У Марины маковой росинки во рту не было, не считая минеральной воды, которой Юстинка её регулярно поила. Поэтому Марина разработала дьявольски хитрый план: идти домой пешком. Расчёт строился на том, что Юстинка останется ждать в машине, а она тем временем успеет подкрепиться вдали от бдительного ока племянницы.
Но племянница тоже оказалась не промах, нашла выход из положения: позвонила домой. Пропадать, так с музыкой. Два года жизни в шалаше ей уже гарантированы, что терять нечего. В волнении набрала номер телефона дяди.
— Прошу меня извинить, но мне надо переговорить с Хеленой, даже если она спит.
— Судя по звукам, ещё не спит. Минутку.
И после недолгой паузы:
— Это Юстинка, да?
— Да, я. Пожалуйста, Хелена, ничего не говорите, чтобы дядя не догадался, а только слушайте.
— А как же мне тогда отвечать?
— Никак, только слушайте.
— Так я и слушаю.
— Тётка идёт домой пешком, я осталась в машине…
— Езус-Мария! Откуда идёт?
— От поворота, тут недалеко.
— А чего это она… Ох, слушаю!
— Потом все вам объясню. Это неважно.
— А раз неважно, так зачем звонить, да ещё в кабинет пана?
— Потому что важно… по важному делу звоню. Так вот, подождите, пока тётя дойдёт до дома, и уже в дверях перехватите её…
— Что? Сама в дверь не попадёт?
— Прекрасно попадёт и сразу бросится в кухню. Так я заклинаю вас, Хелена, не дайте ей ни кусочка съесть! Из рук вырывайте, изо рта вынимайте, только бы ничего не проглотила.
— Боже ж ты мой… Да как я могу? И почему?
— Тихо! С сегодняшнего дня она худеет. На диету села, понятно? И мы с вами должны не дать ей объедаться, как она привыкла. Я не могу бросить машину, вот и прошу вас — не пускайте её домой или хотя бы в кухню до моего возвращения. Чтобы ни кусочка не съела! Разве что пёрышко лука или листик салата. Нет, от лука аппетит ещё больше разыграется, она не выдержит. Не найдётся ли в доме чего вонючего?
— Ну, знаете…
— Тогда напустите на неё дядю, пусть с ней поговорит. О чем угодно, лишь бы она не ела.
Кухарка покосилась на хозяина, который терпеливо ждал, когда освободится телефон, явно собираясь звонить. До умной женщины дошло. Хозяйка немного поголодает, а хозяину не обязательно обо всем знать.
— Не беспокойтесь, Юстинка, что-нибудь придумаю. Без лука.
Из услышанных обрывков разговора Кароль понял лишь одно: жена опять что-то отмочила и по неведомой причине бродит в окрестностях дома. Наверняка заблудилась с непривычки. При чем здесь лук — не понял. Хеленку расспросить не успел: положив трубку, та стремительно засеменила к двери.
Получив от Юстины необычное поручение, обескураженная и растерянная, домработница вышла к калитке. Стояла там, всматриваясь в пустую улицу, освещённую редкими фонарями, и гадала, скоро ли появится хозяйка. И тут на неё наткнулась Муминкова.
— Пани Вольская дома? — поинтересовалась она.
— Нет. Должна скоро подойти. Вот, поджидаю.
— Тогда и я подожду. Пани случайно не знает, хозяйка в последнее время лечит зубы?
О хозяйкиных зубах домработница ничего не знала, о чем и сообщила соседке. И в свою очередь поинтересовалась, почему соседка об этом спрашивает?
Та увильнула от прямого ответа, заявив, что из любопытства. Ожидание затягивалось, и соседка, не выдержав, проговорилась: возможно, если бы пани Вольская лечила зубы у пани Ларчиковой, то могла там встретить её мужа, который у этой врачихи уже давно лечится. Но ведь сами знаете, какие они, мужчины, глупые, да и правды никогда не скажут. Вдруг у него там какие проблемы, а докторша могла и пани Вольской сказать. С зубами ведь по-всякому бывает, особенно верхними, вдруг осложнение или ещё что, муж жуткие деньги каждый раз платит пани Ларчиковой. Не иначе как осложнение. А если в верхнем зубе, то и в мозг может перекинуться, потому что близко, ох, надо постучать по дереву. А женщина с женщиной всегда договорится.
Этот аспект рассуждений соседки был как раз понятен Хелене. Она кивнула:
— Кабы пани Марина что знала, всенепременно бы сказала. Только вот…
И хитрая домработница сделала вид, что не решается сообщить о чем-то важном.
Естественно, соседка пиявкой впилась в Хелену, и та, вроде бы неохотно, докончила:
— О таких вещах лучше говорить у нас дома. Боже вас упаси к себе пригласить для разговора в эту пору! Моё дело маленькое, я не собираюсь сплетничать, но… лучше у нас. Пани посидят в гостиной, поговорят как люди, чтобы никаких осложнений не было, пусть пани войдёт, проше, проше…
И так задурила соседке голову, что та послушно, как корова, которую загоняют в хлев, вошла в гостиную Вольских, хотя вовсе и не собиралась в гости. Хотела всего лишь перекинуться с Мариной парой слов, главное, чтобы никто не слышал. И не успела представить себе жуткую картину — Муминок в объятиях гарпии Ларчиковой, как послышался задыхающийся голос подоспевшей Марины.
Наверняка Марина пробилась бы в кухню, невзирая на живое препятствие в лице кухарки, если бы последняя не поспешила сообщить, что хозяйку ожидает гостья. В эту пору гостья? Что ж, кстати, гостей принято угощать…
Сразу же проявился конфликт интересов. Марина хотела есть, соседка — услышать пусть горькую, но правду о муже. Не откладывая! Нет-нет, никаких угощений, ей не до еды, когда рушится семья, и что думает Марина, разве можно столько времени проводить у этой стоматологической мегеры?
Поняв, что хозяйка попала в хорошие руки, Хеленка сочла себя вправе не торопиться с сервировкой трапезы. Впрочем, тема Марину чрезвычайно заинтересовала. А поскольку еда не появлялась, разозлённая Марина решила рубить правду-матку в глаза: только что видела мужа соседки в «Ошоломе», где он делал покупки. Какие? Небось драгоценности покупал этой выдре? Нет, самые обыкновенные, покупал картошку, помидоры и туалетную бумагу… Вряд ли он с туалетной бумагой помчится очаровывать дантистку, тогда где же торчит до сих пор? Да наверняка в той же пробке, у поворота на их улицу.
Даже не поблагодарив, соседка выскочила от Вольских и у калитки столкнулась с Юстиной.
Марина живо бросилась в кухню, но путь ей преградила Хелена. Неизвестно, во что бы вылилась для кухарки стычка с хозяйкой, не подоспей племянница.
— Тётя! — предостерегающе крикнула она.
Марина не хотела признаваться, что жутко голодна.
— Что «тётя»? — огрызнулась она. — Сама же сказала — сразу будем варить супчик. А мне что же, даже чайку нельзя выпить?
— Можно, только без сахара.
— Что тут такое Юстинка принесла? — заинтересовалась кухарка, разбирая покупки. — И это на ночь глядя готовить? А капуста зачем? Ведь у нас же ещё много её наготовлено, полгоршка осталось.
— Ничего страшного, ту мы доедим, а для тёти сварим суп. Особый! Если вы, Хелена, ещё не ложитесь, приступайте. Шесть помидоров, две крупные луковицы…
Хелена тут же взялась за дело. Ей явно понравилась новая задумка. У Марины с непривычки ныли ноги после марш-броска. Она уселась на табуретку и залпом проглотила несладкий чай. Никакого облегчения! Желудок словно прирос к позвоночнику, так хотелось есть. Ох, не выдержит! Ну хоть бы что-то совсем маленькое, иначе просто помрёт с голоду — прямо вот на этой табуретке.
Мегера-племянница сунула ей очищенную морковку:
— Морковь, тётечка, можете есть без ограничений, хоть всю в доме. От сырой морковки как раз худеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91