Отчасти это объяснялось тем, что командование, детально проанализировав воздушную обстановку, отказалось от тактики штурмовки вражеских аэродромов с целью ослабить его авиацию. Дело в том, что стационарные аэродромы немцев, оснащенные радиолокаторами и надежно прикрытые большим количеством зенитных средств, представляли собой труднодостижимые для атак с воздуха цели, а мы стремились не только уничтожить последние остатки фашистской авиации, но и добиться этого с минимальными потерями. Поэтому командующий 16-й воздушной армией генерал Руденко и его штаб пришли к выводу, что предпочтительнее громить немецкую авиацию не на земле, а в небе. Тем более что господство в воздухе, бесспорно, оставалось на нашей стороне. В частях и соединениях одной только 16-й воздушной армии насчитывалось к тому времени около 3500 боевых машин. Командующий фронтом маршал Жуков и представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал авиации Новиков поддержали предложение командарма Руденко.
Руденко предупредил меня, что до начала Берлинской операции основная работа по прикрытию наземных войск фронта ляжет на наш корпус и дивизию полковника Н. В. Исаева. А немцы, стараясь помешать подготовке операции, наращивали число боевых вылетов. Ожесточенные схватки в воздухе, в которых одновременно участвовали десятки самолетов, продолжались вплоть до 16 апреля. Случались дни, когда противник терял в боях с нашими истребителями по сорок — пятьдесят самолетов. Наряду с такими опытными летчиками, ветеранами 3 иак, как М. Е. Пивоваров, В. В. Климов, П. Ф. Гаврилин, в боевых сводках 16-й воздушной армии все чаще появлялись имена молодых летчиков, недавно вступивших в войну. Среди них можно назвать младших лейтенантов М. А. Бабенко, И. Е. Сидоренко, А. Н. Земно, старшего лейтенанта В. П. Тимпошек — каждый из этих летчиков 265-й авиадивизии уничтожил за один бой по два вражеских самолета. Список тех, кто проявил в те дни бойцовский характер и высокое летное мастерство, нетрудно продолжить. Но, думается, нет в том особой нужды. Всех все равно не назовешь. Важно в конечном счете другое: летчики-истребители делали все, чтобы враг не прорвался к местам сосредоточения наших наземных войск, не помешал готовившемуся наступлению.
А подготовка к завершающему удару на берлинском направлении подходила к концу. Уже были проведены командующим фронтом маршалом Жуковым командно-штабные учения; остались позади проигрыши предстоящей операции на макетах и картах в штабе воздушной армии и в штабе корпуса; были поставлены боевые задачи… Оставалось дождаться, когда наступит так называемое время Ч — время начала наступления.
Суть замысла Ставки Верховного Главнокомандования состояла в том, чтобы силами трех фронтов — 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского — прорвать в нескольких местах вражескую оборону, расчленить берлинскую группировку противника и, уничтожив ее по частям, овладеть Берлином и выйти на Эльбу. Советское командование располагало для этой цели 19 общевойсковыми, 4 танковыми и 4 воздушными армиями, насчитывающими в общей сложности 2,5 миллиона человек, 41 600 орудий и минометов, 6250 танков и самоходных орудий и 7500 самолетов.
Главный удар предстояло нанести войскам 1-го Белорусского фронта с кюстринского плацдарма, на исходных рубежах которого сосредоточились 3-я и 5-я ударные, 8-я гвардейская и 47-я общевойсковые армии. Там же ждали своего часа 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, а также 9-й и 11-й танковые корпуса. Ширина участка, где намечалось взломать оборону противника, составляла 24,3 километра.
В задачу 3 иак входило прикрывать в центре, на направлении главного удара, наступающие войска фронта, а после прорыва вражеской обороны и ввода в прорыв танков — прикрывать и поддерживать их на всю глубину операции. Иными словами, идти впереди танков и пехоты.
Незадолго до наступления состоялись митинги личного состава авиационных частей и соединений. На них зачитывалось обращение Военного совета фронта к воинам:
«Войска нашего фронта прошли за время Великой Отечественной войны тяжелый, но славный путь. Боевые знамена наших частей и соединений овеяны славой побед, одержанных над врагом под Сталинградом и Курском, на Днепре и в Белоруссии, под Варшавой и в Померании, в Бранденбурге и на Одере… Славой наших побед, потом и своей кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми произнести грозные слова сурового приговора нашего народа немецким захватчикам. Призываем вас выполнить эту задачу с присущей вам воинской доблестью, честью и славой. Вперед, на Берлин!»
На митингах брали слово командиры и рядовые летчики, инженеры и механики; их короткие, но страстные речи находили живой отклик у собравшихся; многие сразу же после митингов писали заявления с просьбой принять их в ряды ленинской партии. За время подготовки и штурма Берлина число коммунистов среди авиаторов увеличилось на две тысячи человек.
Мы как-то привыкли к тому, что перед началом сражения советские воины подавали заявления с просьбой принять их в партию. Привыкли и к цифрам, отражающим массовость этого процесса. А напрасно привыкли. Что греха таить, есть еще люди, которые пытаются получить партийный билет ради карьеры или в надежде на льготы и привилегии. А в войну единственной привилегией коммуниста было то, что тебя первым пошлют в бой или на наиболее ответственное, опасное задание. Первым расстреляют, если попадешь в плен к фашистам. Причем хорошо, если только расстреляют — считай повезло, как ни парадоксально это звучит. Приведу, чтобы пояснить свою мысль, только один-единственный случай.
Во время Висло-Одерской операции летчик-штурмовик В. В. Шишкин и его стрелок А. В. Хренов посадили свой продырявленный зенитными снарядами Ил-2 на вынужденную возле польского села Ветковице. Окопы противника оказались рядом. Завязался бой. Шишкин и Хренов били сначала по фашистам из установленных на штурмовике пулеметов. Когда патроны кончились, стали отстреливаться из пистолетов. Гитлеровцы, считавшие двух сбитых советских летчиков легкой добычей, потеряли в перестрелке более пятидесяти солдат. Погиб от вражеской пули и воздушный стрелок А. В. Хренов. А тяжело раненному Шишкину, потерявшему способность сопротивляться, фашисты выкололи глаза, отрезали язык, сожгли до костей ступни ног. А в довершение всего вырезали, не сомневаясь в том, что имеют дело с коммунистом, на спине летчика пятиконечную звезду.
Вот на какие «льготы» могли рассчитывать те, кто писал на фронте заявления с просьбой принять их в ряды партии. Потому и разбирали такие заявления сразу, без проволочек. Идя в бой, нередко говорили: если погибну, прошу считать меня коммунистом… И считали. А из такого вот счета и складывались те самые цифры, вроде тех двух тысяч воздушных бойцов, которые подали заявления с просьбой принять их в партию накануне последнего, решающего сражения с врагом.
Все мы тогда верили, что оно станет последним. Одна только мысль о том, что полыхавшее долгих четыре года зарево войны вот-вот погаснет, вызывала всеобщее воодушевление. Хотя каждый из нас, конечно, понимал, что враг будет сражаться до конца и пройти сквозь огонь и кровь живым удастся далеко не всякому. И все же мысль о мире, который был теперь так близок, согревала наши души, укрепляла решимость и волю к победе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Руденко предупредил меня, что до начала Берлинской операции основная работа по прикрытию наземных войск фронта ляжет на наш корпус и дивизию полковника Н. В. Исаева. А немцы, стараясь помешать подготовке операции, наращивали число боевых вылетов. Ожесточенные схватки в воздухе, в которых одновременно участвовали десятки самолетов, продолжались вплоть до 16 апреля. Случались дни, когда противник терял в боях с нашими истребителями по сорок — пятьдесят самолетов. Наряду с такими опытными летчиками, ветеранами 3 иак, как М. Е. Пивоваров, В. В. Климов, П. Ф. Гаврилин, в боевых сводках 16-й воздушной армии все чаще появлялись имена молодых летчиков, недавно вступивших в войну. Среди них можно назвать младших лейтенантов М. А. Бабенко, И. Е. Сидоренко, А. Н. Земно, старшего лейтенанта В. П. Тимпошек — каждый из этих летчиков 265-й авиадивизии уничтожил за один бой по два вражеских самолета. Список тех, кто проявил в те дни бойцовский характер и высокое летное мастерство, нетрудно продолжить. Но, думается, нет в том особой нужды. Всех все равно не назовешь. Важно в конечном счете другое: летчики-истребители делали все, чтобы враг не прорвался к местам сосредоточения наших наземных войск, не помешал готовившемуся наступлению.
А подготовка к завершающему удару на берлинском направлении подходила к концу. Уже были проведены командующим фронтом маршалом Жуковым командно-штабные учения; остались позади проигрыши предстоящей операции на макетах и картах в штабе воздушной армии и в штабе корпуса; были поставлены боевые задачи… Оставалось дождаться, когда наступит так называемое время Ч — время начала наступления.
Суть замысла Ставки Верховного Главнокомандования состояла в том, чтобы силами трех фронтов — 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского — прорвать в нескольких местах вражескую оборону, расчленить берлинскую группировку противника и, уничтожив ее по частям, овладеть Берлином и выйти на Эльбу. Советское командование располагало для этой цели 19 общевойсковыми, 4 танковыми и 4 воздушными армиями, насчитывающими в общей сложности 2,5 миллиона человек, 41 600 орудий и минометов, 6250 танков и самоходных орудий и 7500 самолетов.
Главный удар предстояло нанести войскам 1-го Белорусского фронта с кюстринского плацдарма, на исходных рубежах которого сосредоточились 3-я и 5-я ударные, 8-я гвардейская и 47-я общевойсковые армии. Там же ждали своего часа 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, а также 9-й и 11-й танковые корпуса. Ширина участка, где намечалось взломать оборону противника, составляла 24,3 километра.
В задачу 3 иак входило прикрывать в центре, на направлении главного удара, наступающие войска фронта, а после прорыва вражеской обороны и ввода в прорыв танков — прикрывать и поддерживать их на всю глубину операции. Иными словами, идти впереди танков и пехоты.
Незадолго до наступления состоялись митинги личного состава авиационных частей и соединений. На них зачитывалось обращение Военного совета фронта к воинам:
«Войска нашего фронта прошли за время Великой Отечественной войны тяжелый, но славный путь. Боевые знамена наших частей и соединений овеяны славой побед, одержанных над врагом под Сталинградом и Курском, на Днепре и в Белоруссии, под Варшавой и в Померании, в Бранденбурге и на Одере… Славой наших побед, потом и своей кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми произнести грозные слова сурового приговора нашего народа немецким захватчикам. Призываем вас выполнить эту задачу с присущей вам воинской доблестью, честью и славой. Вперед, на Берлин!»
На митингах брали слово командиры и рядовые летчики, инженеры и механики; их короткие, но страстные речи находили живой отклик у собравшихся; многие сразу же после митингов писали заявления с просьбой принять их в ряды ленинской партии. За время подготовки и штурма Берлина число коммунистов среди авиаторов увеличилось на две тысячи человек.
Мы как-то привыкли к тому, что перед началом сражения советские воины подавали заявления с просьбой принять их в партию. Привыкли и к цифрам, отражающим массовость этого процесса. А напрасно привыкли. Что греха таить, есть еще люди, которые пытаются получить партийный билет ради карьеры или в надежде на льготы и привилегии. А в войну единственной привилегией коммуниста было то, что тебя первым пошлют в бой или на наиболее ответственное, опасное задание. Первым расстреляют, если попадешь в плен к фашистам. Причем хорошо, если только расстреляют — считай повезло, как ни парадоксально это звучит. Приведу, чтобы пояснить свою мысль, только один-единственный случай.
Во время Висло-Одерской операции летчик-штурмовик В. В. Шишкин и его стрелок А. В. Хренов посадили свой продырявленный зенитными снарядами Ил-2 на вынужденную возле польского села Ветковице. Окопы противника оказались рядом. Завязался бой. Шишкин и Хренов били сначала по фашистам из установленных на штурмовике пулеметов. Когда патроны кончились, стали отстреливаться из пистолетов. Гитлеровцы, считавшие двух сбитых советских летчиков легкой добычей, потеряли в перестрелке более пятидесяти солдат. Погиб от вражеской пули и воздушный стрелок А. В. Хренов. А тяжело раненному Шишкину, потерявшему способность сопротивляться, фашисты выкололи глаза, отрезали язык, сожгли до костей ступни ног. А в довершение всего вырезали, не сомневаясь в том, что имеют дело с коммунистом, на спине летчика пятиконечную звезду.
Вот на какие «льготы» могли рассчитывать те, кто писал на фронте заявления с просьбой принять их в ряды партии. Потому и разбирали такие заявления сразу, без проволочек. Идя в бой, нередко говорили: если погибну, прошу считать меня коммунистом… И считали. А из такого вот счета и складывались те самые цифры, вроде тех двух тысяч воздушных бойцов, которые подали заявления с просьбой принять их в партию накануне последнего, решающего сражения с врагом.
Все мы тогда верили, что оно станет последним. Одна только мысль о том, что полыхавшее долгих четыре года зарево войны вот-вот погаснет, вызывала всеобщее воодушевление. Хотя каждый из нас, конечно, понимал, что враг будет сражаться до конца и пройти сквозь огонь и кровь живым удастся далеко не всякому. И все же мысль о мире, который был теперь так близок, согревала наши души, укрепляла решимость и волю к победе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120