Примостившись на диване, она внимательно слушала, как занимается с ученицами Александр Сергеевич.
Однажды в перерыве между занятиями Любаша вдруг подошла к учителю.
- Кажется, маэстро, вас можно поздравить с новой ученицей?- пошутили гостьи.
А девочка чинно присела в низком реверансе и, подняв на Даргомыжского большие голубые глаза, пресерьезным тоном попросила проэкзаменовать ее.
- Что же вы поете, сударыня? - сдерживая улыбку, спросил Александр Сергеевич.
- Все романсы Михаила Ивановича Глинки, - сказала Любаша, - и некоторые ваши тоже.
Голубоглазая певунья вышла на середину комнаты, аккуратно расправила тоненькими пальцами кружевные оборки на пышном платье и под аккомпанемент Александра Сергеевича запела чистым, как серебро, высоким, звонким голосом.
Гостьи-певицы больше не шутили. С невольным изумлением смотрели они на чудо-ребенка, так просто, будто это не составляло никакого труда, исполнившего романсы Глинки и Даргомыжского.
- А ведь и впрямь нашего полку прибыло! - весело вскричал Александр Сергеевич, не менее других пораженный талантом девочки. - Готов побиться об заклад: со временем мадемуазель Беленицына прославит отечественное вокальное искусство. Я сам готов способствовать ее успехам, если только она окажет мне честь. Вы согласны, сударыня? - с шутливой торжественностью обратился он к Любаше.
- Согласна, - кивнула головой девочка. - Но с одним условием.
- Ого! - рассмеялись дамы. - Будущая примадонна уже ставит вам условия. Берегитесь, Александр Сергеевич!
- Надеюсь, условия ваши мне по силам?
- Я хочу, во-первых, - серьезно объяснила Любаша, - увидеть Михаила Ивановича Глинку. И еще очень хочу, что бы он тоже меня послушал.
- Увы, Михаил Иванович собрался в дальние края. Придется вам, Любаша, отложить знакомство с Глинкой до возвращения его на родину, - сказал огорченной девочке Александр Сергеевич. - А до тех пор довольствоваться моим скромным обществом.
Но и этим воспользоваться Любаше не привелось. Вскоре ее увезли для учения в пансион.
Прощаясь с девочкой, думал ли Александр Сергеевич, что именно она, Любаша Беленицына, станет в недалеком будущем лучшей исполнительницей его произведений и другом, которому он будет поверять все свои сокровенные чувства и помыслы, все печали, радости и надежды...
После отъезда Михаила Глинки за границу Александр Даргомыжский с еще большей энергией стал добиваться разрешения на свое заграничное путешествие. Пора и ему повидать свет, познакомиться воочию с культурой и искусством других народов да сравнить тамошние быт и нравы с отечественными порядками.
...Утро 23 сентября 1844 года выдалось хмурое, дождливое. Холодный ветер, порывами налетающий с взморья, яростно гонит по петербургскому небу низкие свинцовые тучи. Тротуары засыпаны облетевшей с деревьев ржавой листвой. Зябкая осень вступает в свои права.
А на душе у путешественника по-весеннему светло. Скорее бы в дорогу! Уже снесены в карету чемоданы, саквояжи, баулы. Нетерпеливо бьют копытами о мокрый булыжник застоявшиеся кони. Раздаются - в который раз - прощальные напутствия.
- Смотри же, береги себя, дружок,- беспокоится Марья Борисовна. - Пуще всего остерегайся простуды!
- Пиши почаще. Не забывай нас! - просит сестра Эрминия.
- Благополучного возвращения, - коротко желает сыну Сергей Николаевич.
Кони, рванувшись, чуть ли не с ходу пошли бодрой рысью. Прощай, Петербург! Вернее - до скорого свиданья!
ПАРИЖ-ГОРОД КОНТРАСТОВ
Париж. Город, имя которого овеяно славой борьбы за свободу, за человеческие права. Город, ставший средоточием европейской культуры и изящных искусств. И вот он, Париж, о котором столько читал и слышал Александр Даргомыжский, раскинулся перед ним во всей неповторимой своей красоте.
Бесконечная панорама с многоэтажными домами, с дворцами вдоль набережной Сены, со знаменитым островом Ситэ, удивительно похожим по очертаниям на плывущее судно. Недаром же в гербе Парижа красуется корабль.
Как зачарованный смотрел русский путешественник на прославленный Лувр, на величавый собор Парижской богоматери...
По вечерам улицы Парижа заливал яркий свет газовых рожков. Сияли огнями стройные колоннады театров. Магазины ослепляли сказочной роскошью витрин. Какое разнообразие и изобилие товаров, рассчитанных на самый прихотливый вкус! Взгляд прохожего манили драгоценности, тончайший фарфор, картины, шелка, старинная бронза и причудливые изделия модных (портных. А мимо магазинов непрерывной вереницей катились щегольские экипажи, в которых восседали баловни судьбы.
Но стоило оторваться от ослепительных витрин, и слух ловил отчетливое постукивание по тротуарам деревянных башмаков. То возвращались по домам после долгого рабочего дня на фабриках и заводах парижские блузники. Рядом с ними брели швеи, прачки, поденщицы с изможденными лицами.
Нет, не для рабочего люда сияли витрины роскошных магазинов. Рабочим не хватало скудного заработка даже на хлеб и молоко для детей. Нередко можно было увидеть, как на улице, подле дорогого ресторана, бедная женщина с завернутым в лохмотья ребенком на руках падала без чувств от голода...
Еще в июле 1830 года парижский народ поднял восстание и свергнул короля. Но плоды победы достались богачам. На смену одному королю пришел другой, ныне царствующий Луи-Филипп, ставленник банкиров и биржевиков. Новым правителям казалось, что Франция благоденствует. И в самом деле: барыши дельцов и спекулянтов росли с невероятной быстротой. Трудовой же народ был обречен на новые еще более жестокие лишения. Контрасты парижской жизни бросались в глаза на каждом шагу.
Русский музыкант зорко присматривался и прислушивался. Он заходил в кофейни и бистро, куда забегают на перепутье парижане. Однажды к столику русского путешественника подсел молодой француз. Разговор вскоре стал откровенным.
- Да, сударь, - рассказывал Даргомыжскому собеседник, - горестны для народа плоды политики нынешних правителей Франции. Бедняки умирают от голода, а богачи - от обжорства. Может быть, вы не поверите, если скажу, что дети наших пролетариев не знают детства. Они начинают работать тогда, когда им впору еще только играть в игрушки. А трудовой их день длится на три часа дольше, чем у каторжников. Клянусь, это именно так. Но так продолжаться не будет!
Посетитель кофейни с силой стукнул по столу.
- Франция, - продолжал он, понизив голос, - похожа на вулкан, из глубины которого доносится по временам грозный гул. И она придет, истинная революция, желанная народу!
Молодой патриот после короткого молчания снова заговорил:
- Если русский путешественник хочет поближе познакомиться с нашими недугами, пусть не поленится заглянуть хотя бы вот в эти газеты и журналы, - француз указал на стойку, где громоздилась кипа иллюстрированных сатирических изданий.
Даргомыжский стал знакомиться с ними сразу же после приезда в Париж. Эти бойкие, злые, остроумные журналы и листки-памфлеты расхватываются мигом и зачитываются до дыр. Прочитаешь эти издания и точно заглянешь в беспощадное зеркало. Один острослов едко заметил, что от этих злых памфлетов седеют министры, давно потерявшие способность краснеть. Да что министры! Язвительные стрелы летят в самого короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Однажды в перерыве между занятиями Любаша вдруг подошла к учителю.
- Кажется, маэстро, вас можно поздравить с новой ученицей?- пошутили гостьи.
А девочка чинно присела в низком реверансе и, подняв на Даргомыжского большие голубые глаза, пресерьезным тоном попросила проэкзаменовать ее.
- Что же вы поете, сударыня? - сдерживая улыбку, спросил Александр Сергеевич.
- Все романсы Михаила Ивановича Глинки, - сказала Любаша, - и некоторые ваши тоже.
Голубоглазая певунья вышла на середину комнаты, аккуратно расправила тоненькими пальцами кружевные оборки на пышном платье и под аккомпанемент Александра Сергеевича запела чистым, как серебро, высоким, звонким голосом.
Гостьи-певицы больше не шутили. С невольным изумлением смотрели они на чудо-ребенка, так просто, будто это не составляло никакого труда, исполнившего романсы Глинки и Даргомыжского.
- А ведь и впрямь нашего полку прибыло! - весело вскричал Александр Сергеевич, не менее других пораженный талантом девочки. - Готов побиться об заклад: со временем мадемуазель Беленицына прославит отечественное вокальное искусство. Я сам готов способствовать ее успехам, если только она окажет мне честь. Вы согласны, сударыня? - с шутливой торжественностью обратился он к Любаше.
- Согласна, - кивнула головой девочка. - Но с одним условием.
- Ого! - рассмеялись дамы. - Будущая примадонна уже ставит вам условия. Берегитесь, Александр Сергеевич!
- Надеюсь, условия ваши мне по силам?
- Я хочу, во-первых, - серьезно объяснила Любаша, - увидеть Михаила Ивановича Глинку. И еще очень хочу, что бы он тоже меня послушал.
- Увы, Михаил Иванович собрался в дальние края. Придется вам, Любаша, отложить знакомство с Глинкой до возвращения его на родину, - сказал огорченной девочке Александр Сергеевич. - А до тех пор довольствоваться моим скромным обществом.
Но и этим воспользоваться Любаше не привелось. Вскоре ее увезли для учения в пансион.
Прощаясь с девочкой, думал ли Александр Сергеевич, что именно она, Любаша Беленицына, станет в недалеком будущем лучшей исполнительницей его произведений и другом, которому он будет поверять все свои сокровенные чувства и помыслы, все печали, радости и надежды...
После отъезда Михаила Глинки за границу Александр Даргомыжский с еще большей энергией стал добиваться разрешения на свое заграничное путешествие. Пора и ему повидать свет, познакомиться воочию с культурой и искусством других народов да сравнить тамошние быт и нравы с отечественными порядками.
...Утро 23 сентября 1844 года выдалось хмурое, дождливое. Холодный ветер, порывами налетающий с взморья, яростно гонит по петербургскому небу низкие свинцовые тучи. Тротуары засыпаны облетевшей с деревьев ржавой листвой. Зябкая осень вступает в свои права.
А на душе у путешественника по-весеннему светло. Скорее бы в дорогу! Уже снесены в карету чемоданы, саквояжи, баулы. Нетерпеливо бьют копытами о мокрый булыжник застоявшиеся кони. Раздаются - в который раз - прощальные напутствия.
- Смотри же, береги себя, дружок,- беспокоится Марья Борисовна. - Пуще всего остерегайся простуды!
- Пиши почаще. Не забывай нас! - просит сестра Эрминия.
- Благополучного возвращения, - коротко желает сыну Сергей Николаевич.
Кони, рванувшись, чуть ли не с ходу пошли бодрой рысью. Прощай, Петербург! Вернее - до скорого свиданья!
ПАРИЖ-ГОРОД КОНТРАСТОВ
Париж. Город, имя которого овеяно славой борьбы за свободу, за человеческие права. Город, ставший средоточием европейской культуры и изящных искусств. И вот он, Париж, о котором столько читал и слышал Александр Даргомыжский, раскинулся перед ним во всей неповторимой своей красоте.
Бесконечная панорама с многоэтажными домами, с дворцами вдоль набережной Сены, со знаменитым островом Ситэ, удивительно похожим по очертаниям на плывущее судно. Недаром же в гербе Парижа красуется корабль.
Как зачарованный смотрел русский путешественник на прославленный Лувр, на величавый собор Парижской богоматери...
По вечерам улицы Парижа заливал яркий свет газовых рожков. Сияли огнями стройные колоннады театров. Магазины ослепляли сказочной роскошью витрин. Какое разнообразие и изобилие товаров, рассчитанных на самый прихотливый вкус! Взгляд прохожего манили драгоценности, тончайший фарфор, картины, шелка, старинная бронза и причудливые изделия модных (портных. А мимо магазинов непрерывной вереницей катились щегольские экипажи, в которых восседали баловни судьбы.
Но стоило оторваться от ослепительных витрин, и слух ловил отчетливое постукивание по тротуарам деревянных башмаков. То возвращались по домам после долгого рабочего дня на фабриках и заводах парижские блузники. Рядом с ними брели швеи, прачки, поденщицы с изможденными лицами.
Нет, не для рабочего люда сияли витрины роскошных магазинов. Рабочим не хватало скудного заработка даже на хлеб и молоко для детей. Нередко можно было увидеть, как на улице, подле дорогого ресторана, бедная женщина с завернутым в лохмотья ребенком на руках падала без чувств от голода...
Еще в июле 1830 года парижский народ поднял восстание и свергнул короля. Но плоды победы достались богачам. На смену одному королю пришел другой, ныне царствующий Луи-Филипп, ставленник банкиров и биржевиков. Новым правителям казалось, что Франция благоденствует. И в самом деле: барыши дельцов и спекулянтов росли с невероятной быстротой. Трудовой же народ был обречен на новые еще более жестокие лишения. Контрасты парижской жизни бросались в глаза на каждом шагу.
Русский музыкант зорко присматривался и прислушивался. Он заходил в кофейни и бистро, куда забегают на перепутье парижане. Однажды к столику русского путешественника подсел молодой француз. Разговор вскоре стал откровенным.
- Да, сударь, - рассказывал Даргомыжскому собеседник, - горестны для народа плоды политики нынешних правителей Франции. Бедняки умирают от голода, а богачи - от обжорства. Может быть, вы не поверите, если скажу, что дети наших пролетариев не знают детства. Они начинают работать тогда, когда им впору еще только играть в игрушки. А трудовой их день длится на три часа дольше, чем у каторжников. Клянусь, это именно так. Но так продолжаться не будет!
Посетитель кофейни с силой стукнул по столу.
- Франция, - продолжал он, понизив голос, - похожа на вулкан, из глубины которого доносится по временам грозный гул. И она придет, истинная революция, желанная народу!
Молодой патриот после короткого молчания снова заговорил:
- Если русский путешественник хочет поближе познакомиться с нашими недугами, пусть не поленится заглянуть хотя бы вот в эти газеты и журналы, - француз указал на стойку, где громоздилась кипа иллюстрированных сатирических изданий.
Даргомыжский стал знакомиться с ними сразу же после приезда в Париж. Эти бойкие, злые, остроумные журналы и листки-памфлеты расхватываются мигом и зачитываются до дыр. Прочитаешь эти издания и точно заглянешь в беспощадное зеркало. Один острослов едко заметил, что от этих злых памфлетов седеют министры, давно потерявшие способность краснеть. Да что министры! Язвительные стрелы летят в самого короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35