Если же такие путешествия с людьми, старшими возрастом, как дед и отец, полезны для широты кругозора, то же относится к пребыванию в деревне, где люди не понаслышке знакомятся с происхождением необходимых вещей, как мясо и хлеб или шерстяная одежда.
Однако многие мальчики, которым родители желают дать правильное образование, если незнакомы с устройством виноградного пресса или мельницы, зато, постоянно находясь во Флоренции, во-первых, прилежно изучают грамматику, для чего посещают городскую школу или имеют в доме учителя не как сер Пьеро, преподающий от случая к случаю, а такого, что себе не предоставляет поблажки, но и требует того же от ученика. После грамматики в другой школе они усваивают латинскую стилистику и, имея согласие родственников помогать им деньгами, готовятся в университет. Леонардо же систематически получал разве что физику по «Шестодневу» через деда Антонио, а в остальном питался отрывочными и баснословными сведениями. И все же сельская жизнь имеет свои преимущества для образования.
Хотя коренному деревенскому жителю, наверное, незнакома латынь, а о существовании греческого языка он не догадывается, голоса птиц, рыб, мышей или домашних животных, как и многое другое, трудное для горожанина, ему отчасти понятно. Правда, такому пониманию недостает ясности, поскольку не всякий раз можно с уверенностью определить, чей голос звучит: камень ли, куст, или скрывающееся животное, или вздыхает земля, или звучание проникает из нависшего тумана – тогда как, рассматривая следы, остающиеся в местах, где собираются на водопой ночные животные, легко перепутать, чья именно ступня здесь отпечаталась: козы, нимфы, или козлоногого сатира, или, опираясь на посох, прошел тут святой, призванный к больному или для помощи роженице, или еще кто-нибудь. Трудность всяческого опознания увеличивается испарениями лесной или болотистой почвы, а в горной местности, как Анканио, величайшим в мире обманщиком – эхо; и, кажется, тут все предпринято нарочно, чтобы запутать человека и лишить его возможности правильно судить о вещах. Могут спросить: так что тут хорошего и какая польза для образования от всей этой путаницы?
На это следует отвечать, что так колеблется, зыбится, неровно дышит самая жизнь и кто достаточно пробыл в сельской местности, тот на долгое время предохранил свою душу от высыхания, поскольку она хорошо напиталась влагою в детские и отроческие годы – Леонардо же в его ранней молодости относился не иначе как к тем, кого Вазари, предваряя «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» общими рассуждениями об искусстве, удивительными в их проницательности, называет «простыми мальчиками, грубо воспитанными в лесах». Однако Леонардо не только неоднократно посещал столицу Тосканы, сопровождая деда или отца, но имел, можно сказать, маленькую Флоренцию у себя дома, в Винчи: от старшего в семье, деда Антонио, считавшего в числе приятелей молодости знаменитого Брунеллеско, до Альбиеры, на которой Пьеро женился тотчас после рождения сына, взявши ее из старинного флорентийского семейства Амадори. Так что, с одной стороны, на богато одаренного природой мальчика влияют нотариусы, хорошо образованные и любознательные, и речь их суха и чиста, как стук тележных колес по мощеной улице; с другой стороны – поскольку ему не препятствуют посещать Катерину – ее деревенские земляки, разговор которых невнятен и слова, кажется, более служат сокрытию истины: на простой вопрос от них не дождешься ясного ответа, так как они предпочитают метафору или басню какую-нибудь или пословицу.
Настоятель прихода св. Лючии отец Виктор не раз отзывался о деревенских в том смысле, что мнение, будто они наиболее благочестивы, ложно, ибо деревенское или простонародное благочестие это не что иное, как чудовище, увязнувшее в трясине суеверия, и что, мол, еще неизвестно, откуда распространяются все искушения язычества: из ученого собрания и библиотеки или из мест, где мирная сходка другой раз оканчивается дракой или кровопролитием. И все из-за того, заключал отец Виктор, что у деревенского жителя рассуждение спит, а воображение бодрствует. Если отец Виктор прав, выдумки, как происхождение Катерины от англичанина, неудивительны. Тем более при крайней выразительности движений и жестов, свойственной другим жителям Анкиано, известная сдержанность и светлые волосы и глаза придают Катерине сходство с иностранкою и как бы свидетельствуют благородное происхождение.
Подражая практиковавшемуся в медицине священнику, Леонардо собирал и высушивал целебные травы, так что Пьеро однажды спросил с насмешкою, не собирается ли он стать аптекарем, чтобы изготавливать яды, в нынешнее жестокое время, дескать, более необходимые. Но и тут язвительному нотариусу пришлось прикусить язык, когда он увидел, с каким тщанием Леонардо рисует листок со всеми его прожилками, насекомое, речную раковину или еще что-нибудь, достойное изображения; и как это у него хорошо получается, хотя бы, выражаясь словами Вазари, он начал рисовать сам собой по живости своего ума, имея образцом лишь прекрасные картины и скульптуры, созданные природой.
36
Лавр и мирт, увидя, что срубают грушу, вскричали, громкими голосами: – О груша! Куда влекут тебя? Где гордость, которая была у тебя, когда на тебе были зрелые плоды твои? Отныне уже не будешь бросать сюда тень густыми своими волосами!
Тогда груша ответила: – Меня возьмет с собой крестьянин, который срубит меня, и понесет он меня в мастерскую лучшего ваятеля, который при помощи своего искусства придаст мне форму бога Юпитера, и я буду посвящена храму, и все станут заместо Юпитера поклоняться мне. Вы же будьте готовы к тому, что часто будете оставаться искалеченными и лишенными ветвей, которыми люди, дабы высказать мне почитание, станут окружать меня.
При скудном освещении церкви деревянное распятие, сделанное в давние времена неизвестным скульптором, выступает из темноты точно как на Голгофе тело распятого Царя Иудейского, а из-за тесноты помещения нескольких шагов от двери достаточно, чтобы оказаться близко возле скульптуры; в то время впечатлительная душа в своем воображении успевает пройти целиком крестный путь. И вот обремененный грехами прихожанин лобызает стопу Спасителя, а иной еще и отламывает кусочек грушевого дерева ради исцеления родственников от болезни и порчи или для сохранения урожая от градобития и дождей. Из-за этого стопа разрушается довольно быстро, и ее приходится время от времени заменять или же восстанавливать. Да и само распятие в целом не хорошо сохранилось, и в некоторых местах краска отстала, так что поверхность напоминала частично облупленное пасхальное яичко. Поэтому – так как естественность и правдоподобие много способствуют силе переживания верующего, – чтобы восстановить в лучшем виде это распятие, а вместе и настенную живопись, также разрушенную временем и неосторожными прикосновениями, настоятель приходской церкви призвал знакомого ему мастера из Эмполи – торгового города на берегу Арпо, по пути во Флоренцию. Мальчик, которого догадливый настоятель свел с этим мастером, когда тот на место частично испорченной прежней стопы прикрепил другую, приготовленную накануне из куска грушевого дерева, не знал, чему изумляться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Однако многие мальчики, которым родители желают дать правильное образование, если незнакомы с устройством виноградного пресса или мельницы, зато, постоянно находясь во Флоренции, во-первых, прилежно изучают грамматику, для чего посещают городскую школу или имеют в доме учителя не как сер Пьеро, преподающий от случая к случаю, а такого, что себе не предоставляет поблажки, но и требует того же от ученика. После грамматики в другой школе они усваивают латинскую стилистику и, имея согласие родственников помогать им деньгами, готовятся в университет. Леонардо же систематически получал разве что физику по «Шестодневу» через деда Антонио, а в остальном питался отрывочными и баснословными сведениями. И все же сельская жизнь имеет свои преимущества для образования.
Хотя коренному деревенскому жителю, наверное, незнакома латынь, а о существовании греческого языка он не догадывается, голоса птиц, рыб, мышей или домашних животных, как и многое другое, трудное для горожанина, ему отчасти понятно. Правда, такому пониманию недостает ясности, поскольку не всякий раз можно с уверенностью определить, чей голос звучит: камень ли, куст, или скрывающееся животное, или вздыхает земля, или звучание проникает из нависшего тумана – тогда как, рассматривая следы, остающиеся в местах, где собираются на водопой ночные животные, легко перепутать, чья именно ступня здесь отпечаталась: козы, нимфы, или козлоногого сатира, или, опираясь на посох, прошел тут святой, призванный к больному или для помощи роженице, или еще кто-нибудь. Трудность всяческого опознания увеличивается испарениями лесной или болотистой почвы, а в горной местности, как Анканио, величайшим в мире обманщиком – эхо; и, кажется, тут все предпринято нарочно, чтобы запутать человека и лишить его возможности правильно судить о вещах. Могут спросить: так что тут хорошего и какая польза для образования от всей этой путаницы?
На это следует отвечать, что так колеблется, зыбится, неровно дышит самая жизнь и кто достаточно пробыл в сельской местности, тот на долгое время предохранил свою душу от высыхания, поскольку она хорошо напиталась влагою в детские и отроческие годы – Леонардо же в его ранней молодости относился не иначе как к тем, кого Вазари, предваряя «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» общими рассуждениями об искусстве, удивительными в их проницательности, называет «простыми мальчиками, грубо воспитанными в лесах». Однако Леонардо не только неоднократно посещал столицу Тосканы, сопровождая деда или отца, но имел, можно сказать, маленькую Флоренцию у себя дома, в Винчи: от старшего в семье, деда Антонио, считавшего в числе приятелей молодости знаменитого Брунеллеско, до Альбиеры, на которой Пьеро женился тотчас после рождения сына, взявши ее из старинного флорентийского семейства Амадори. Так что, с одной стороны, на богато одаренного природой мальчика влияют нотариусы, хорошо образованные и любознательные, и речь их суха и чиста, как стук тележных колес по мощеной улице; с другой стороны – поскольку ему не препятствуют посещать Катерину – ее деревенские земляки, разговор которых невнятен и слова, кажется, более служат сокрытию истины: на простой вопрос от них не дождешься ясного ответа, так как они предпочитают метафору или басню какую-нибудь или пословицу.
Настоятель прихода св. Лючии отец Виктор не раз отзывался о деревенских в том смысле, что мнение, будто они наиболее благочестивы, ложно, ибо деревенское или простонародное благочестие это не что иное, как чудовище, увязнувшее в трясине суеверия, и что, мол, еще неизвестно, откуда распространяются все искушения язычества: из ученого собрания и библиотеки или из мест, где мирная сходка другой раз оканчивается дракой или кровопролитием. И все из-за того, заключал отец Виктор, что у деревенского жителя рассуждение спит, а воображение бодрствует. Если отец Виктор прав, выдумки, как происхождение Катерины от англичанина, неудивительны. Тем более при крайней выразительности движений и жестов, свойственной другим жителям Анкиано, известная сдержанность и светлые волосы и глаза придают Катерине сходство с иностранкою и как бы свидетельствуют благородное происхождение.
Подражая практиковавшемуся в медицине священнику, Леонардо собирал и высушивал целебные травы, так что Пьеро однажды спросил с насмешкою, не собирается ли он стать аптекарем, чтобы изготавливать яды, в нынешнее жестокое время, дескать, более необходимые. Но и тут язвительному нотариусу пришлось прикусить язык, когда он увидел, с каким тщанием Леонардо рисует листок со всеми его прожилками, насекомое, речную раковину или еще что-нибудь, достойное изображения; и как это у него хорошо получается, хотя бы, выражаясь словами Вазари, он начал рисовать сам собой по живости своего ума, имея образцом лишь прекрасные картины и скульптуры, созданные природой.
36
Лавр и мирт, увидя, что срубают грушу, вскричали, громкими голосами: – О груша! Куда влекут тебя? Где гордость, которая была у тебя, когда на тебе были зрелые плоды твои? Отныне уже не будешь бросать сюда тень густыми своими волосами!
Тогда груша ответила: – Меня возьмет с собой крестьянин, который срубит меня, и понесет он меня в мастерскую лучшего ваятеля, который при помощи своего искусства придаст мне форму бога Юпитера, и я буду посвящена храму, и все станут заместо Юпитера поклоняться мне. Вы же будьте готовы к тому, что часто будете оставаться искалеченными и лишенными ветвей, которыми люди, дабы высказать мне почитание, станут окружать меня.
При скудном освещении церкви деревянное распятие, сделанное в давние времена неизвестным скульптором, выступает из темноты точно как на Голгофе тело распятого Царя Иудейского, а из-за тесноты помещения нескольких шагов от двери достаточно, чтобы оказаться близко возле скульптуры; в то время впечатлительная душа в своем воображении успевает пройти целиком крестный путь. И вот обремененный грехами прихожанин лобызает стопу Спасителя, а иной еще и отламывает кусочек грушевого дерева ради исцеления родственников от болезни и порчи или для сохранения урожая от градобития и дождей. Из-за этого стопа разрушается довольно быстро, и ее приходится время от времени заменять или же восстанавливать. Да и само распятие в целом не хорошо сохранилось, и в некоторых местах краска отстала, так что поверхность напоминала частично облупленное пасхальное яичко. Поэтому – так как естественность и правдоподобие много способствуют силе переживания верующего, – чтобы восстановить в лучшем виде это распятие, а вместе и настенную живопись, также разрушенную временем и неосторожными прикосновениями, настоятель приходской церкви призвал знакомого ему мастера из Эмполи – торгового города на берегу Арпо, по пути во Флоренцию. Мальчик, которого догадливый настоятель свел с этим мастером, когда тот на место частично испорченной прежней стопы прикрепил другую, приготовленную накануне из куска грушевого дерева, не знал, чему изумляться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120