Пётр, как можно более убедительно, украшая каждый свой тезис многочисленными примерами из истории техники, пытался показать собеседнику, что ничего сверхъестественного в технологии Муравьева нет. Напоследок он прибег к следующему аргументу.
– Николай Михайлович, я вижу, что лично вас я убедил. Более того, вы оценили экономическую и политическую перспективность данной технологии. И именно поэтому вы хотите быть более уверенным в обосновании своей позиции перед своими экспертами. Или я не прав?
Вместо ответа молодой дипломат искренне рассмеялся. Ободрённый такой реакцией, Ларионов продолжал.
– Я понимаю ваши сомнения. Но, если внимательно их проанализировать, привести, так сказать, к общему знаменателю, то выяснится, что они касаются, в основном, неких теоретических частностей. Разработчики вполне могут доказать, даже не апеллируя пока к самому мощному своему аргументу – практическому опыту, что их технология отнюдь не находится в вопиющих противоречиях с общепринятой теорией. Остаются, повторяюсь, некоторые частности.
Но эти частности не должны влиять на принятие политического решения. Приведу один пример из истории техники. К концу Первой мировой войны все воюющие страны, вместе взятые, производили сотни и даже тысячи самолётов в год. Однако полноценной теории винта ещё не существовало. Представьте себе, как глупо выглядели бы военные руководители этих стран, если бы отказались от производства и применения самолётов на этом основании. И ждали, например, начала 1920-х годов, когда Жуковский эту теорию наконец-то создал.
– Интересный аргумент. Впрочем, вы правы, меня вы почти убедили. И я лично обязательно прослежу судьбу вашей записки у наших ответственных товарищей.
– Тогда самый сильный аргумент практического характера под самый занавес, в порядке закрепления вашего личного впечатления. Обращу ваше внимание на экономический и производственный аспект внедрения…
– Я уже понял, что технология предельно проста.
– Она ещё и баснословно, именно баснословно, дешева! Если киловатт установленной мощности на энергоустановках стоит от 300 до 2000 долларов, то в рамках этой технологии киловатт стоит… один рубль! Почувствуйте разницу!
– Постойте, постойте, киловатт установленной мощности – понятие из области электроэнергетики…
Белорус впервые открыто проявил свою профессиональную осведомлённость в вопросе, дотоле дипломатично скрываемую.
– Да, но мы можем говорить и о киловатте тепловой энергии в установках теплоснабжения. Когда речь идёт о ТЭЦ, это вообще вполне приемлемо, ибо мы получаем и тепло и электроэнергию на одной и той же станции.
– Всё же, говоря о тепле, гораздо привычнее измерять его не в киловаттах а в килокалориях.
– Согласен. Но не в этом суть! И тепло и энергия могут быть в итоге оценены эквивалентно. Так вот, «наше» тепло или «наша» энергия дешевле традиционно получаемых тепла и энергии в среднем в тридцать тысяч раз.
– Впечатляет…
– Это не только впечатляет, это даёт и очень выигрышную для нас оценку риска принятия решения о массовом внедрении предлагаемых технологий. Поясню свою мысль. Допустим, наша технология вообще чудесна, но дорога. Тогда, принимая решение о её использовании, можно опасаться, что большие деньги будут потрачены впустую. В случае, если технология не сработает. Опасение этого риска, особенно в напряжённой экономической ситуации, вызовет известную насторожённость. Так?
– Разумеется.
– Но в нашем-то случае риска нет вообще! Вдумаемся, при текущей эксплуатации энергетики или ЖКХ в год заменяются около одного процента соответствующих фондов. Может быть, больше, может быть, меньше, но порядок цифр приблизительно таков. Говоря попросту, труб, котельных, насосных и т. д. То есть, допустим, чисто условно, у вас все эти фонды оценены в тридцать миллиардов долларов. Так вот, в год вы фактически строите новых объектов, взамен выбывших, как минимум на триста миллионов. А то и больше. Понятно излагаю?
– Пока, да.
– Так вот, чтобы полностью, я повторяю, полностью дооснастить все ваше ЖКХ предлагаемыми установками, то есть к «вашему» киловатту или килокалории прибавить одну «нашу», которая обходится в тридцать тысяч раз дешевле, потребуется всего один миллион долларов. Это в триста раз меньше, чем вы тратите на ежегодные ремонтные и регламентные работы в вашем ЖКХ. Это не та сумма, которой нельзя было бы рискнуть даже в очень напряжённой ситуации. Но… миллион долларов – и через полгода для теплообеспечения Белоруссии станет потребляться в два раза меньше стремительно дорожающих российских нефти и газа. И это сэкономит вам сотни миллионов долларов. Если не миллиарды.
– Это фантастика!
– Это реальность. Вернее, это может стать реальностью, если будет принято соответствующее решение. Все, замолкаю. Я выполнил свой гражданский и свой… родовой, что ли, национальный, долг. Больше я ничего не могу сделать. Остальное – в ваших руках.
Они попрощались очень тепло, почти дружески. Но, выйдя на улицу, Ларионов почувствовал вдруг дикую усталость. Пётр сделал все что мог. И эта исчерпанность своих возможностей выматывала гораздо больше, чем перспектива больших трудностей, большой работы или тяжёлой борьбы.
«Делай, что должно, и будь, что будет», – к месту вспомнил он завет средневековых рыцарей. Он усмехнулся про себя. Вот, сподобился в подлейшее время повести себя по-рыцарски. И даже не махая мечом.
А как хотелось бы… В чём-то, всё же, глубоко прав был друг Федя. Как хочется частенько просто физически почувствовать радость боя со злом и подлостью. И своими руками поставить точку в этом бою. Не доверив это дело никому другому, даже тому, кому веришь и симпатизируешь.
Да, пусть победа будет обеспечена в первую очередь интеллектуальным прорывом. Но точку надо ставить собственноручно. А иначе навек останется это чувство усталости. Парадоксальное чувство усталости от не сделанного.
Ларионову по жизни не часто, но приходилось всё же бывать в шикарных представительских помещениях. И поэтому ониксовые и малахитовые камины, серебро и позолоченная бронза в огромных количествах не вызывали у него удивления. Более того, он научился ценить в представительских помещениях именно скромность и элегантность. Эту тонкую грань, когда более простая обстановка не соответствовала бы статусу. Такое стремление к минимуму необходимой роскоши и умение достигать этот минимум, не переходя некоторой грани и не впадая в юродство, если вдуматься, гораздо выигрышнее характеризует конкретного руководителя, фирму или страну, нежели кричащее жирное варварское великолепие.
Смешно, но он больше всего боялся встретить у Президента Лукашенко именно эту советско-азиатскую роскошь. И был несказанно рад, что помещение, где происходила встреча, оказалось аристократически простым и элегантным.
Первый секретарь посольства Белоруссии в России сдержал своё слово. Он лично проследил путь записки Ларионова, и Петра Григорьевича пригласили в Минск. Сначала были встречи в соответствующей комиссии, созданной распоряжением Президента Белоруссии. Потом Муравьев с сотрудниками в считанные недели дооборудовали котельную одного из микрорайонов Минска в рамках проведения там летних регламентных работ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91