Через два дня такой тяжелой езды, обычно по ночам, чтобы избежать жары, путники достигли небольшого кишлака Реган на границе с Персией в дальнем конце пустыни. Тот был окружен мастерски выстроенной высокой стеной, длина которой по каждой стороне достигала 250 ярдов, а толщина у основания — 5 или 6 футов. Как потом узнал Поттинджер, жители кишлака пребывали в постоянном страхе нападения племен белуджей, которые, как он рассказывает, «редко пропускали возможность совершить один-два раза в год ужасный набег сюда или в какой-либо другой район персидской территории». Помимо охраны у единственных ворот вдоль стены через определенные интервалы располагались часовые, вооруженные фитильными ружьями. Они дежурили всю ночь, «часто аукаясь и перекликаясь, чтобы подбодрить друг друга и показать затаившемуся врагу, что они начеку».
Неожиданное появление из пустыни отряда Поттинджера вызвало испуг и напряжение. «Дело в том, что никто не мог понять, — писал он, — как мы могли незамеченными пересечь всю страну». Хан, который тепло его принял, выразил удивление по поводу того, что белуджи позволили ему пройти через их страну и притом оставили его в покое. Но все равно ему пришлось провести ночь вне крепости, так как существовало непреложное правило, по которому ни одному чужестранцу не позволялось спать за его стенами.
Теперь Поттинджер спешил к столице провинции Керману, крупному и сильно укрепленному городу, где правил персидский принц. По всей Центральной Азии город славился великолепными шалями и фитильными ружьями. Именно там они с Кристи договорились встретиться после завершения своих секретных миссий. Восемь дней спустя, покинув пустыню и миновав ухоженные кишлаки и снежные шапки гор, он прибыл туда и снял себе комнату в караван-сарае неподалеку от базара. Новость о его прибытии быстро разнеслась по городу, и вскоре у двери его жилища сгрудилась обычная любознательная толпа, на этот раз в несколько сотен человек, и начала донимать вопросами. Хотя теперь у него уже не было необходимости скрывать свою личность, Поттинджер все еще был одет как местный житель в выцветший голубой тюрбан, грубую рубашку белуджей и грязные и рваные штаны, которые когда-то были белыми. «Зато в тот вечер, — вспоминает он, — избавившись от своих мучителей и досыта поев, я всей душой отдыхал и спал с таким спокойствием, какого не испытывал ни в одну из ночей за последние три месяца».
По прибытии Поттинджер направил письмо принцу с просьбой об аудиенции. Одновременно он отправил курьера в Шираз, где, как он считал (ошибочно, как выяснилось впоследствии), должен был находиться его шеф, генерал Малкольм. В письме он сообщал, что благополучно прошел весь маршрут и что его миссия успешно завершена. Принц ответил письмом, в котором приветствовал его и приглашал назавтра к себе во дворец. Приглашение несколько озадачило Поттинджера, так как ясно было, что нельзя появиться перед принцем в том наряде, в котором он прибыл в город. Однако, по счастью, удалось одолжить одежду у жившего по соседству в караван-сарае индийского купца, и на следующий день в десять утра он стоял перед воротами дворца.
Миновав несколько внутренних двориков, лейтенант был встречен Урз Беги — или церемониймейстером, — который провел его в шахские покои. Принц, симпатичный бородатый мужчина в черной каракулевой шапочке, сидел у окна футах в десяти от них и смотрел в маленький дворик с фонтаном в центре. «Мы низко ему поклонились, — рассказывал Поттинджер, — затем продвинулись на несколько метров и поклонились еще раз, а потом сделали то же самое в третий раз, причем на каждый наш поклон принц отвечал легким кивком головы». Поттинджер ждал, что ему предложат сесть. «Но моя одежда была не в лучшем состоянии, — писал он впоследствии. — Поэтому, полагаю, меня сочли недостаточно представительным для такой чести и препроводили во двор, где вдоль стен стояли вооруженные шахские гвардейцы. После этого принц спросил „очень громким голосом, где я был, что заставило меня предпринять такое путешествие и как мне удалось избежать тех опасностей, которые обязательно должны были в ходе него возникнуть“.
Хотя теперь лейтенант спокойно мог признать, что является европейцем, что на самом деле он английский офицер, но истинную цель путешествия не следовало раскрывать даже персам. Поэтому он рассказал принцу, что его и еще одного английского офицера направили в Келат для закупки лошадей для индийской армии. Его компаньон вернулся другой дорогой, тогда как он прошел сухопутным путем через Белуджистан и Персию, где надеялся встретиться с Малкольмом. Казалось, принц принял его версию и через полчаса его отпустил. Никаких признаков Кристи по-прежнему не было, никаких сообщений от него тоже не поступало, так что Поттинджер решил еще немного задержаться в Кермане, прежде чем отправиться на доклад к Малкольму. Принц не возражал, и Поттинджер с пользой проводил время, собирая любые сведения о характере и привычках персов, и в частности о городских укреплениях.
Когда он провел в Кермане несколько дней, ему представилась возможность познакомиться с персидской юстицией в действии. Сидя у того же окна, из которого он обращался к Поттинджеру, принц разбирал дело и вынес приговор нескольким людям, обвинявшимся в убийстве одного из его слуг. Город в тот день пребывал в ужасном возбуждении. Ворота были закрыты, вся жизнь практически замерла. Приговоры были приведены в исполнение немедленно на том самом месте, где несколько дней назад стоял Поттинджер, и принц с удовлетворением наблюдал за этим ужасающим спектаклем. «Некоторым, — писал Поттинджер, — выкололи оба глаза, отрезали уши, носы и губы, вырвали языки, отрубили одну или обе руки. Других лишили их мужских достоинств, а также отрубили пальцы на руках и на ногах, и после этого всех вывели на улицы, а жителям города было приказано не помогать им и не вступать с ними ни в какие беседы». Во время отправления судебной процедуры, как рассказывал Поттинджер, принц был одет в специальный желтый халат, который назывался гузуб-пошак, или одежда мести.
Вскоре после этого Поттинджер получил из первых рук подтверждение того, какими методами пользуется принц. Его тайно посетил дворцовый чиновник средних лет и попросил разрешения побеседовать частным образом. Только после того как Поттинджер закрыл дверь, его посетитель разразился длинной речью, в которой восхвалял достоинства христианства, а в конце заявил, что хочет его принять. Подозревая, что человек этот — провокатор, подосланный принцем, Поттинджер сказал, что он сожалеет, но не имеет ни каких-либо прав, ни достаточных знаний, чтобы обращать в какую бы то ни было религию. Тогда посетитель попробовал действовать по-другому. Он тотчас же заверил Поттинджера, что не меньше 6000 жителей Кермана мечтают, чтобы пришли англичане и освободили их от тиранического правления принца. А потом спросил, когда можно ожидать прибытия британской армии? Опасавшийся быть втянутым в такой опасный разговор, Поттинджер сделал вид, что не понял вопроса. В этот момент появился другой посетитель, и первый поспешил удалиться.
Поттинджер находился в Кермане уже около трех недель, но о его коллеге-офицере по-прежнему не было ни слуху ни духу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158