Они прекрасно понимают, что командир созвал военный суд после рассмотрения доклада о применении статьи 32 и, очевидно, считает обвиняемого виновным. Члены суда знают, что командир будет лично знакомиться с решением суда, и понимают, что признание виновности нисколько не повредит их карьере, а оправдание может повредить. «Если дело серьёзное, — говорит адвокат Ф. Ли Бейли, бывший пилот реактивного самолёта морской пехоты, — офицер-присяжный сидит и размышляет о своей военной карьере: „Если я поступлю справедливо, моя совесть на несколько дней успокоится, но командир запомнит мне это на годы“.
В отличие от единогласного вердикта двенадцати присяжных, требующегося в гражданских судах, в военных судах для признания виновности достаточно двух третей голосов присяжных. Приговор тоже выносится двумя третями голосов, кроме пожизненного заключения, для которого требуется три четверти голосов, и смертного приговора, который требует единогласия.
В большинстве случаев командир старается не оказывать прямого давления на членов военного суда; это строго запрещает. Единый военно-судебный кодекс. Но такое вмешательство едва ли нужно: достаточно распространить слух, что «старик» заинтересован в данном деле, и тогда, как правило, можно считать, что суд вынесет должное решение. Если члены суда сомневаются, насколько сурового приговора хочет командир, лучше вынести самый суровый приговор и предоставить командиру возможность впоследствии смягчить его, как он сочтёт нужным.
Словно недостаточно его незримого присутствия на суде, у командира всегда есть представители в зале заседаний: прокурор и защитник непосредственно подчиняются его юридическому советнику — начальнику военно-юридической службы. Если прокурора нисколько не смущает, что он входит в ту же «команду», что и командир, то это явно сдерживает защитника. Его аттестации пишет начальник военно-юридической службы, и его будущие назначения, продвижения и отпуска находятся в руках офицера, который редко желает, чтобы защитник был милостив к обвиняемому. Если защитник проявляет слишком большое рвение или чересчур успешно защищает солдата, которого командиру хочется осудить, то его впредь могут назначать только обвинителем или могут вовсе отстранить от судейской работы и не давать ничего, кроме мелких поручений. Если же командир и начальник военно-юридической службы выразят недовольство защитником, его могут даже отправить во Вьетнам.
Хотя теперь судей общих военных судов высшей инстанции назначает и аттестует военно-юридическая служба, а не командир соединения, последний все же имеет право отклонять предложения судьи по некоторым важным правовым вопросам. Например, если судья отклоняет обвинение, по которому командир хочет возбудить преследование, последний может вновь выдвинуть обвинение. Так было в деле матроса Роджера Приста, который издавал подпольную газету в Вашингтоне. Присту были предъявлены три обвинения: побуждение военнослужащих к дезертирству, антиправительственная агитация и нелояльные заявления. Судья капитан 1 ранга Реймонд Перкинс отклонил первое обвинение на том основании, что в нём не указан способ побуждения. Контр-адмирал Джордж Кох, который возбудил обвинение против Приста, приказал Перкинсу «пересмотреть» своё решение, потому что адмирал, хотя он и не юрист, не хочет решать вопрос «с позиций права». Судья восстановил обвинение, открыто заявив, что действует по приказанию адмирала.
Подобное вмешательство со стороны командиров и начальников проявлялось и в других случаях.
По окончании военного суда командир рассматривает материалы по делу. Он не имеет права усилить наказание, но важно то, что он всё же вмешивается в дело, что тот же самый человек, который возбудил уголовное преследование, подобрал состав суда и назначил прокурора и защитника, теперь получает возможность выносить суждение о действиях суда.
2
У обвиняемого в военном суде не много шансов выиграть дело, особенно если приписываемое ему обвинение носит антивоенный характер. Правда, подсудимому предоставляется ряд процедурных прав, но большинство из них красиво выглядят только на бумаге, а на практике оставляют желать много лучшего.
Прежде всего, обвиняемый солдат имеет право не давать показаний против себя. Статья 31 Единого военно-судебного кодекса, как и пятая поправка к конституции, разрешает обвиняемому отказываться отвечать на вопросы, которые могут привести к его обвинению. Эта статья также запрещает суду принимать во внимание насильственно или незаконно вынужденные признания.
Не подлежит сомнению, что статья 31 является определённой гарантией гражданских прав. Тем не менее её эффективность снижается из-за некоторых чисто военных условий. Во-первых, солдат весь на виду: инкриминирующие доказательства можно получить при обыске его тумбочки во время «перетряски» или, если он находится в тюрьме, где часто содержатся обвиняемые солдаты, из просмотра его корреспонденции. Во-вторых, других солдат из его казармы легко можно угрозами принудить к нужным показаниям. Когда офицер высокого ранга приказывает напуганному рядовому отвечать, ссылаясь с полным основанием на возможные «последствия» в случае отказа, трудно не повиноваться.
Другой гарантией, содержащейся в кодексе, является право обвиняемого на предоставление ему адвоката. Однако это право не распространяется на дела, рассматриваемые дисциплинарными военными судами. К тому же право солдата на бесплатную защиту ограничивается военными юристами — адвокатами, которые, какими бы опытными и преданными своему долгу они ни были, по самому своему положению испытывают целый ряд ограничений. Не говоря о том, что начальник военно-юридической службы не спускает с них бдительных глаз, закон запрещает им добиваться помощи для своих клиентов в гражданских судах, даже если такая помощь может оказаться очень важной для защиты обвиняемого. Другими словами, гарантия бесплатной защиты — это вовсе не благодеяние: она обеспечивает подсудимым только право иметь в суде своего представителя, но не даёт права выбора этого представителя.
Статья 44 Единого военно-судебного кодекса распространяет на военнослужащих право не подвергаться преследованию за одно и то же преступление дважды. Однако, когда преступление связано с нарушением и военного и государственного закона, не запрещается судить и наказывать и в военном и в гражданском суде.
Единый военно-судебный кодекс охраняет также право обвиняемого представлять доказательства, подвергать перекрёстному допросу свидетелей обвинения и привлекать свидетелей защиты. Адвокату обеспечивается свободный доступ к доказательствам обвинения до суда. Однако защита не имеет права самостоятельно вызывать свидетелей в суд; она должна получить на это разрешение от обвинения, а нередко в таком разрешении ей отказывают.
Существуют правила, касающиеся ареста до суда и заключения в ожидании решения по апелляции. Положение об аресте до суда на первый взгляд кажется разумным и справедливым. «Наставление для военных судов» гласит: «Заключение в ожидании суда производится, если представляется необходимым гарантировать явку подсудимого на суд или если ему предъявлено обвинение в серьёзном преступлении».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
В отличие от единогласного вердикта двенадцати присяжных, требующегося в гражданских судах, в военных судах для признания виновности достаточно двух третей голосов присяжных. Приговор тоже выносится двумя третями голосов, кроме пожизненного заключения, для которого требуется три четверти голосов, и смертного приговора, который требует единогласия.
В большинстве случаев командир старается не оказывать прямого давления на членов военного суда; это строго запрещает. Единый военно-судебный кодекс. Но такое вмешательство едва ли нужно: достаточно распространить слух, что «старик» заинтересован в данном деле, и тогда, как правило, можно считать, что суд вынесет должное решение. Если члены суда сомневаются, насколько сурового приговора хочет командир, лучше вынести самый суровый приговор и предоставить командиру возможность впоследствии смягчить его, как он сочтёт нужным.
Словно недостаточно его незримого присутствия на суде, у командира всегда есть представители в зале заседаний: прокурор и защитник непосредственно подчиняются его юридическому советнику — начальнику военно-юридической службы. Если прокурора нисколько не смущает, что он входит в ту же «команду», что и командир, то это явно сдерживает защитника. Его аттестации пишет начальник военно-юридической службы, и его будущие назначения, продвижения и отпуска находятся в руках офицера, который редко желает, чтобы защитник был милостив к обвиняемому. Если защитник проявляет слишком большое рвение или чересчур успешно защищает солдата, которого командиру хочется осудить, то его впредь могут назначать только обвинителем или могут вовсе отстранить от судейской работы и не давать ничего, кроме мелких поручений. Если же командир и начальник военно-юридической службы выразят недовольство защитником, его могут даже отправить во Вьетнам.
Хотя теперь судей общих военных судов высшей инстанции назначает и аттестует военно-юридическая служба, а не командир соединения, последний все же имеет право отклонять предложения судьи по некоторым важным правовым вопросам. Например, если судья отклоняет обвинение, по которому командир хочет возбудить преследование, последний может вновь выдвинуть обвинение. Так было в деле матроса Роджера Приста, который издавал подпольную газету в Вашингтоне. Присту были предъявлены три обвинения: побуждение военнослужащих к дезертирству, антиправительственная агитация и нелояльные заявления. Судья капитан 1 ранга Реймонд Перкинс отклонил первое обвинение на том основании, что в нём не указан способ побуждения. Контр-адмирал Джордж Кох, который возбудил обвинение против Приста, приказал Перкинсу «пересмотреть» своё решение, потому что адмирал, хотя он и не юрист, не хочет решать вопрос «с позиций права». Судья восстановил обвинение, открыто заявив, что действует по приказанию адмирала.
Подобное вмешательство со стороны командиров и начальников проявлялось и в других случаях.
По окончании военного суда командир рассматривает материалы по делу. Он не имеет права усилить наказание, но важно то, что он всё же вмешивается в дело, что тот же самый человек, который возбудил уголовное преследование, подобрал состав суда и назначил прокурора и защитника, теперь получает возможность выносить суждение о действиях суда.
2
У обвиняемого в военном суде не много шансов выиграть дело, особенно если приписываемое ему обвинение носит антивоенный характер. Правда, подсудимому предоставляется ряд процедурных прав, но большинство из них красиво выглядят только на бумаге, а на практике оставляют желать много лучшего.
Прежде всего, обвиняемый солдат имеет право не давать показаний против себя. Статья 31 Единого военно-судебного кодекса, как и пятая поправка к конституции, разрешает обвиняемому отказываться отвечать на вопросы, которые могут привести к его обвинению. Эта статья также запрещает суду принимать во внимание насильственно или незаконно вынужденные признания.
Не подлежит сомнению, что статья 31 является определённой гарантией гражданских прав. Тем не менее её эффективность снижается из-за некоторых чисто военных условий. Во-первых, солдат весь на виду: инкриминирующие доказательства можно получить при обыске его тумбочки во время «перетряски» или, если он находится в тюрьме, где часто содержатся обвиняемые солдаты, из просмотра его корреспонденции. Во-вторых, других солдат из его казармы легко можно угрозами принудить к нужным показаниям. Когда офицер высокого ранга приказывает напуганному рядовому отвечать, ссылаясь с полным основанием на возможные «последствия» в случае отказа, трудно не повиноваться.
Другой гарантией, содержащейся в кодексе, является право обвиняемого на предоставление ему адвоката. Однако это право не распространяется на дела, рассматриваемые дисциплинарными военными судами. К тому же право солдата на бесплатную защиту ограничивается военными юристами — адвокатами, которые, какими бы опытными и преданными своему долгу они ни были, по самому своему положению испытывают целый ряд ограничений. Не говоря о том, что начальник военно-юридической службы не спускает с них бдительных глаз, закон запрещает им добиваться помощи для своих клиентов в гражданских судах, даже если такая помощь может оказаться очень важной для защиты обвиняемого. Другими словами, гарантия бесплатной защиты — это вовсе не благодеяние: она обеспечивает подсудимым только право иметь в суде своего представителя, но не даёт права выбора этого представителя.
Статья 44 Единого военно-судебного кодекса распространяет на военнослужащих право не подвергаться преследованию за одно и то же преступление дважды. Однако, когда преступление связано с нарушением и военного и государственного закона, не запрещается судить и наказывать и в военном и в гражданском суде.
Единый военно-судебный кодекс охраняет также право обвиняемого представлять доказательства, подвергать перекрёстному допросу свидетелей обвинения и привлекать свидетелей защиты. Адвокату обеспечивается свободный доступ к доказательствам обвинения до суда. Однако защита не имеет права самостоятельно вызывать свидетелей в суд; она должна получить на это разрешение от обвинения, а нередко в таком разрешении ей отказывают.
Существуют правила, касающиеся ареста до суда и заключения в ожидании решения по апелляции. Положение об аресте до суда на первый взгляд кажется разумным и справедливым. «Наставление для военных судов» гласит: «Заключение в ожидании суда производится, если представляется необходимым гарантировать явку подсудимого на суд или если ему предъявлено обвинение в серьёзном преступлении».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62