Оказалось, что «Талапкер» значит «желающий», «стремящийся», «добивающийся»…
И действительно, многого добился этот колхоз. Сдав поставки государству зерном, молоком, мясом, шерстью и другими продуктами, колхоз «Талапкер» выдал колхозникам продуктами и деньгами больше, чем любой другой колхоз района.
Скоро показался и Сары-Булак — сравнительно небольшое село, в котором среди киргизских домиков, новых зданий клуба, правления колхоза и школы было несколько жилищ русских и болгар — тоже членов коллективного хозяйства «Талапкер».
К ночи подошёл караван, и мы разместились на ночлег поближе к горам, выше села, где сено уже было скошено и можно было спокойно пасти лошадей. Поставили палатку. Не прошло и четверти часа, как на огонёк прискакал всадник. После приветствий и расспросов колхозный сторож, пожелав нам доброй ночи, попросил спутать лошадей и следить за тем, чтобы они не подходили к заготовленным на зиму скирдам сена. Своё обещание мы выполнили: по очереди вставали ночью и подгоняли коней поближе к лагерю.
Рано утром ушли в горы. Медленно поднимались мы к перевалу через водораздельный гребень Кунгея. В ущелье Тура-Булак вокруг юрты отдыхала отара коз и овец.
— Кому принадлежит стадо? — спросил я у пастуха.
— Колхозу «Талапкер», — приветливо отвечал хозяин отары.
— А много у вас скота?
— Сколько видел сегодня — все талапкерские. Поедешь за перевал, вот там увидишь наши отары. Колхоз богатый. Всего много: и хлеба, и овощей, и фруктов, а мёд какой! И машин много, и автомобиль есть грузовой. Для наших детей школу построили в Сары-Булаке: пусть учатся у себя в деревне, зачем ходить им в соседнее село?
Киргиз свободно говорил по-русски. Я заинтересовался, откуда у него такое хорошее знание языка. Объяснилось просто — пастух исходил дорогами войны тысячи километров советской земли, воевал в Польше, в Монголии, на Дальнем Востоке.
— Как в Корее? Скоро ли кончится там война и скоро ли народ сможет мирно жить и быть хозяином у себя в стране? — спросил он.
Колхозник жил одной жизнью с Родиной. С уважением пожимая руку пастуху из далёкого ущелья в горах Кунгея, я вспомнил хорошую пословицу: «Человек, потерявший родину, точно нитка, вытащенная из ткани, — куда она годна?»
Когда я впервые в 1932 году попал в Киргизию, киргизские слова мне приходилось записывать и запоминать. Никто из жителей джайляу не знал русского языка. А вот прошло всего 20 лет, и почти все киргизы говорят по-русски, многие в оригиналах читают Толстого и Пушкина, Тургенева и Горького. Школа, служба в Советской Армии, работа в колхозах, где киргизы и русские сотрудничают вместе, сделали своё дело: для киргизов русский язык стал вторым родным языком.
Помню, как однажды в горах Терскея я наткнулся на домик, стоявший у слияния двух горных потоков. Меня встретил сухощавый пожилой человек и жестом пригласил войти в дом.
Я поздоровался. Слова приветствия я помнил хорошо, а затем стал мучительно подыскивать нужные, но, увы, забытые слова. Я стал говорить на каком-то невообразимо путаном русско-монгольско-киргизском языке. Хозяин внимательно слушал меня.
— Ты говори на своём языке, — видно пожалев меня, сказал он по-русски, — я все пойму, так будет легче.
Обрадованный и смущённый, я немедленно последовал его мудрому совету.
Когда караван прошёл через перевал Сары-Булак, перед нами открылись грандиозные древние ледниковые долины, цирки и морены. Сочетание громадных россыпей гранитов, маленьких озёр, сглаженного рельефа высокогорий, наличие почти отвесных склонов долин говорили о том, что некогда здесь было царство льдов. Теперь же в этом безлюдном месте хребта нет даже маленького ледничка.
Тропа пересекла несколько уступов — моренных поперечных гряд. Первые заросли можжевельника встретились на высоте 3000 метров, ниже, метров через 150—200, появилась тяньшанская ель.
При пересечениях Кунгея хорошо заметна асимметрия хребта. Его южные короткие и крутые склоны упираются в приозёрные равнины Иссык-Куля, лежащие на высоте 1700—1900 метров; они маловодны и бедны ледниками. Северные — сравнительно пологие и длинные — уходят к долине Чилика. Они обильно орошаются реками, создающими полноводный Чилик. Здесь много ледников, особенно в центральной части хребта, где высота горы Чоктал достигает 4771 метра.
Километрах в десяти от перевала ландшафт высокогорья с ледниковыми формами рельефа иной — густые можжевёловые заросли, осветлённые леса тяныпанской ели, приветливые высокотравные поляны. На противоположном склоне долины паслись стада овец и коз и большой косяк лошадей. Стада принадлежали все тому же колхозу «Талапкер».
Мы разбили лагерь на открытой террасе реки. Не успели развьючить коней, как появились киргизы и пригласили нас пить кумыс.
Весь следующий день я бродил по окрестностям и изучал формы ледникового рельефа, который ниже сменялся водно-эрозионным. Я заметил интересные закономерности в распределении лесов в горах восточного окончания Кунгейского хребта. В самом верхнем поясе леса появляются только на склонах, обращённых на восток и юго-восток, а противоположные покрыты альпийскими лугами и каменными россыпями. С абсолютной высоты 2500—2600 метров условия для роста ели оказываются наиболее подходящими, и здесь леса спускаются в долины и уже сплошь покрывают их борта. С высоты 2250 метров еловые леса явно предпочитают склоны долин, обращённые на запад и север, здесь стройная тяньшанская ель особенно величественна. Распределение ели на склонах гор объясняется, по-моему, так: высоко в горах, где очень холодно, деревья могут жить на хорошо прогреваемых юго-восточных и восточных склонах, укрытых от холодных ветров. В среднем поясе, ниже 2500 метров над уровнем моря, жизненные условия для ели оказываются наиболее подходящими: здесь выпадает сравнительно много осадков, достаточно тепла и нет таких страшных зимних морозов, какие бывают в высокогорье. Но в нижнем лесном поясе уже мало дождей, лето жаркое, почвы быстро просыхают, поэтому участки лесов видны на склонах, обращённых на запад и север. Отсюда приходят влажные ветры, приносящие осадки, и здесь почва долго удерживает влагу.
В долине Курметы леса спускаются до 1800 метров. В верхнем поясе много древовидных можжевельников, в зарослях которых может скрыться всадник. Затем можжевельник исчезает, и полностью господствует ель.
Горные речки, соединяясь вместе, образуют реку Кольсай, резко падающую на север, к зелёному озеру, созданному запрудой, сложенной поперечной морёной. Отсюда можно заключить, что древний ледник доходил до этих мест и принёс массу рыхлого и каменного материала, отложенного в виде плотины. Тесная и узкая долина имеет совершенно отвесные склоны. По обеим сторонам озера нет места даже для тропинок, они обходят озеро, поднимаясь в горы. В ущелье Кольсай несколько озёр, все они имеют вытянутую форму по длине долины, однако нижних озёр я не видел, и поэтому не могу судить, как они образовались.
Вечером в юрте пастухов я с удовольствием пил из фарфоровой пиалы свежий густой кумыс. Обращаясь к хозяйке, сказал:
— Рахмат, чон рахмат (спасибо, большое спасибо). В ответ услышал русское:
— На здоровье!
Уже стемнело… Мы долго сидели у очага и говорили о цели нашей поездки в Кунгей, о путях-дорогах в этих местах и, конечно, о колхозе «Талапкер», который заинтересовал всю нашу группу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
И действительно, многого добился этот колхоз. Сдав поставки государству зерном, молоком, мясом, шерстью и другими продуктами, колхоз «Талапкер» выдал колхозникам продуктами и деньгами больше, чем любой другой колхоз района.
Скоро показался и Сары-Булак — сравнительно небольшое село, в котором среди киргизских домиков, новых зданий клуба, правления колхоза и школы было несколько жилищ русских и болгар — тоже членов коллективного хозяйства «Талапкер».
К ночи подошёл караван, и мы разместились на ночлег поближе к горам, выше села, где сено уже было скошено и можно было спокойно пасти лошадей. Поставили палатку. Не прошло и четверти часа, как на огонёк прискакал всадник. После приветствий и расспросов колхозный сторож, пожелав нам доброй ночи, попросил спутать лошадей и следить за тем, чтобы они не подходили к заготовленным на зиму скирдам сена. Своё обещание мы выполнили: по очереди вставали ночью и подгоняли коней поближе к лагерю.
Рано утром ушли в горы. Медленно поднимались мы к перевалу через водораздельный гребень Кунгея. В ущелье Тура-Булак вокруг юрты отдыхала отара коз и овец.
— Кому принадлежит стадо? — спросил я у пастуха.
— Колхозу «Талапкер», — приветливо отвечал хозяин отары.
— А много у вас скота?
— Сколько видел сегодня — все талапкерские. Поедешь за перевал, вот там увидишь наши отары. Колхоз богатый. Всего много: и хлеба, и овощей, и фруктов, а мёд какой! И машин много, и автомобиль есть грузовой. Для наших детей школу построили в Сары-Булаке: пусть учатся у себя в деревне, зачем ходить им в соседнее село?
Киргиз свободно говорил по-русски. Я заинтересовался, откуда у него такое хорошее знание языка. Объяснилось просто — пастух исходил дорогами войны тысячи километров советской земли, воевал в Польше, в Монголии, на Дальнем Востоке.
— Как в Корее? Скоро ли кончится там война и скоро ли народ сможет мирно жить и быть хозяином у себя в стране? — спросил он.
Колхозник жил одной жизнью с Родиной. С уважением пожимая руку пастуху из далёкого ущелья в горах Кунгея, я вспомнил хорошую пословицу: «Человек, потерявший родину, точно нитка, вытащенная из ткани, — куда она годна?»
Когда я впервые в 1932 году попал в Киргизию, киргизские слова мне приходилось записывать и запоминать. Никто из жителей джайляу не знал русского языка. А вот прошло всего 20 лет, и почти все киргизы говорят по-русски, многие в оригиналах читают Толстого и Пушкина, Тургенева и Горького. Школа, служба в Советской Армии, работа в колхозах, где киргизы и русские сотрудничают вместе, сделали своё дело: для киргизов русский язык стал вторым родным языком.
Помню, как однажды в горах Терскея я наткнулся на домик, стоявший у слияния двух горных потоков. Меня встретил сухощавый пожилой человек и жестом пригласил войти в дом.
Я поздоровался. Слова приветствия я помнил хорошо, а затем стал мучительно подыскивать нужные, но, увы, забытые слова. Я стал говорить на каком-то невообразимо путаном русско-монгольско-киргизском языке. Хозяин внимательно слушал меня.
— Ты говори на своём языке, — видно пожалев меня, сказал он по-русски, — я все пойму, так будет легче.
Обрадованный и смущённый, я немедленно последовал его мудрому совету.
Когда караван прошёл через перевал Сары-Булак, перед нами открылись грандиозные древние ледниковые долины, цирки и морены. Сочетание громадных россыпей гранитов, маленьких озёр, сглаженного рельефа высокогорий, наличие почти отвесных склонов долин говорили о том, что некогда здесь было царство льдов. Теперь же в этом безлюдном месте хребта нет даже маленького ледничка.
Тропа пересекла несколько уступов — моренных поперечных гряд. Первые заросли можжевельника встретились на высоте 3000 метров, ниже, метров через 150—200, появилась тяньшанская ель.
При пересечениях Кунгея хорошо заметна асимметрия хребта. Его южные короткие и крутые склоны упираются в приозёрные равнины Иссык-Куля, лежащие на высоте 1700—1900 метров; они маловодны и бедны ледниками. Северные — сравнительно пологие и длинные — уходят к долине Чилика. Они обильно орошаются реками, создающими полноводный Чилик. Здесь много ледников, особенно в центральной части хребта, где высота горы Чоктал достигает 4771 метра.
Километрах в десяти от перевала ландшафт высокогорья с ледниковыми формами рельефа иной — густые можжевёловые заросли, осветлённые леса тяныпанской ели, приветливые высокотравные поляны. На противоположном склоне долины паслись стада овец и коз и большой косяк лошадей. Стада принадлежали все тому же колхозу «Талапкер».
Мы разбили лагерь на открытой террасе реки. Не успели развьючить коней, как появились киргизы и пригласили нас пить кумыс.
Весь следующий день я бродил по окрестностям и изучал формы ледникового рельефа, который ниже сменялся водно-эрозионным. Я заметил интересные закономерности в распределении лесов в горах восточного окончания Кунгейского хребта. В самом верхнем поясе леса появляются только на склонах, обращённых на восток и юго-восток, а противоположные покрыты альпийскими лугами и каменными россыпями. С абсолютной высоты 2500—2600 метров условия для роста ели оказываются наиболее подходящими, и здесь леса спускаются в долины и уже сплошь покрывают их борта. С высоты 2250 метров еловые леса явно предпочитают склоны долин, обращённые на запад и север, здесь стройная тяньшанская ель особенно величественна. Распределение ели на склонах гор объясняется, по-моему, так: высоко в горах, где очень холодно, деревья могут жить на хорошо прогреваемых юго-восточных и восточных склонах, укрытых от холодных ветров. В среднем поясе, ниже 2500 метров над уровнем моря, жизненные условия для ели оказываются наиболее подходящими: здесь выпадает сравнительно много осадков, достаточно тепла и нет таких страшных зимних морозов, какие бывают в высокогорье. Но в нижнем лесном поясе уже мало дождей, лето жаркое, почвы быстро просыхают, поэтому участки лесов видны на склонах, обращённых на запад и север. Отсюда приходят влажные ветры, приносящие осадки, и здесь почва долго удерживает влагу.
В долине Курметы леса спускаются до 1800 метров. В верхнем поясе много древовидных можжевельников, в зарослях которых может скрыться всадник. Затем можжевельник исчезает, и полностью господствует ель.
Горные речки, соединяясь вместе, образуют реку Кольсай, резко падающую на север, к зелёному озеру, созданному запрудой, сложенной поперечной морёной. Отсюда можно заключить, что древний ледник доходил до этих мест и принёс массу рыхлого и каменного материала, отложенного в виде плотины. Тесная и узкая долина имеет совершенно отвесные склоны. По обеим сторонам озера нет места даже для тропинок, они обходят озеро, поднимаясь в горы. В ущелье Кольсай несколько озёр, все они имеют вытянутую форму по длине долины, однако нижних озёр я не видел, и поэтому не могу судить, как они образовались.
Вечером в юрте пастухов я с удовольствием пил из фарфоровой пиалы свежий густой кумыс. Обращаясь к хозяйке, сказал:
— Рахмат, чон рахмат (спасибо, большое спасибо). В ответ услышал русское:
— На здоровье!
Уже стемнело… Мы долго сидели у очага и говорили о цели нашей поездки в Кунгей, о путях-дорогах в этих местах и, конечно, о колхозе «Талапкер», который заинтересовал всю нашу группу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117