Высказывания Энгельса по колониальному вопросу нередко смущали позднейших марксистов. Учитывая огромную разницу в уровне развития между колониями и европейскими метрополиями, он считал необходимым их совместное существование на протяжении целой исторической эпохи. Сначала пролетариат Запада должен будет, по его мнению, взять власть в свои руки, а затем, постепенно развивая колонии, вести их народы к независимости. Маркс, который умер раньше, чем сложился империализм, тоже оценивал британский колониализм как явление далеко не во всем негативное. Осуждая завоевательную политику с нравственной точки зрения, он доказывал, что британское владычество будет способствовать не только экономическому развитию Индии, но и ее будущему становлению в качестве независимого национального государства.
И в самом деле, большая часть институтов, созданных британцами в Индии, благополучно перешла по наследству к независимой республике. Больше того, уже при королеве Виктории Индия обладала всеми формальными атрибутами независимой державы: собственная армия и военно-морской флот, собственная валюта, почтовая служба, своя налоговая система (ни одной рупии из индийского бюджета не перечислялось в Лондон), собственное законодательство. Даже название Индийская империя говорило как бы о самостоятельном государстве. Но принципиальное отличие состояло в том, что это было государство сугубо авторитарное, управляемое чиновниками и военными, присланными из Лондона. Причем британцы возводили свою имперскую систему в Индии к порядкам, установленным до них Великими Моголами, а борцы против колониальной администрации ссылались на принципы английского парламентаризма. Борьба против колонизаторов на первых порах была не столько направлена на завоевание независимости, сколько на установление демократического режима.
История не оправдала надежды Энгельса на то, что победивший пролетариат поведет колониальные народы к демократии и независимости. И все же подобные настроения невозможно приписать только влиянию буржуазной идеологии, от которого не оказался свободен даже один из основоположников марксизма. Они просто не обладали всей полнотой исторического опыта, который стал доступен лишь следующим поколениям марксистских мыслителей, сформировавшихся уже в эпоху империализма. Впрочем, революция в России показала, что Энгельс был не так уж наивен. Большевики смогли преобразовать колониальный режим, установленный царизмом в Средней Азии. Пришедший ему на смену порядок оказался весьма далек от марксистских представлений о социализме, но колониальным режимом в классическом смысле слова он уже не был: Узбекистан, Туркмения, Таджикистан, Казахстан и Киргизия развивались в рамках Советского Союза как равноправные части федерации, а не как колонии. Они страдали от многочисленных пороков советской системы, но от этих пороков в равной степени страдали все. Объектами сверхэксплуатации они не были.
Права наций
Марксисты, жившие в эпоху империализма, вынуждены были анализировать национальный вопрос по-новому. Колониальные народы мечтали о независимости, и отказывать им в этом праве значило бы поддерживать империалистическую систему. В то же время соперничество великих держав - межимпериалистические противоречия - породили новые конфликты. Назревала большая война, всем было понятно, что европейские границы, относительно стабильные на протяжении большей части XIX века, не являются окончательными. Тем временем романтическая идеология национального возрождения овладела Восточной и Центральной Европой. Мелкая и средняя буржуазия, принадлежащая к «неимперским» нациям, видела в национальной идее знамя, под которым можно будет отстаивать свои интересы против крупной буржуазии и централизованной бюрократии, принадлежащей к «имперским» народам. Наконец, нерешенными оставались старые вопросы - польский и ирландский. Рабочее движение не могло игнорировать все эти проблемы. Становясь серьезной политической силой, оно должно было формулировать собственные позиции по всему комплексу тем, волновавших общество.
Марксизм начала XX века предложил три различных подхода к национально-колониальному вопросу. Причем по-своему закономерно, что эти три ответа были сформулированы в трех соседних странах.
Первыми озаботились решением национального вопроса социал-демократы в Австро-Венгрии. Это неудивительно, ведь на протяжении последних двух десятилетий истории габсбургской империи в ее пределах постоянно обсуждались проекты государственной реформы, направленной на удовлетворение конфликтующих амбиций национальных и региональных элит. Удовлетворив компромиссом 1867 года интересы венгерской аристократии и буржуазии, Габсбурги спровоцировали аналогичные требования со стороны чехов и хорватов, а угнетение национальных меньшинств к землях венгерской короны резко усилилось после того, как бюрократия Будапешта обрела самостоятельность по отношению к «старшему брату» в Вене.
Ответом социал-демократов стала концепция национально-культурной автономии. В значительной мере именно благодаря этой концепции австромарксизм стал знаменит во всей Европе. Его теоретики (Отто Бауэр, Карл Реннер, Макс Адлер и Фридрих Адлер) предлагали разделить национальные права и территориальный вопрос. Представители народа обладают определенными правами независимо от того, на какой территории находятся. Им нужно обеспечить образование на родном языке, соблюдение их традиций и обычаев. Все школы должны финансироваться государством на равных основаниях, идет ли речь о преподавании на имперском языке или на языке национального меньшинства.
Но по отношению к государству никаких иных прав, кроме культурных, национальные группы не имеют. Право на собственную культуру и язык не означает права на создание собственного государства. Точно так же оно не предполагает исключительного статуса для какого-то одного из многочисленных культур и языков на какой-то части территории империи. Субъектом культурной политики и носителями коллективных прав должны стать этнические и религиозные общины или землячества. Но они не являются субъектами государственной политики. В отношении последней существуют лишь равноправные граждане, права которых никак не различаются и никак не связаны с религией или этническим происхождением.
Легко заметить, что австромарксистская программа представляла собой попытку спасти целостность Австро-Венгерского государства, одновременно удовлетворив справедливые требования меньшинств. Стремясь вывести национальный вопрос из сферы политики в сферу культуры, австро-марксисты пытались сосредоточить внимание рабочих на объединяющих их классовых интересах и общих политических целях.
Гораздо более жесткую позицию заняла Роза Люксембург. Будучи польской еврейкой, проведшей большую часть жизни в Германии, но хорошо знакомой и с проблемами Российской империи, она рассматривала национальные движения как сугубо мелкобуржуазные и в целом реакционные. Смысл любого национального государства в том, чтобы подчинить рабочих господству буржуазии. В этом плане нет никакой разницы между национализмом имперской столицы и оппозиционным национализмом малых народов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139