– Таким он и был, приятель. Я хорошо был с ним знаком, – в ногах кровати стоял король, человек-волк продолжал спать.
Майкл Карл без удивления посмотрел на своего двоюродного брата. Он уже привык к таким неожиданным появлениям.
– Кто он такой?
– Наш дед, покойный король. Хотелось бы найти хоть одного человека, которому бы он правился. А это, – он кивнул на картину с юношей-охотником, – принц Эрик, твой отец. Ты удивительно похож на него. Вполне мог бы послужить твоим портретом. Как себя чувствуешь после завоевания города?
– Хорошо. Послушайте, я хочу встать.
– Всему свое время. Ты нас испугал, молодой человек, когда решил так картинно потерять сознание в соборе. Урич ужасно рассердился на меня за то, что я не послал подкреплений раньше. Ты привлек на свою сторону множество поклонников, приятель. Мне следует как можно быстрее взять у тебя клятву верности: если ты решишь восстать, я окажусь побежденным, прежде чем пойму, что случилось. Как тебе нравится быть героем?
– Чушь! Что вы сделаете с Кобенцем и остальными?
Глаза Ульриха Карла перестали смеяться, подбородок его, казалось, заострился.
– Кобенца будут судить за измену и убийство архиепископа. В любом случае, мы с ним покончили. Остальные, вероятно, отправятся в изгнание.
– А Иннесберг?
– Сдался сегодня утром. Угроза прекратить подачу воды заставила их пойти на переговоры. После того, как при взятии крепости был убит Камп, у них не осталось настоящего предводителя. Конечно, неприятности не юге не закончены, но это можно предоставить Иоганну. Он неожиданно продемонстрировал железную руку в наведении порядка, чем вызвал большое уважение и благоразумный страх… Дворцовую гвардию я распускаю. Моей личной гвардией будет волчья стая, а иностранный легион разместится в крепости. На него я вполне могу положиться. Кстати, часть твоей гвардии, оставшаяся верной Совету, просит пощады и мира. Я ответил, что это решать тебе.
– А что с Лауптом и Кафнером?
Гладкий лоб короля прорезала легкая морщина.
– Мы не можем их найти. Я знаю, что они не покинули страну. Они меня тревожат. Лаупт был мозговым центром всего дела, и я не усну спокойно, пока он не будет под замком в Львиной башне.
– Вы его найдете, – заверил брата Майкл Карл. После взятия Рейна он твердо верил, что этот высокий молодой человек, без всякого чванства сидящий на кровати, может сделать все, что захочет.
– А теперь расскажите, как вы взяли крепость, – попросил он.
Глава тринадцатая
Кто владеет Рейном, тот владеет Морванией
– Нет, – тут же поправился юноша, – лучше расскажите, как вы так быстро изменялись: из Оборотня в американца, из американца в короля. Я не люблю историй, которые начинаются с середины, и…
– Хочешь знать начало и конец? – подсказал брат. – Ну, все это результат неверных решений покойного, но не оплакиваемого короля, нашего не вызывающего симпатий деда. Он был настоящим тираном и брал пример с отца, Фредерика Великого. Не стану говорить, что он швырял тарелки в принцев крови или рвал на них одежду, но он сделал все, чтобы превратить крепость в ад для своих близких.
Он довел до смерти жену и взялся за сыновей. Однажды утром явился завтракать и набросился на принца Эрика, твоего отца. Эрик, конечно, был младшим сыном и вообще не хотел садиться на трон, поэтому он подождал, пока старик замолчит, чтобы перевести дыхание, и ответил ему, закончив заявлением, что отправляется в Америку и хочет посмотреть, как отец попробует остановить его.
Король сидел молча, он был ошеломлен, как кошка, избитая мышкой, с которой она думала поиграть. Принц Эрик хладнокровно закончил завтрак и сказал, что идет паковаться. Отец не пытался удержать его, может, почувствовал уважение к единственному члену семьи, который посмел ответить ему, а может, просто от шока временно не был способен действовать.
Эрик попрощался со всеми, включая брата, коронного принца Стефана. Последнее, что он сказал Стефану: посоветовал убираться отсюда, пока ещё возможно. Однако у Стефана были здесь определенные привязанности, не последняя из которых – твой покорный слуга, который в то время поднимал ужасный шум в королевской детской.
Принц Эрик едва успел перейти границу, когда на пограничный пост прибыл офицер с приказом арестовать его. Я думаю, Карл собирался дать Эрику отведать Львиной башни, когда наконец сделал попытку схватить его.
Старый Карл кипел от гнева. Он не бил посуду, но похоже было, что начнет в любую минуту, и у всех выработалась привычка ходить на цыпочках и выглядеть как статуи, когда Карл обращал на них внимание. Ужасное время. Вскоре король послал разузнать, что поделывает беглый сын за океаном.
Королю доложили, что принцу явно нравится в Америке, потому что через месяц он женится и не думает, что его невеста горит желанием посетить Морванию. И вообще, ему больше нравится работать на сталелитейной фабрике своего будущего тестя, чем играть роль принца. Он хочет стать инженером.
Это доконало короля. Последовав страшный взрыв, и окружающие месяцами потом собирали осколки свой гордости и самоуважения. Мой отец отчасти использовал метод Эрика и вежливо, но решительно удалился в свой горный замок. Он заявил, что не хочет запугать своего сына до смерти топающим и орущим дедом.
Король больше никогда не упоминал Эрика; больше серьезных припадков гнева на него не находило. После того, как мой отец погиб в оползне, дед отправил меня в школу, и мы почти не виделись. Разве что на пять минут раз в пять лет.
Примерно через полтора года после отъезда Эрика король приказал задрапировать все его портреты черным и отслужить в соборе заупокойную мессу. Он ничего не сообщил, но все поняли, что принц мертв.
Дела тогда шли ужасно. Все достойные дворяне сидели по своим поместьям; они были изгнаны, так как похвально отзывались о сбежавшем принце.
Лаупт, Кафнер, Обердамн и им подобные воспользовались этим, и не без задней мысли. Во время войны мы сохраняли нейтралитет, и в последние месяцы перед заключением мира к нам через границу просочились многие сомнительные люди. Неожиданно на севере появился Камп. Он до этого принимал участие в событиях в России.
Король был так занят, устраивая несносную жизнь для тех немногих, кто ещё сохранил ему верность, что совершенно упустил из виду различные трюки Лаупта и компании. С Кампом он обращался как с шутом и тем самым заставил его ещё теснее связаться с красными. Камп привык к тому, что аристократы дрожат при одном упоминании его имени, и равнодушие короля его уязвило, так что он проделал незаурядную подпольную работу.
В любой стране найдутся люди, которые приходят в возбуждение, когда появляется возможность что-то отобрать у богатых и отдать бедным. Но до 1930 года особых неприятностей у нас не было. Конечно, раз или два в Иннесберге случались волнения, но это обычное дело, и никто не тревожился, как пропускают мимо ушей очередную революцию в южноамериканских республиках. Привыкли. Однако угли продолжали тлеть, и Камп собирался раздуть их в хороший ревущий костер.
Вскоре произошла забастовка на фабриках, и кое-кто из владельцев слишком сурово принялся наводить порядок. Пришлось вызвать гвардию, и король ещё ухудшил дело, взяв на себя командование, вопреки протестам офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42