Новости относительно капитуляции кабульского гарнизона уже достигли Джалалабада, вызывая большую тревогу, и уже несколько дней со все возраставшим беспокойством здесь ожидали прибытия авангарда. Переход обычно занимал не больше пяти дней. Часовые подняли тревогу, и множество людей поднялись на крепостную стену. Дюжина подзорных труб уставилась на приближающегося всадника. Мгновением позже кто-то выкрикнул:
— Это европеец!
Он казался больным или раненым, поскольку все время клонился вперед, цепляясь за шею коня. Холодок пробежал по коже наблюдателей, ощутивших предвестие несчастья. «Одинокий всадник, — писал Кайе, — напоминал вестника смерти». Немедленно был выслан вооруженный патруль, чтобы встретить незнакомца и проводить в крепость — на равнине отмечалось появление враждебных афганских банд.
Всадник, несколько раз раненный в голову и руку, назвался доктором Уильямом Брайдоном, врачом, который служил у шаха Шуджаха, но ушел из Кабула с английским гарнизоном. То, что он рассказал, поистине ужасало. Как и предупреждали Мохан Лал и немногие дружественные англичанам афганцы, Акбар с самого начала стал на путь предательства. Как только арьергард оставил укрепленный лагерь, афганцы бросились к стенам и открыли огонь по англичанам из смертоносных джезелей, убив и ранив множество младших командиров и солдат. С этого момента преследование не прекращалось. Афганские всадники врывались в середину обозов, грабили, убивали и угоняли вьючных животных. Гибли безоружные и беспомощные люди, бывшая прислуга лагеря. Скоро снег стал темно-красным от крови, мертвые и умирающие усеивали путь колонны, ожесточая военных, которые пока что легко отгоняли афганцев. Отягощенные ненужным обозом и скованные присутствием перепуганного обслуживающего персонала, англичане за первый день смогли отойти от Кабула всего на пять миль, причем отставшие прибывали до позднего вечера.
Старшие офицеры и некоторые жены и дети европейцев спали в одной палатке, которая избежала грабежа. Остальные, и доктор Брайдон в их числе, провели ночь на снегу. Некоторые разожгли костры, из-за отсутствия топлива жгли часть своих вещей. Брайдон завернулся в свои овчинный тулуп и смог поспать, крепко сжимая уздечку коня. Наутро оказалось, что множество солдат и слуг, выходцев со знойных равнин Индии, у которых не было теплой одежды, замерзли до смерти. Другие с ужасом обнаружили, что страшно обморозили ноги, которые, как говорил Брайдон, «походили на обугленные бревна». Они были обречены оставаться умирать на снегу. Поттинджер стал убеждать Элфинстона выдать пехотинцам кавалерийские попоны, чтобы сделать из них обмотки, как это каждый год, когда выпадает снег, делают афганцы. Но как и все прочие его предложения, это было отклонено — трагический и дорогостоящий результат соперничества, существовавшего между армейскими офицерами и политическими советниками.
Отступление продолжалось, перемешав в единую массу солдат и гражданских, англичан и индусов, пехоту и конницу, вьючных животных и орудия. Только одно занимало все умы — избежать ужасного холода, добраться до теплых и безопасных равнин за Хайбером. Весь день афганские снайперы продолжали вести огонь из укрытий, собирая изрядную пошлину из человеческих жизней. Произошло также несколько небольших перестрелок, в ходе которых афганцы сумели захватить пару горных (вьючных) пушек и вынудили англичан бросить еще два драгоценных орудия. Теперь у них оставались всего одна горная пушка и две более тяжелые лафетные. А реальная борьба едва началась…
На второй день около полудня неожиданно появился сам Акбар, оповестивший, что он прибыл, чтобы обеспечить их благополучное продвижение к Джалалабаду. Он возложил на англичан вину за их тяжелые потери, утверждая, что они оставили лагерь прежде, чем был готов его эскорт (хотя на самом деле время было согласовано обеими сторонами). Но за сопровождение он теперь потребовал дополнительных заложников, включая Поттинджера и еще двух политических чиновников. Он также приказал Элфинстону в тот день дальше не двигаться, объяснив, что сначала надо получить разрешение вождей племени Хард-Кабула, стерегущего дальнейший путь. Невероятно, но Элфинстон еще раз ему поверил и согласился стать лагерем, одолев за два чрезвычайно дорого обошедшихся дня всего десять миль. Он также принял требование Акбара дать троих заложников, и те должным образом отправились в афганский стан. В то время еще трудно было себе представить, что для них это самый замечательный исход. На следующий день, 8 января, нестройная колонна вступила в узкое, продуваемое ветром четырехмильное ущелье. Обещанного Акбаром эскорта не было и следа, но дальнейшая задержка грозила серьезными потерями от обморожения и голода. Акбар также обещал поставку провианта, но того тоже не было видно. Отсутствовали также свидетельства договоренности о безопасном проходе с теми, кто охранял ущелье. Вскоре для всех, кроме Элфинстона, стало очевидным, что Акбар убедил их остановиться, чтобы дать соплеменникам с их джезелями время занять удобные позиции на высоких, окружающих ущелье скалах.
«Тем утром мы миновали ущелье Хард-Кабул, где потеряли множество людей и имущества, — сделал доктор Брайдон мрачную запись в дневнике, восстановленном по памяти в Джалалабаде. — Высоты были заняты врагом, который непрерывно вел огонь по нашей колонне. Было много убитых… и еще больше раненых». К тому времени, как основная часть колонны достигла выхода из ущелья, а множество полуобмороженных еще тянулись по нему, туземцы совершили не меньше тринадцати вылазок, убивая отставших. В тот день в ущелье осталось приблизительно 3000 погибших, включая множество женщин и детей. Драгоценную одежду с их окоченевших трупов срывали и друзья, и враги. Сам Брайдон засвидетельствовать этого не мог, но другие утверждали, что видели в стане врага Акбара, причем он якобы призывал их на фарси (язык, известный многим английским офицерам) щадить англичан, а на пушту (языке соплеменников) — убивать их. Несмотря на эти и другие очевидные свидетельства его предательства, на следующий день, 9 января, Элфинстон решился еще раз ему довериться. На сей раз Акбар предложил взять под свою защиту жен и детей английских офицеров, обещая провести их в Джалалабад по более безопасной дороге. Предложил он взять и их оставшихся в живых мужей, равно как и множество раненых офицеров. И Элфинстон на это согласился. В сопровождении людей Акбара уехали девятнадцать человек — двое мужчин, восемь женщин и девять детей. Всех их видели в последний раз, в отличие от политических советников, которые через несколько месяцев вернулись невредимыми.
Несмотря на выдачу женщин и детей, атаки на колонну вскоре возобновились. На следующий день Брайдон записал: «Это был ужасный марш — мы шли неведомо куда, ослепнув от сверкания снегов, под непрерывным огнем врага, и множество офицеров и солдат погибли». Среди погибших было не меньше трех врачей — товарищей Брайдона и по крайней мере семь других офицеров. «Холод и непрерывные атаки, — отмечает он, — сделали плохо одетые индийские отряды почти бессильными защититься от происходящих со всех сторон атак афганцев». К тому времени, когда спустились сумерки, по словам Брайдона, «из сипаев в живых осталась только горстка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
— Это европеец!
Он казался больным или раненым, поскольку все время клонился вперед, цепляясь за шею коня. Холодок пробежал по коже наблюдателей, ощутивших предвестие несчастья. «Одинокий всадник, — писал Кайе, — напоминал вестника смерти». Немедленно был выслан вооруженный патруль, чтобы встретить незнакомца и проводить в крепость — на равнине отмечалось появление враждебных афганских банд.
Всадник, несколько раз раненный в голову и руку, назвался доктором Уильямом Брайдоном, врачом, который служил у шаха Шуджаха, но ушел из Кабула с английским гарнизоном. То, что он рассказал, поистине ужасало. Как и предупреждали Мохан Лал и немногие дружественные англичанам афганцы, Акбар с самого начала стал на путь предательства. Как только арьергард оставил укрепленный лагерь, афганцы бросились к стенам и открыли огонь по англичанам из смертоносных джезелей, убив и ранив множество младших командиров и солдат. С этого момента преследование не прекращалось. Афганские всадники врывались в середину обозов, грабили, убивали и угоняли вьючных животных. Гибли безоружные и беспомощные люди, бывшая прислуга лагеря. Скоро снег стал темно-красным от крови, мертвые и умирающие усеивали путь колонны, ожесточая военных, которые пока что легко отгоняли афганцев. Отягощенные ненужным обозом и скованные присутствием перепуганного обслуживающего персонала, англичане за первый день смогли отойти от Кабула всего на пять миль, причем отставшие прибывали до позднего вечера.
Старшие офицеры и некоторые жены и дети европейцев спали в одной палатке, которая избежала грабежа. Остальные, и доктор Брайдон в их числе, провели ночь на снегу. Некоторые разожгли костры, из-за отсутствия топлива жгли часть своих вещей. Брайдон завернулся в свои овчинный тулуп и смог поспать, крепко сжимая уздечку коня. Наутро оказалось, что множество солдат и слуг, выходцев со знойных равнин Индии, у которых не было теплой одежды, замерзли до смерти. Другие с ужасом обнаружили, что страшно обморозили ноги, которые, как говорил Брайдон, «походили на обугленные бревна». Они были обречены оставаться умирать на снегу. Поттинджер стал убеждать Элфинстона выдать пехотинцам кавалерийские попоны, чтобы сделать из них обмотки, как это каждый год, когда выпадает снег, делают афганцы. Но как и все прочие его предложения, это было отклонено — трагический и дорогостоящий результат соперничества, существовавшего между армейскими офицерами и политическими советниками.
Отступление продолжалось, перемешав в единую массу солдат и гражданских, англичан и индусов, пехоту и конницу, вьючных животных и орудия. Только одно занимало все умы — избежать ужасного холода, добраться до теплых и безопасных равнин за Хайбером. Весь день афганские снайперы продолжали вести огонь из укрытий, собирая изрядную пошлину из человеческих жизней. Произошло также несколько небольших перестрелок, в ходе которых афганцы сумели захватить пару горных (вьючных) пушек и вынудили англичан бросить еще два драгоценных орудия. Теперь у них оставались всего одна горная пушка и две более тяжелые лафетные. А реальная борьба едва началась…
На второй день около полудня неожиданно появился сам Акбар, оповестивший, что он прибыл, чтобы обеспечить их благополучное продвижение к Джалалабаду. Он возложил на англичан вину за их тяжелые потери, утверждая, что они оставили лагерь прежде, чем был готов его эскорт (хотя на самом деле время было согласовано обеими сторонами). Но за сопровождение он теперь потребовал дополнительных заложников, включая Поттинджера и еще двух политических чиновников. Он также приказал Элфинстону в тот день дальше не двигаться, объяснив, что сначала надо получить разрешение вождей племени Хард-Кабула, стерегущего дальнейший путь. Невероятно, но Элфинстон еще раз ему поверил и согласился стать лагерем, одолев за два чрезвычайно дорого обошедшихся дня всего десять миль. Он также принял требование Акбара дать троих заложников, и те должным образом отправились в афганский стан. В то время еще трудно было себе представить, что для них это самый замечательный исход. На следующий день, 8 января, нестройная колонна вступила в узкое, продуваемое ветром четырехмильное ущелье. Обещанного Акбаром эскорта не было и следа, но дальнейшая задержка грозила серьезными потерями от обморожения и голода. Акбар также обещал поставку провианта, но того тоже не было видно. Отсутствовали также свидетельства договоренности о безопасном проходе с теми, кто охранял ущелье. Вскоре для всех, кроме Элфинстона, стало очевидным, что Акбар убедил их остановиться, чтобы дать соплеменникам с их джезелями время занять удобные позиции на высоких, окружающих ущелье скалах.
«Тем утром мы миновали ущелье Хард-Кабул, где потеряли множество людей и имущества, — сделал доктор Брайдон мрачную запись в дневнике, восстановленном по памяти в Джалалабаде. — Высоты были заняты врагом, который непрерывно вел огонь по нашей колонне. Было много убитых… и еще больше раненых». К тому времени, как основная часть колонны достигла выхода из ущелья, а множество полуобмороженных еще тянулись по нему, туземцы совершили не меньше тринадцати вылазок, убивая отставших. В тот день в ущелье осталось приблизительно 3000 погибших, включая множество женщин и детей. Драгоценную одежду с их окоченевших трупов срывали и друзья, и враги. Сам Брайдон засвидетельствовать этого не мог, но другие утверждали, что видели в стане врага Акбара, причем он якобы призывал их на фарси (язык, известный многим английским офицерам) щадить англичан, а на пушту (языке соплеменников) — убивать их. Несмотря на эти и другие очевидные свидетельства его предательства, на следующий день, 9 января, Элфинстон решился еще раз ему довериться. На сей раз Акбар предложил взять под свою защиту жен и детей английских офицеров, обещая провести их в Джалалабад по более безопасной дороге. Предложил он взять и их оставшихся в живых мужей, равно как и множество раненых офицеров. И Элфинстон на это согласился. В сопровождении людей Акбара уехали девятнадцать человек — двое мужчин, восемь женщин и девять детей. Всех их видели в последний раз, в отличие от политических советников, которые через несколько месяцев вернулись невредимыми.
Несмотря на выдачу женщин и детей, атаки на колонну вскоре возобновились. На следующий день Брайдон записал: «Это был ужасный марш — мы шли неведомо куда, ослепнув от сверкания снегов, под непрерывным огнем врага, и множество офицеров и солдат погибли». Среди погибших было не меньше трех врачей — товарищей Брайдона и по крайней мере семь других офицеров. «Холод и непрерывные атаки, — отмечает он, — сделали плохо одетые индийские отряды почти бессильными защититься от происходящих со всех сторон атак афганцев». К тому времени, когда спустились сумерки, по словам Брайдона, «из сипаев в живых осталась только горстка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158