Императрица издала указ синоду о возвращении Ана­толия из ссылки и о снабжении его деньгами из сумм синода на дорогу. Синод, конечно, покорился, выписал Анатолия на свой счет, пересмотрел его дело и, по пред­ложению Екатерины, не только возвратил ему священ­ство, но даже разрешил отправлять архиерейское бого­служение, т. е. признал за ним епископский сан. «Согнивший и неуврачевавшийся уд», как был назван Анатолий в первоначальном синодском приговоре, мог теперь тор­жествовать победу и благодарить «главу греческой церкви».
Как мы уже упоминали, неудобные для правитель­ства «уды» в среде епископата чаще всего оказывались питомцами киевской академии. Дело Арсения Мацеевича заставило правительство прекратить пользование этим неподходящим для него источником. Екатерина II стала замещать все освобождающиеся должности вели­короссами, кончившими московскую Славяно-греко-ла­тинскую академию. Не все из вновь назначенных епископов обладали такою же ученостью, как украинцы, но зато они были гораздо покладистее. Ученость была на­живным делом, и за нею остановки большой не было: первый же московский митрополит из великороссов, знаменитый Платон, поставил московскую академию наравне с киевской. Зато правительство больше уже не опасалось никаких «противностей» со стороны еписко­пата. Наоборот, епископаты стали заявлять себя такими верными слугами государства, что император Павел ввел награждение их светскими орденами. Митрополит Платон, которому одному из первых досталась награда орденом, был сначала очень смущен и не хотел прини­мать ее, но затем подчинился, и вскоре награды орде­нами, равнявшие духовных лиц с светскими чиновни­ками, вошли в обиход церковной жизни. Служба госу­дарству, естественно, вознаграждалась государственными же знаками отличия. Так епископат окончательно пре­вратился из князей церкви в государственных должност­ных лиц.
ПРИХОДСКОЕ ДУХОВЕНСТВО
Параллельно с уничтожением независимости от го­сударства высшего клира шло понижение и превраще­ние в «подлый род людей» приходского клира. До XVIII в. сохранялся в силе выборный порядок опреде­ления к приходам священников, установленный еще Стоглавым собором. Правда, на практике выборы сплошь и рядом заменялись покупкой церковных должностей у прихожан: за какие-нибудь 15-20 руб. прихожане охот­но представляли епископу на посвящение не самого до­стойного, а самого ловкого кандидата. Но как бы то ни было, замещение должностей приходских священников было делом свободного согласия между прихожанами и кандидатом. Первый удар этой системе был, как мы знаем, нанесен реформой Никона, когда огромному большинству сельских и городских священников приш­лось оставить свои приходы и уступить место ставлен­никам «новой веры». Если это нарушение прежнего по­рядка могло еще оправдываться чрезвычайными обстоя­тельствами, в которых тогда находилась русская цер­ковь, то последующие распоряжения Монастырского приказа 1701 г. относительно порядка замещения свя­щеннических мест были уже прямым переходом к бю­рократическому устройству клира, и притом предпри­нятым светской властью. Приказ ввел такое правило: прихожане представляют епископу не одного, а не­скольких кандидатов, сопровождая представление ружною грамотою, в которой определяется только руга священнику, т. е. размеры платы за требы и других от­числений в пользу церкви. Епископ мог не утвердить никого из кандидатов, если ни один не казался ему подходящим для должности. Это распоряжение любо­пытно поставить в связь с другим распоряжением того же Монастырского приказа: в 1718 г. были закрыты все домовые церкви, кроме церквей, принадлежавших чле­нам императорской фамилии, «ибо сие лишнее есть и от единой спеси деется, и духовному чину укоритель­ное: ходили бы господа к церквам приходским и не стыдились бы быть братиею хотя и крестьян своих в обществе христианском», мотивирует эту меру задним числом Духовный Регламент. Таким образом, частный культ был запрещен, и вместо домашних духовников, своих холопов, прихожане должны были обращаться к приходским духовникам, служителям государствен­ной церкви, А эти государственные духовники обязаны были доносить Преображенскому приказу, тогдашней политической охранке, если на исповеди им откроется «измена или бунт на государя или государство или злое умышление на честь и здравие государево и на фамилию его царского величества». Регламент оправ­дывал такое нарушение тайны исповеди словами еван­гелия: если брат согрешил против тебя, обличи его на­едине, а если не послушает, «повеждь церкви», приравнивая таким образом церковь к государственной полиции.
Постановления Духовного Регламента относитель­но приходского духовенства окончательно сводят па нет приходские выборы, оставляя на их месте простую фикцию. Право поставлять приходских священников присваивается в Регламенте епископам, по представ­лениям или «заручным» прихожан; но кандидаты дол­жны иметь обязательно образовательный ценз, пройти архиерейскую школу. Мы еще будем иметь случай коснуться этого образовательного ценза по существу; по отношению к приходским выборам он означал по существу дела их ликвидацию, так как кандидатов приходилось искать у тех же архиереев. Поэтому заручные стали вскоре простою формальностью, и в кон­це XVIII в. прихожанам, вспоминавшим о своем фор­мальном праве выборов, митрополит Платон ответил прямо и ясно: «Ваше дело орать да пахать, а мое - вам попов давать». В сельских местностях еще имела неко­торый вес рекомендация помещика, которого кандидат старался наперед задобрить в свою пользу каким-ни­будь «презентом». В городских приходах заручная ста­ла просто необходимым документом, который прихо­дилось подавать при прошении архиерею. Но и эта фикция выборов формально была отменена при Павле Петровиче. Случайное участие в крестьянских бунтах сельских священников обратило внимание правительст­ва на «дурной остаток старины», и его было решено немедленно искоренить. Указом синода 24 июня 1797 г. все пункты Духовного Регламента, касающиеся заручных приходских челобитий, были отменены, и было предписано прошения об определении на места при­ходских клириков подавать «за подписанием одних только желающих поступить в священство и церковно-служительские чины, с приложением от прихожан одобрений о честном их поведении». Через несколько лет и эти аттестации от прихожан были заменены атте­стациями духовно-учебного начальства. Это было фор­мальное упразднение уже не существовавшего поряд­ка. Фактически давно распоряжение приходскими ме­стами находилось в руках епархиальных архиереев, за­мещавших места кандидатами, когда те сидели еще на школьной скамье.
Но в XVIII в. и в первой половине XIX в. полная бюрократизация церковного клира еще не была достигнута. Этому мешал чрезвычайно характерный пережи­ток феодальной церковной организации, препятство­вавший заключению приходского клира в строгие шта­ты. Вплоть до XVIII в. организация церкви сверху до­низу была системой кормления, выражаясь русским термином, или феодальной, выражаясь научным тер­мином. И высшие и низшие клирики смотрели на свои должности прежде всего как на доходные лены, «иска­ли не Иисуса, а хлеба куса», как образно выразился Дмитрий Ростовский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135