- Братья, - сказал он, оглядывая удивленные и даже сердитые лица. -
Вы знаете меня. Семнадцать лет я отдаю все, что у меня есть, нашему общему
делу. Я потерял семью, дом... Но я не могу позволить принять решение,
прежде чем не скажу вам, что знаю с математической точностью: время
революции еще не наступило.
Он был вынужден переждать несколько минут и понять руки, призывая к
тишине.
- Да выслушайте меня, в конце концов! Я согласен, что с военной точки
зрения все готово. Я даже склоняюсь к тому: если мы ударим сегодня же, то
у нас есть возможность захватить страну. И все-таки мы не готовы...
- Почему?
- Потому что большинство населения все еще верит в установленную
религию, верит в божественный приоритет Пророка. Мы можем захватить
власть, но мы не сможем ее удержать.
- Еще как сможем!
- Послушайте. Никакой народ не может быть подчинен долгое время без
его молчаливого признания власти. В течение трех поколений американский
народ воспитывается от колыбели до могилы самыми умными и хитрыми
психотехниками в мире. И люди верят!
- ...Мы выиграем революцию, но за ней последует длинная и кровавая
гражданская война, которую мы проиграем!
Он замолчал, провел трясущейся рукой по глазам и произнес:
- Это все.
Несколько человек сразу попросили слова. Хаксли постучал по столу,
призывая к порядку, потом предоставил слово генералу Пеннойеру.
- Я хотел бы задать Новаку несколько вопросов, - сказал он.
- Задавайте.
- Может ли ваше управление определить, какой процент населения, по
вашим расчетам, искренне верит в Пророка?
Зеб поднял голову. Новак кивнул ему, и Зеб сказал:
- Шестьдесят два процента, плюс-минус три процента.
- А какой процент тех, кто тайно противостоит правительству,
независимо от того, знаем мы об их существовании или нет?
- Двадцать один процент, с соответствующей поправкой. Остальных
нельзя считать верующими, но они довольны сложившимся порядком.
- Как вы получили эти данные?
- Выборочным опросом и гипноприборами. Правительство потеряло много
сторонников в первые годы современной депрессии, но постепенно ему удалось
выровнять положение. Закон о церковной десятине и декреты против
бродяжничества опять же уронили престиж церкви. В настоящее время под
влиянием нашей пропаганды правительство постепенно продолжает терять
авторитет.
- Так сколько же нам понадобится времени...
Начальник психологического управления ответил твердо:
- По нашим расчетам, понадобится три года и восемь месяцев, прежде
чем мы можем рискнуть.
Пеннойер повернулся к Хаксли.
- Думаю, что, несмотря на мое уважение к генералу Новаку, я должен
сказать: побеждай, когда можешь победить. Не исключено, у нас больше не
будет такого шанса.
Почти все присутствующие поддержали его. - Пеннойер прав! Если мы
будем ждать, нас кто-нибудь выдаст!
- Мы не сможем столько времени хранить в тайне такую организацию.
- Я уже десять лет в подполье. Я не хочу, чтобы меня здесь
похоронили!
- Давайте победим, а потом уж будем думать, как найти сторонников.
- Да здравствует восстание!
Хаксли молчал, давая остальным выпустить пар. Я сам помалкивал хотя
бы потому, что мое положение не позволяло мне вмешиваться в дискуссию, но
я был согласен с Пеннойером: невозможно ждать еще почти четыре года.
Я увидел, что Зеб что-то горячо обсуждает с Новаком. Они настолько
углубились в спор, что не обращали внимания на то, что творилось вокруг.
Но когда Хаксли, наконец, поднял руку, требуя тишины, Новак покинул свое
место и поспешил к нему. Генерал выслушал Новака, и мне показалось, что он
сдерживает раздражение, которое вскоре сменилось неуверенностью. Новак
поманил к себе пальцем Зеба, который поспешил к своему шефу. Вся эта
троица шепталась несколько минут, а совет покорно ждал, пока они придут к
решению.
Наконец Хаксли вновь обратился к залу:
- Генерал Новак предложил схему, которая может изменить всю ситуацию.
Совет прервет заседание до следующего дня.
План Новака (или Зеба, хотя он никогда и не признавался в авторстве)
требовал передышки по крайней мене на два месяца, до Дня ежегодного Чуда.
Идея заключалась в том, чтобы вмешаться в проведение праздника. Ведь
власть Пророка над людьми заключалась не только в пулеметах, но и в той
вере, которую питали люди.
Будущие поколения вряд ли смогут поверить в важность, в
исключительную важность как с точки зрения религиозной веры, так и с точки
зрения политической власти Чуда Воплощения. Чтобы осознать это, надо
понять: массы одураченных людей верили в то, что ежегодно Первый Пророк
возвращается с небес, чтобы проверить, как живет его земное царство и
насколько хорошо его преемники справляются с обязанностями. Люди в это
верили, а меньшинство сомневающихся не смело и рта раскрыть.
Я сам в это верил, мне и голову не приходило ставить под сомнение эту
основу основ веры, а меня можно было назвать образованным человеком,
человеком, посвященным в секреты производства меньших по рангу чудес.
Последующие два месяца прошли в бесконечном напряжении - мы были так
заняты, что не хватало ни дней, ни часов. В дополнение к этому шли
приготовления к празднику Воплощения и соответствующие изменения
первоначальных планов. Генерал Новак почти немедленно после совещания
выехал в "Бьюлалэнд" для проведения операции "Бедрок". Так было написано в
приказе. Я сам вручал ему этот приказ, но, хоть убейте, не знаю, где и на
какой карте искать этот "Бьюлалэнд".
Хаксли сам отсутствовал почти неделю, перепоручив дела генералу
Пеннойеру. Он мне не говорил, куда направляется, но я мог догадываться.
Операция "Бедрок" была психологическим маневром, а не забудьте, что мой
шеф был в свое время преподавателем прикладных чудес и неплохой физик. Я
вполне допускаю, что в эти дни его можно было бы увидеть и с паяльником в
руках, и с отверткой или электронным микрометром: Генерал никогда не
боялся испачкать руки.
Я скучал без генерала Хаксли. Пеннойер иногда был склонен отменять
мои мелкие приказания, совать нос в детали и тратить как свое, так и чужое
время по пустякам, которыми ему и не следовало бы заниматься. Но его тоже
не было большую часть времени. Вообще трудно было поймать на месте хоть
кого-нибудь из руководства.
В эти же дни произошло еще одно событие, которое не имело прямого
отношения к судьбе народа Соединенных Штатов и его борьбе за свободу, но
мои личные дела к тому времени настолько перепутались с общественными, что
я позволю себе отвлечься. Может быть, личная сторона тоже важна. Я
типичный представитель большинства людей, я человек, которого сначала надо
ткнуть носом, и только потом уже он разберет, что к чему, тогда как Магги,
Зеб и Хаксли из того меньшинства, которому даны свободные души, - они
мыслители и вожди.
Я сидел за столом, стараясь разбирать бумаги скорее, чем они
прибывали, когда получил приглашение заглянуть в удобное для меня время к
шефу Зеба. Не теряя времени, я поспешил к генералу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36