Кэролайн Росс, поднимающая бокал шампанского над холодным окороком в «Рыжей лошади», могла бы подтвердить, что это правда.
— Этот кто-то, — продолжал Малберри, — был ваш дядя.
Даруэнт хотел сказать: «Очень сожалею», но слова застряли у него в горле.
— Вас интересует, где был прошлой ночью старый Берт Малберри, воспитывавшийся в приюте и зубривший латынь так старательно, как жук ползет по мокрой стене? Так вот, я был в редакции «Тайме», подкупая своего друга с целью получить список убитых и раненых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61