возле нас стоял сам губернатор. Он как всегда был высок, улыбчив, только, как показалось мне, слегка погрузнел за последнее время. Светские хроникеры тут же выставили диктофоны, защелкали камеры фотоаппаратов.
— И вам… Уж простите, — смущенно сказала Муза. — Любой другой даже подарить могу…
— Тогда я его у тебя украду! — встряла я в их разговор под дружный взрыв смеха окружающих.
Губернатор тоже улыбнулся:
— Берегите шедевры, Муза Гурьевна. Такие красивые молодые женщины уж если поставят перед собой цель — ни перед чем не остановятся.
И губернатор, одобрительно кивнув моему серо-красному изваянию и взяв под локоть хозяйку вечера, пошел здороваться с высокопоставленными гостями. А я, с сожалением сняв палантин и передав его одной из Музиных помощниц, направилась в кабинет Веселовской переодеваться: мы договорились, что я оставлю у нее до понедельника свое платье от Сони Рикель.
На выходе из ночного клуба, где меня поджидал Беркутов, в тени за колонной я заметила чернявого молодого человека. Мне показалось отдаленно знакомым его лицо. Но, заметив, что я всматриваюсь, юноша полностью отошел в тень.
***
За пять дней ДО ЭТОГО…
В понедельник из Москвы я вернулась одна: у Беркутова питерские съемки начинались только в четверг, и он остался в столице на несколько дней утрясать график своих театральных постановок, сказав на прощание, что даже не знает, как дожить ему до этого четверга.
С вокзала я заехала домой и в Агентстве оказалась только к обеду.
Горностаева быстро глянула на меня в коридоре и отвернулась. Как-то очень бледно выглядит Валя в последнее время, подумала я машинально.
А вот Соболин… Соболин посмотрел на меня так, словно у меня на лице была маска из клубники.
— Чего уставился? Соскучился?
Вовка встал от компьютера, обошел вокруг меня, разглядывая с невыразимым изумлением.
— Кол проглотил, я спрашиваю?
— Ты что… газет сегодняшних не читала? Ничего не знаешь?
— А что я должна знать? Я только что с поезда.
Вовка положил передо мной три номера понедельничных газет: «Смену», «Известия» и «КоммерсантЪ» — последние две были вывернуты питерскими страницами наружу. Три заметки были жирно обведены красным маркером. Я быстро пробежала глазами по заголовкам: «Гладь для дамы бубей», «"Афродита" лишилась своего раритета», «Незабудки исчезают в полночь».
— Что это? — Я почувствовала легкое беспокойство.
— Да ты хоть на снимки посмотри, — печально сказал Соболин.
Две из трех заметок сопровождались фотографиями. На обеих… была я. Только в одном случае я стояла фактически одна (другие гости были скрыты размытым фоном) — упакованная в серый палантин; на другом — я же, в том же палантине, но уже кокетливо поглядывающая на губернатора (задник этого снимка тоже был размыт).
— И что? — успокоилась я. — По-моему, я неплохо получилась.
— Подпись к снимку прочти хотя бы…— Вовка как будто даже устало вернулся к своему столу.
— «"Тогда я его у тебя украду!" — сказала журналистка „Золотой пули“ Светлана Завгородняя хозяйке вечера Музе Веселовской… К концу презентации раритетный экземпляр исчез с выставки», — прочитала я вслух. — Вовка, что это значит?
— А то и значит: сначала наша красавица грозит известному модельеру воровством, если та по-хорошему не продаст шарфик, а потом этот шарфик, стоящий немереных зеленых, благополучно исчезает с выставки в неизвестном направлении…
— Ты что хочешь сказать?.. — прошептала я.
— …Только то, что сказал. Дело приобрело огласку, сама видишь, фотодокументы налицо. Ты — главная подозреваемая.
— Ты что, действительно считаешь, что это я украла? — я аж поперхнулась.
— Ничего я не считаю! — отмахнулся Соболин. — Только Обнорский уже с утра помчался к Парубку.
— А Парубок-то тут при чем? Это дело районных ментов.
— В том-то и дело, что из-за скандала — сам губер был на выставке! — дело из района городу передали. А Парубок, сама говорила, испытывает к тебе личную неприязнь.
— Зато тебя будет любить долго и крепко, — от злости я воспользовалась запрещенным приемом: Соболин был устойчивым гомофобом.
Вовку передернуло:
— Чем язвить, лучше бы подумала, как отмываться будешь.
— А почему это именно я должна отмываться? Там больше ста человек гостей было. Этот палантин все видели, все руками щупали. Может, его губернатор спер! Муза ведь ему тоже отказала в покупке!
— Совсем чокнулась! — Вовка снова вскочил из-за стола. — Сиди и никуда не двигайся. Скоро шеф вернется.
В кабинет вбежала запыхавшаяся Лукошкина.
— Света, не волнуйся, я все знаю. И — помогу.
— Нет уж, мои дорогие! В нашей «Пуле», похоже, самому себя защищать придется. И подписку о невыезде я еще пока никому не давала…
В подъезде я чуть не смела с ног Барчик.
— Ты почему трубку отключила? — обиженно спросила она. — Я даже не. знаю, вернулась ли ты из Москвы.
— Аська, тут такое творится…
Пока мы ехали в машине, я сбивчиво рассказала ей о том, что произошло на презентации, и о том, что написали утренние газеты.
— Ну и гады! — Аська даже кулаки сжала. — Я думала, что только в актерской среде бывает такой сволочизм. А Соболин твой — последний гад! Как он вообще посмел так с тобой разговаривать!.. Ты сейчас куда?
— К Музе, конечно. Надо же узнать подробности. Заодно и платье заберу.
— Тогда подбрось меня до «Ленфильма», — засобиралась Аська. Потом немного помолчала и тихо спросила: — Света, а у тебя с Беркутовым уже… было? Ты с ним… спала?
— Нет, я с ним в ладушки в Москве играла, — разозлилась я; нашла время глупые вопросы задавать.
— …Вот не послушалась меня — потащилась с этим Беркутовым сначала на выставку, потом в Москву, вот все так и получилось…
— Да Андрей-то тут при чем? — это я прокричала ей уже в спину.
***
— Не строй из меня идиотку! — Муза закуривала очередную сигарету, откладывала ее в пепельницу, забывала об этом и тащила из пачки новую, снова прикуривала. — Я не утверждаю, что ты — воровка. Я просто сказала следователю, что меня удивило, когда ты вдруг еще раз попросила примерить палантин.
— Я не трогала его второй раз!
Муза стала нервно бегать по кабинету.
— Света, ну вспомни, пожалуйста, это поможет следствию… Ты подошла ко мне где-то через час после отъезда губернатора… (Знаешь, я все-таки всучила ему маленький голубой шарфик — в подарок жене…) И попросила еще раз примерить палантин. Я рассмеялась и сказала: бесполезно, все равно не продам.
— А я? — Я не верила своим ушам, но почему-то испытывала мазохистское желание дослушать этот бред до конца.
— Ты? Ты взяла палантин и обернула себя им точно так, как я тебе до этого показала. Я еще тебе сказала: смотри, мол, Светка, как тебя состарило неисполнимое желание…
— Я что — в тот момент старой была? — ахнула я.
— Не старой, а ниже ростом. К старости ведь люди всегда мельчают в параметрах.
— Ниже ростом? С чего бы это?
— Не знаю. Ниже — и ниже.
— Как сейчас? — Я встала.
— Нет, сейчас ты нормальная.
— Значит, тогда это была не я.
— Ну, знаешь…— Муза раздраженно смяла сигарету. — В таком случае, сейчас перед тобой тоже не я, а кто-то другой.
— Не исключено…— хмуро буркнула я.
Какое-то время мы посидели молча. Поразительно, но бред, который несла Муза, меня просто завораживал. До этого я никогда не замечала за собой особой любви к мистике, но сегодня с каким-то непонятным вожделением я хотела знать все новые и новые детали этой невероятной истории:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— И вам… Уж простите, — смущенно сказала Муза. — Любой другой даже подарить могу…
— Тогда я его у тебя украду! — встряла я в их разговор под дружный взрыв смеха окружающих.
Губернатор тоже улыбнулся:
— Берегите шедевры, Муза Гурьевна. Такие красивые молодые женщины уж если поставят перед собой цель — ни перед чем не остановятся.
И губернатор, одобрительно кивнув моему серо-красному изваянию и взяв под локоть хозяйку вечера, пошел здороваться с высокопоставленными гостями. А я, с сожалением сняв палантин и передав его одной из Музиных помощниц, направилась в кабинет Веселовской переодеваться: мы договорились, что я оставлю у нее до понедельника свое платье от Сони Рикель.
На выходе из ночного клуба, где меня поджидал Беркутов, в тени за колонной я заметила чернявого молодого человека. Мне показалось отдаленно знакомым его лицо. Но, заметив, что я всматриваюсь, юноша полностью отошел в тень.
***
За пять дней ДО ЭТОГО…
В понедельник из Москвы я вернулась одна: у Беркутова питерские съемки начинались только в четверг, и он остался в столице на несколько дней утрясать график своих театральных постановок, сказав на прощание, что даже не знает, как дожить ему до этого четверга.
С вокзала я заехала домой и в Агентстве оказалась только к обеду.
Горностаева быстро глянула на меня в коридоре и отвернулась. Как-то очень бледно выглядит Валя в последнее время, подумала я машинально.
А вот Соболин… Соболин посмотрел на меня так, словно у меня на лице была маска из клубники.
— Чего уставился? Соскучился?
Вовка встал от компьютера, обошел вокруг меня, разглядывая с невыразимым изумлением.
— Кол проглотил, я спрашиваю?
— Ты что… газет сегодняшних не читала? Ничего не знаешь?
— А что я должна знать? Я только что с поезда.
Вовка положил передо мной три номера понедельничных газет: «Смену», «Известия» и «КоммерсантЪ» — последние две были вывернуты питерскими страницами наружу. Три заметки были жирно обведены красным маркером. Я быстро пробежала глазами по заголовкам: «Гладь для дамы бубей», «"Афродита" лишилась своего раритета», «Незабудки исчезают в полночь».
— Что это? — Я почувствовала легкое беспокойство.
— Да ты хоть на снимки посмотри, — печально сказал Соболин.
Две из трех заметок сопровождались фотографиями. На обеих… была я. Только в одном случае я стояла фактически одна (другие гости были скрыты размытым фоном) — упакованная в серый палантин; на другом — я же, в том же палантине, но уже кокетливо поглядывающая на губернатора (задник этого снимка тоже был размыт).
— И что? — успокоилась я. — По-моему, я неплохо получилась.
— Подпись к снимку прочти хотя бы…— Вовка как будто даже устало вернулся к своему столу.
— «"Тогда я его у тебя украду!" — сказала журналистка „Золотой пули“ Светлана Завгородняя хозяйке вечера Музе Веселовской… К концу презентации раритетный экземпляр исчез с выставки», — прочитала я вслух. — Вовка, что это значит?
— А то и значит: сначала наша красавица грозит известному модельеру воровством, если та по-хорошему не продаст шарфик, а потом этот шарфик, стоящий немереных зеленых, благополучно исчезает с выставки в неизвестном направлении…
— Ты что хочешь сказать?.. — прошептала я.
— …Только то, что сказал. Дело приобрело огласку, сама видишь, фотодокументы налицо. Ты — главная подозреваемая.
— Ты что, действительно считаешь, что это я украла? — я аж поперхнулась.
— Ничего я не считаю! — отмахнулся Соболин. — Только Обнорский уже с утра помчался к Парубку.
— А Парубок-то тут при чем? Это дело районных ментов.
— В том-то и дело, что из-за скандала — сам губер был на выставке! — дело из района городу передали. А Парубок, сама говорила, испытывает к тебе личную неприязнь.
— Зато тебя будет любить долго и крепко, — от злости я воспользовалась запрещенным приемом: Соболин был устойчивым гомофобом.
Вовку передернуло:
— Чем язвить, лучше бы подумала, как отмываться будешь.
— А почему это именно я должна отмываться? Там больше ста человек гостей было. Этот палантин все видели, все руками щупали. Может, его губернатор спер! Муза ведь ему тоже отказала в покупке!
— Совсем чокнулась! — Вовка снова вскочил из-за стола. — Сиди и никуда не двигайся. Скоро шеф вернется.
В кабинет вбежала запыхавшаяся Лукошкина.
— Света, не волнуйся, я все знаю. И — помогу.
— Нет уж, мои дорогие! В нашей «Пуле», похоже, самому себя защищать придется. И подписку о невыезде я еще пока никому не давала…
В подъезде я чуть не смела с ног Барчик.
— Ты почему трубку отключила? — обиженно спросила она. — Я даже не. знаю, вернулась ли ты из Москвы.
— Аська, тут такое творится…
Пока мы ехали в машине, я сбивчиво рассказала ей о том, что произошло на презентации, и о том, что написали утренние газеты.
— Ну и гады! — Аська даже кулаки сжала. — Я думала, что только в актерской среде бывает такой сволочизм. А Соболин твой — последний гад! Как он вообще посмел так с тобой разговаривать!.. Ты сейчас куда?
— К Музе, конечно. Надо же узнать подробности. Заодно и платье заберу.
— Тогда подбрось меня до «Ленфильма», — засобиралась Аська. Потом немного помолчала и тихо спросила: — Света, а у тебя с Беркутовым уже… было? Ты с ним… спала?
— Нет, я с ним в ладушки в Москве играла, — разозлилась я; нашла время глупые вопросы задавать.
— …Вот не послушалась меня — потащилась с этим Беркутовым сначала на выставку, потом в Москву, вот все так и получилось…
— Да Андрей-то тут при чем? — это я прокричала ей уже в спину.
***
— Не строй из меня идиотку! — Муза закуривала очередную сигарету, откладывала ее в пепельницу, забывала об этом и тащила из пачки новую, снова прикуривала. — Я не утверждаю, что ты — воровка. Я просто сказала следователю, что меня удивило, когда ты вдруг еще раз попросила примерить палантин.
— Я не трогала его второй раз!
Муза стала нервно бегать по кабинету.
— Света, ну вспомни, пожалуйста, это поможет следствию… Ты подошла ко мне где-то через час после отъезда губернатора… (Знаешь, я все-таки всучила ему маленький голубой шарфик — в подарок жене…) И попросила еще раз примерить палантин. Я рассмеялась и сказала: бесполезно, все равно не продам.
— А я? — Я не верила своим ушам, но почему-то испытывала мазохистское желание дослушать этот бред до конца.
— Ты? Ты взяла палантин и обернула себя им точно так, как я тебе до этого показала. Я еще тебе сказала: смотри, мол, Светка, как тебя состарило неисполнимое желание…
— Я что — в тот момент старой была? — ахнула я.
— Не старой, а ниже ростом. К старости ведь люди всегда мельчают в параметрах.
— Ниже ростом? С чего бы это?
— Не знаю. Ниже — и ниже.
— Как сейчас? — Я встала.
— Нет, сейчас ты нормальная.
— Значит, тогда это была не я.
— Ну, знаешь…— Муза раздраженно смяла сигарету. — В таком случае, сейчас перед тобой тоже не я, а кто-то другой.
— Не исключено…— хмуро буркнула я.
Какое-то время мы посидели молча. Поразительно, но бред, который несла Муза, меня просто завораживал. До этого я никогда не замечала за собой особой любви к мистике, но сегодня с каким-то непонятным вожделением я хотела знать все новые и новые детали этой невероятной истории:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61