Но, увы, несколькими днями раньше прибытия Леонардо на побережье тщеславие толкнуло Вителоццо Вителли навстречу своей гибели, и он решился бунтовать против Цезаря.
Сговорившись с другими капитанами, чтобы те продвигались к Урбино, он снял расположенный на побережье отряд и направился к пограничной крепости Сан-Лео, построенной Франческо ди Джорджо для урбинского герцога.
Заранее условившись, мятежники встретились здесь и закрылись в крепости для совещания. Цезарю не оставалось другого, как через гонца доставить капитанам послание, где всевозможные ложные обещания и посулы перемежались угрозами. Красноречие Борджа оказалось настолько успешным, что среди бунтовщиков начался спор и дело разладилось. 31 декабря 1502 года Вителоццо Вителли верхом на муле, с беретом в руках и смиренным выражением на лице приблизился к дому одного из зажиточных граждан города Синигальи, где Цезарь устраивал дружескую встречу и ужин повинившимся бунтовщикам. За их предводителем в таком же униженном и робком виде следовали герцог Гравина, Паоло Орсини и Оливеротто да Фермо, все отважные капитаны, надеявшиеся на прощение. Впрочем, рядом с другими вероломными и жестокими поступками Цезаря предательское убийство его капитанов мало чем замечательно, помимо того что свидетелем тут оказался Леонардо, находившийся в Синигалье, как и его приятель Никколо Макьявелли, сообщавший в тот день совету Десяти во Флоренцию: «Здесь идут грабежи; не знаю, удастся ли отправить донесение, ибо не с кем это сделать. По-моему, пленных завтра не будет в живых».
В августе 1503 года папа Александр VI умер, отравившись ядом, предназначенным одному важному сановнику, которого он желал уничтожить, однако перепутал бокалы. Рассказывают, что когда после этого папский камерарий вошел в его кабинет, то увидел за письменным столом адское исчадие в облике черта с рогами; улыбнувшись, черт сказал камерарию: «Ergo sum papa, я папа». Таким образом, дескать, оправдалось широко распространенное мнение, что падение Борджа произойдет, как только кончится срок их договоренности с дьяволом.
Избранный вскоре Пий III, человек престарелый и немощный, тотчас после инаугурации умер, и престол под именем Юлия II занял кардинал делла Ровере, наибольший враг Борджа и их жестокий преследователь. Хотя Цезарь до этого не поспешил на похороны папы Александра, своего отца, теперь, испытывая сильнейшее беспокойство, он явился в Рим, где не встретил, однако, малейшей поддержки или благожелательства. Увидевшись с герцогом Гвидобальдо, который с помощью нового папы рассчитывал вернуть утраченные владения, Цезарь упал на колени и пополз, как пресмыкающееся животное, тогда как этого герцога он прежде лишил государства, а если бы ему удалось, отобрал бы и жизнь. Так выглядела наиболее удивительная метаморфоза, которую претерпевала вся сущность человека, одаренного приносить несчастья другим. Против ожидания герцог показал благородство и доброту, поднявши с колен недостойного просителя и разговаривая миролюбиво; однако же Цезарю, чтобы его не настигла не знающая снисхождения рука Джулиано делла Ровере, пришлось спасаться из Рима. Не найдя приюта в Неаполе, он бежал за Пиренеи, где погиб жалким образом, сражаясь в качестве наемника. Имея в виду приведенные выше слова Макьявелли из трактата «О государе» – дескать, душа волка и профиль камеи, уместно напомнить также применимое к Цезарю Борджа мнение современников о папе Бонифации VIII: подкрался как лисица, царствовал как лев, умер как собака.
Что касается Леонардо, то, как бы имея предчувствие, он еще прежде падения Борджа, случившегося в августе, по-видимому, сообразил, что ненадежна постройка, возводимая на песке или, лучше сказать, на болотистой почве Романьи, а приданный его руке груз в действительности не тяжелей горсти пуха. Так или иначе, в марте 1502 года – это по флорентийскому календарю, где новый год считается от Благовещения, или от 25 марта, между тем как в Милане 1503 году скоро будет три месяца, – мы находим его во Флоренции, где он желает приступить к мирным занятиям.
80
Вода, движущаяся в реке, или призываема, или гонима, или движется сама. Если гонима – кто тот, кто гонит ее? Если призываема или требуема – кто требующий?
Тут, как нарочно, возобновились военные действия против пизанцев, и капитан флорентийского войска доносил магистратам, что велит выдергивать виноградную лозу и жечь, и разрушать устроенные земледельцами оросительные канавы, и таким образом более успешно опустошает страну. Магистраты и гонфелоньер Содерини тем временем задумали отвести воды реки Арно из принадлежащей неприятелю местности и лишить этих пизанцев хлеба, остановивши их мельницы: при том, что Содерини прославился исключительной скупостью, на подобные злодейские предприятия находятся средства. Рассчитывали за двадцать дней прорыть два канала шириной по двадцать локтей и глубиной по десять. Хотя Леонардо искал, как было сказано, своим изобретениям мирного применения и не желал стать инструментом зверской жестокости гонфалоньера, согласившись избавить Республику от чрезмерных расходов, он предложил Синьории землечерпальные машины, при которых достаточно шестерых работников вместо множества с телегами и лошадьми. Однако же Содерини не понял его благородства, настаивая, чтобы работы продолжались прежним разорительным способом, и еще издевательски предлагал Леонардо нарочно устроить другую войну для проверки машин, которые, думает он, превосходны, но теперь, мол, не имеется достаточно времени для опытов. Между тем из-за осенних дождей в Арно прибыла вода, и стали пытаться отводить ее в один из каналов, в ту пору полностью готовый. Хотя это и удалось, когда дожди прекратились, вода не пожелала остаться на новом, непривычном для нее месте, и на дне канала оказалась только жидкая грязь. Магистраты, на нее глядя, сетовали об истраченных суммах, Леонардо же всячески потешался над их неудачей, не смущаясь распространившимся мнением, будто причина его злобы именно та, что он не поставлен руководить работами. Леонардо и этих распространителей справедливо высмеивал, поясняя:
– Они не знают, почему Арно никогда не удержится в канале; это получается потому, что реки, в нее впадающие, отлагают при впадении землю, а с противоположной стороны ее уносят и придают изгиб ее руслу. Так что река, если хотят отвести ее в другое место, должна быть завлекаема, а не ожесточаема насильственно.
Конечно, Леонардо редко кому уступал в остроумии, и какая-нибудь колкость не удерживалась на его устах; но если одна неприятность следует за другой, трудно не впасть в уныние и самому мужественному человеку. Однажды Леонардо проходил мимо церкви св. Троицы, где, как водится, собравшиеся рассуждали о каком-то стихе из «Комедии». Эти спросили Мастера, как лучше его толковать. Как раз в это время тут же проходил известный большими познаниями в подобных вещах Микеланджело Буонарроти; ничего нет удивительного, если Леонардо посоветовал гражданам обратиться к нему за разъяснениями, может быть, желая этим показать свое уважение к таланту, как бы молод он ни был и с каким бы дурным характером ни сочетался. Внезапно изменившись в лице, скульптор на дружеское предложение Мастера гневно ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Сговорившись с другими капитанами, чтобы те продвигались к Урбино, он снял расположенный на побережье отряд и направился к пограничной крепости Сан-Лео, построенной Франческо ди Джорджо для урбинского герцога.
Заранее условившись, мятежники встретились здесь и закрылись в крепости для совещания. Цезарю не оставалось другого, как через гонца доставить капитанам послание, где всевозможные ложные обещания и посулы перемежались угрозами. Красноречие Борджа оказалось настолько успешным, что среди бунтовщиков начался спор и дело разладилось. 31 декабря 1502 года Вителоццо Вителли верхом на муле, с беретом в руках и смиренным выражением на лице приблизился к дому одного из зажиточных граждан города Синигальи, где Цезарь устраивал дружескую встречу и ужин повинившимся бунтовщикам. За их предводителем в таком же униженном и робком виде следовали герцог Гравина, Паоло Орсини и Оливеротто да Фермо, все отважные капитаны, надеявшиеся на прощение. Впрочем, рядом с другими вероломными и жестокими поступками Цезаря предательское убийство его капитанов мало чем замечательно, помимо того что свидетелем тут оказался Леонардо, находившийся в Синигалье, как и его приятель Никколо Макьявелли, сообщавший в тот день совету Десяти во Флоренцию: «Здесь идут грабежи; не знаю, удастся ли отправить донесение, ибо не с кем это сделать. По-моему, пленных завтра не будет в живых».
В августе 1503 года папа Александр VI умер, отравившись ядом, предназначенным одному важному сановнику, которого он желал уничтожить, однако перепутал бокалы. Рассказывают, что когда после этого папский камерарий вошел в его кабинет, то увидел за письменным столом адское исчадие в облике черта с рогами; улыбнувшись, черт сказал камерарию: «Ergo sum papa, я папа». Таким образом, дескать, оправдалось широко распространенное мнение, что падение Борджа произойдет, как только кончится срок их договоренности с дьяволом.
Избранный вскоре Пий III, человек престарелый и немощный, тотчас после инаугурации умер, и престол под именем Юлия II занял кардинал делла Ровере, наибольший враг Борджа и их жестокий преследователь. Хотя Цезарь до этого не поспешил на похороны папы Александра, своего отца, теперь, испытывая сильнейшее беспокойство, он явился в Рим, где не встретил, однако, малейшей поддержки или благожелательства. Увидевшись с герцогом Гвидобальдо, который с помощью нового папы рассчитывал вернуть утраченные владения, Цезарь упал на колени и пополз, как пресмыкающееся животное, тогда как этого герцога он прежде лишил государства, а если бы ему удалось, отобрал бы и жизнь. Так выглядела наиболее удивительная метаморфоза, которую претерпевала вся сущность человека, одаренного приносить несчастья другим. Против ожидания герцог показал благородство и доброту, поднявши с колен недостойного просителя и разговаривая миролюбиво; однако же Цезарю, чтобы его не настигла не знающая снисхождения рука Джулиано делла Ровере, пришлось спасаться из Рима. Не найдя приюта в Неаполе, он бежал за Пиренеи, где погиб жалким образом, сражаясь в качестве наемника. Имея в виду приведенные выше слова Макьявелли из трактата «О государе» – дескать, душа волка и профиль камеи, уместно напомнить также применимое к Цезарю Борджа мнение современников о папе Бонифации VIII: подкрался как лисица, царствовал как лев, умер как собака.
Что касается Леонардо, то, как бы имея предчувствие, он еще прежде падения Борджа, случившегося в августе, по-видимому, сообразил, что ненадежна постройка, возводимая на песке или, лучше сказать, на болотистой почве Романьи, а приданный его руке груз в действительности не тяжелей горсти пуха. Так или иначе, в марте 1502 года – это по флорентийскому календарю, где новый год считается от Благовещения, или от 25 марта, между тем как в Милане 1503 году скоро будет три месяца, – мы находим его во Флоренции, где он желает приступить к мирным занятиям.
80
Вода, движущаяся в реке, или призываема, или гонима, или движется сама. Если гонима – кто тот, кто гонит ее? Если призываема или требуема – кто требующий?
Тут, как нарочно, возобновились военные действия против пизанцев, и капитан флорентийского войска доносил магистратам, что велит выдергивать виноградную лозу и жечь, и разрушать устроенные земледельцами оросительные канавы, и таким образом более успешно опустошает страну. Магистраты и гонфелоньер Содерини тем временем задумали отвести воды реки Арно из принадлежащей неприятелю местности и лишить этих пизанцев хлеба, остановивши их мельницы: при том, что Содерини прославился исключительной скупостью, на подобные злодейские предприятия находятся средства. Рассчитывали за двадцать дней прорыть два канала шириной по двадцать локтей и глубиной по десять. Хотя Леонардо искал, как было сказано, своим изобретениям мирного применения и не желал стать инструментом зверской жестокости гонфалоньера, согласившись избавить Республику от чрезмерных расходов, он предложил Синьории землечерпальные машины, при которых достаточно шестерых работников вместо множества с телегами и лошадьми. Однако же Содерини не понял его благородства, настаивая, чтобы работы продолжались прежним разорительным способом, и еще издевательски предлагал Леонардо нарочно устроить другую войну для проверки машин, которые, думает он, превосходны, но теперь, мол, не имеется достаточно времени для опытов. Между тем из-за осенних дождей в Арно прибыла вода, и стали пытаться отводить ее в один из каналов, в ту пору полностью готовый. Хотя это и удалось, когда дожди прекратились, вода не пожелала остаться на новом, непривычном для нее месте, и на дне канала оказалась только жидкая грязь. Магистраты, на нее глядя, сетовали об истраченных суммах, Леонардо же всячески потешался над их неудачей, не смущаясь распространившимся мнением, будто причина его злобы именно та, что он не поставлен руководить работами. Леонардо и этих распространителей справедливо высмеивал, поясняя:
– Они не знают, почему Арно никогда не удержится в канале; это получается потому, что реки, в нее впадающие, отлагают при впадении землю, а с противоположной стороны ее уносят и придают изгиб ее руслу. Так что река, если хотят отвести ее в другое место, должна быть завлекаема, а не ожесточаема насильственно.
Конечно, Леонардо редко кому уступал в остроумии, и какая-нибудь колкость не удерживалась на его устах; но если одна неприятность следует за другой, трудно не впасть в уныние и самому мужественному человеку. Однажды Леонардо проходил мимо церкви св. Троицы, где, как водится, собравшиеся рассуждали о каком-то стихе из «Комедии». Эти спросили Мастера, как лучше его толковать. Как раз в это время тут же проходил известный большими познаниями в подобных вещах Микеланджело Буонарроти; ничего нет удивительного, если Леонардо посоветовал гражданам обратиться к нему за разъяснениями, может быть, желая этим показать свое уважение к таланту, как бы молод он ни был и с каким бы дурным характером ни сочетался. Внезапно изменившись в лице, скульптор на дружеское предложение Мастера гневно ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120