И все радуются пожару, который сейчас полыхает под задницей у российских чинуш и полицаев.
Примерно так думал Интеллектуал, сидя в предбаннике, находясь в настроении расслабленном и успокоенном. Он был требователен к себе. «Не опуститься, не стать шкурой, не уподобиться ИМ, – примерно так говорил он себе каждый день этого бездельного периода. – Но я же не прожираю средства проекта, я же не шикую за счёт соратников! Я не предаюсь оргиям, когда кто-то из наших страдает в застенках, а кто-то, уже непосредственно рискуя жизнью, пробирается на очередной оружейный склад.»
В соседней хате жили пятеро охранников из бывших белорусских афганцев. Их порекомендовал Интеллектуалу его добрый знакомый, бывший зам командира разведроты у генерала Рохлина. Теперь эти ребята получали по белорусским меркам бешеные деньги, хотя служба их была весьма проста. В деревне, кроме них, жила ещё одна бабка. И всё. А со стороны чернобыльской зоны вообще никого не было.
Белорусы относились к чернобыльскому соседству спокойно. Они сами были далеко не мальчиками, и все годы жили не так далеко от этой зоны. И ничего, – как говорил, смеясь, Коля Нестереня, румяный здоровяк, командовавший группой охраны.
В деревню вела только одна дорога, которая вилась по брошенному полю, просматриваемая вплоть до горизонта.
Вечерело. Интеллектуал вышел из бани в валенках на босу ногу, трусах и старом полушубке, надетом на голое тело. К бане быстро шёл Нестереня в зимнем камуфляже, с автоматом и в заполненном всяческим стреляющим железом разгрузочном жилете. Его ребята стояли у своей хаты тоже в полной боевой готовности.
– Иваныч, никого не ждёшь? – спросил он.
– Нет, а что?
– Да, катит тут к нам какой-то УАЗик. Может, грохнем для ясности, а потом как-нибудь отбуксируем в зону?
– А где он?
– Да там, – он указал на дорогу, по которой с трудом преодолевая снежные завалы, медленно катил зелёный УАЗ. До деревни оставалось меньше километра.
– Останови у околицы и спроси, чего надо. Если ко мне, пропусти одного, остальные пусть сидят под прицелом. Я сейчас.
Интеллектуал быстро пошёл в избу. Оделся примерно так, как Нестереня. Хотя признал сам про себя, что, несмотря на спортивность и от природы боевой вид, был он в этом одеянии похож на клоуна. Ну, может, самую малость, но всё же. Впрочем, он всегда был к себе самокритичен.
Он сел у стола.
В комнату вошёл в сопровождении Нестерени человек вполне городского вида в пальто, хороших зимних полусапожках и меховой шапке. Пальто было распахнуто, шарф свободно свисал вниз. Было видно, что человек одет в строгий костюм с рубашкой и галстуком.
– Зачем такой официальный вид, товарищ генерал, – спросил Интеллектуал Бориса Петровича. А это был именно он.
– Вот так, Вячеслав Иванович, интеллигентные люди становятся курбаши! Вы все критикуете азиатов и кавказцев, а чем вы лучше в этом нелепом для вас одеянии?
– Я так нелеп в этом камуфляже?
– Не очень, я видал людей, которым он идёт в гораздо меньшей степени. Но сейчас не о том. Я один, с шофёром. Пусть ваша охрана пустит его погреться.
– Сожалею. Я не профессионал и могу компенсировать свой дилетантизм только повышенной бдительностью. Пусть сидит в машине. Коля, если выйдет, глушите без предупреждения.
Не выходя из двери, все также держа пришедшего на мушке, Нестереня передал команду кому-то за дверью.
– Присаживайтесь, генерал.
– Спасибо, профессор. Но, говорю как профессионал, это игрушки.
– Согласен, генерал. Но не хочется расслабляться. Может быть, уже через месяц это станет образом жизни. Знаете, я где-то читал, что самые большие потери в транспортных ротах в начале войны были за счёт шофёров, которые по гражданской привычке так и не научились сразу останавливаться только под деревьями. Господствующая в воздухе немецкая авиация щёлкала их как орехи на открытых местах.
– Много читали военной литературы?
– В полку была чудная библиотека, а на дежурствах зимой совершенно нечего делать.
– Я к вам по делу.
– Иного и не предполагал.
– Зря. Мне бы хотелось поговорить и просто так.
– Надеюсь, в другой раз нам это удастся. Но всё же, удовлетворите любопытство, как вы меня нашли?
– Помогли белорусские коллеги, но предупредили, что если с вами что-нибудь случиться, я из республики не выйду. Так что, все ваши предосторожности – просто игры дилетантов.
– Спасибо им. Я предполагал, что они мне симпатизируют. Но я действительно дилетант. А вот Коля и его друзья служили у генерала Рохлина в разведроте, когда он командовал полком. Но вы убили Рохлина… – Он поднял руку, останавливая реплику собеседника. – Не вы, но убийство организовал некий мистер «Х», который был тогда у Ельцина в администрации ответственным за деликатные дела. Вы не подскажете, какую должность сейчас занимает этот господин?
– Это клевета.
– Мы не у судейских. Я ничего никому не доказываю. Но я строю своё поведение исходя из того, во что я верю.
– Жаль, такое настроение осложняет наш разговор.
– Нисколько. Я с трудом, но научился не руководствоваться эмоциями в важных делах. Так что вы хотите предложить на этот раз от имени выдвиженца господина Ельцина?
– Я прошу вас не разваливать страну.
– А я могу её развалить или сохранить?
– Не юродствуйте!… Вы таки доведёте меня и моих коллег, что мы вас грохнем!
– Это угроза, а не предложение.
Интеллектуал молчал.
– Вы же учёный, а не бандит. Хотя именно учёные по моим наблюдениям бывают совершеннейшими фанатиками.
– Вы знаете, это логично. И только кажется нелепым, но лишь на взгляд обывателя.
– Хорошо, но как бы вы себе представили выход из этой ситуации, если были бы на нашем месте?
Интеллектуал засмеялся.
– Знаете, покойный Рохлин был единственным генералом, из тех, что я знал, который не был жлобом. Остальные хотят получить сверхдорогие интеллектуальные услуги на халяву. Мне жаль, но вы не исключение.
– Не искушайте судьбу профессор, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
– А вы не пугайте меня, Борис Петрович, а говорите прямо, в каком формате вы бы хотели обсудить со мной предложения вашего патрона. Я лично, как аналитик, считаю оптимальной так называемую итерационную процедуру. То есть, мы определяемся в самом общем плане, а потом уточняем и уточняем детали по ходу дела.
– Давайте так.
– Тогда начнём с самого начала. С ваших интересов. Вернее интересов вашего патрона. Я думаю, что в результате нашей договорённости должна быть выработана стратегия, в рамках которой нынешний президент гарантированно досиживает свой срок. Он ведь у него все равно последний. И ему, в нынешней ситуации, его бы досидеть, а не помышлять о продлении. А потом пусть так же гарантировано отправляется на покой. В своё испанское поместье.
– Это сплетни.
– Да Борис Петрович! Хватит агитации! Ну, пусть не в своё испанское поместье. А в… другое. У него ведь их много по белу свету. – Он выставил вперёд ладонь, прерывая возражения собеседника. – А если их нет, пусть купит. Мы ему по окончании службы выдадим премию в размере, достаточном для такой покупки.
Годится?
– Пожалуй, да.
– Но это всё, что мы ему обещаем. А теперь, наши условия. Первое. Роспуск Думы и новые выборы не позже мая.
– Как это сделать? Нет предлога.
– Это другой вопрос. О нём позже. Хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Примерно так думал Интеллектуал, сидя в предбаннике, находясь в настроении расслабленном и успокоенном. Он был требователен к себе. «Не опуститься, не стать шкурой, не уподобиться ИМ, – примерно так говорил он себе каждый день этого бездельного периода. – Но я же не прожираю средства проекта, я же не шикую за счёт соратников! Я не предаюсь оргиям, когда кто-то из наших страдает в застенках, а кто-то, уже непосредственно рискуя жизнью, пробирается на очередной оружейный склад.»
В соседней хате жили пятеро охранников из бывших белорусских афганцев. Их порекомендовал Интеллектуалу его добрый знакомый, бывший зам командира разведроты у генерала Рохлина. Теперь эти ребята получали по белорусским меркам бешеные деньги, хотя служба их была весьма проста. В деревне, кроме них, жила ещё одна бабка. И всё. А со стороны чернобыльской зоны вообще никого не было.
Белорусы относились к чернобыльскому соседству спокойно. Они сами были далеко не мальчиками, и все годы жили не так далеко от этой зоны. И ничего, – как говорил, смеясь, Коля Нестереня, румяный здоровяк, командовавший группой охраны.
В деревню вела только одна дорога, которая вилась по брошенному полю, просматриваемая вплоть до горизонта.
Вечерело. Интеллектуал вышел из бани в валенках на босу ногу, трусах и старом полушубке, надетом на голое тело. К бане быстро шёл Нестереня в зимнем камуфляже, с автоматом и в заполненном всяческим стреляющим железом разгрузочном жилете. Его ребята стояли у своей хаты тоже в полной боевой готовности.
– Иваныч, никого не ждёшь? – спросил он.
– Нет, а что?
– Да, катит тут к нам какой-то УАЗик. Может, грохнем для ясности, а потом как-нибудь отбуксируем в зону?
– А где он?
– Да там, – он указал на дорогу, по которой с трудом преодолевая снежные завалы, медленно катил зелёный УАЗ. До деревни оставалось меньше километра.
– Останови у околицы и спроси, чего надо. Если ко мне, пропусти одного, остальные пусть сидят под прицелом. Я сейчас.
Интеллектуал быстро пошёл в избу. Оделся примерно так, как Нестереня. Хотя признал сам про себя, что, несмотря на спортивность и от природы боевой вид, был он в этом одеянии похож на клоуна. Ну, может, самую малость, но всё же. Впрочем, он всегда был к себе самокритичен.
Он сел у стола.
В комнату вошёл в сопровождении Нестерени человек вполне городского вида в пальто, хороших зимних полусапожках и меховой шапке. Пальто было распахнуто, шарф свободно свисал вниз. Было видно, что человек одет в строгий костюм с рубашкой и галстуком.
– Зачем такой официальный вид, товарищ генерал, – спросил Интеллектуал Бориса Петровича. А это был именно он.
– Вот так, Вячеслав Иванович, интеллигентные люди становятся курбаши! Вы все критикуете азиатов и кавказцев, а чем вы лучше в этом нелепом для вас одеянии?
– Я так нелеп в этом камуфляже?
– Не очень, я видал людей, которым он идёт в гораздо меньшей степени. Но сейчас не о том. Я один, с шофёром. Пусть ваша охрана пустит его погреться.
– Сожалею. Я не профессионал и могу компенсировать свой дилетантизм только повышенной бдительностью. Пусть сидит в машине. Коля, если выйдет, глушите без предупреждения.
Не выходя из двери, все также держа пришедшего на мушке, Нестереня передал команду кому-то за дверью.
– Присаживайтесь, генерал.
– Спасибо, профессор. Но, говорю как профессионал, это игрушки.
– Согласен, генерал. Но не хочется расслабляться. Может быть, уже через месяц это станет образом жизни. Знаете, я где-то читал, что самые большие потери в транспортных ротах в начале войны были за счёт шофёров, которые по гражданской привычке так и не научились сразу останавливаться только под деревьями. Господствующая в воздухе немецкая авиация щёлкала их как орехи на открытых местах.
– Много читали военной литературы?
– В полку была чудная библиотека, а на дежурствах зимой совершенно нечего делать.
– Я к вам по делу.
– Иного и не предполагал.
– Зря. Мне бы хотелось поговорить и просто так.
– Надеюсь, в другой раз нам это удастся. Но всё же, удовлетворите любопытство, как вы меня нашли?
– Помогли белорусские коллеги, но предупредили, что если с вами что-нибудь случиться, я из республики не выйду. Так что, все ваши предосторожности – просто игры дилетантов.
– Спасибо им. Я предполагал, что они мне симпатизируют. Но я действительно дилетант. А вот Коля и его друзья служили у генерала Рохлина в разведроте, когда он командовал полком. Но вы убили Рохлина… – Он поднял руку, останавливая реплику собеседника. – Не вы, но убийство организовал некий мистер «Х», который был тогда у Ельцина в администрации ответственным за деликатные дела. Вы не подскажете, какую должность сейчас занимает этот господин?
– Это клевета.
– Мы не у судейских. Я ничего никому не доказываю. Но я строю своё поведение исходя из того, во что я верю.
– Жаль, такое настроение осложняет наш разговор.
– Нисколько. Я с трудом, но научился не руководствоваться эмоциями в важных делах. Так что вы хотите предложить на этот раз от имени выдвиженца господина Ельцина?
– Я прошу вас не разваливать страну.
– А я могу её развалить или сохранить?
– Не юродствуйте!… Вы таки доведёте меня и моих коллег, что мы вас грохнем!
– Это угроза, а не предложение.
Интеллектуал молчал.
– Вы же учёный, а не бандит. Хотя именно учёные по моим наблюдениям бывают совершеннейшими фанатиками.
– Вы знаете, это логично. И только кажется нелепым, но лишь на взгляд обывателя.
– Хорошо, но как бы вы себе представили выход из этой ситуации, если были бы на нашем месте?
Интеллектуал засмеялся.
– Знаете, покойный Рохлин был единственным генералом, из тех, что я знал, который не был жлобом. Остальные хотят получить сверхдорогие интеллектуальные услуги на халяву. Мне жаль, но вы не исключение.
– Не искушайте судьбу профессор, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
– А вы не пугайте меня, Борис Петрович, а говорите прямо, в каком формате вы бы хотели обсудить со мной предложения вашего патрона. Я лично, как аналитик, считаю оптимальной так называемую итерационную процедуру. То есть, мы определяемся в самом общем плане, а потом уточняем и уточняем детали по ходу дела.
– Давайте так.
– Тогда начнём с самого начала. С ваших интересов. Вернее интересов вашего патрона. Я думаю, что в результате нашей договорённости должна быть выработана стратегия, в рамках которой нынешний президент гарантированно досиживает свой срок. Он ведь у него все равно последний. И ему, в нынешней ситуации, его бы досидеть, а не помышлять о продлении. А потом пусть так же гарантировано отправляется на покой. В своё испанское поместье.
– Это сплетни.
– Да Борис Петрович! Хватит агитации! Ну, пусть не в своё испанское поместье. А в… другое. У него ведь их много по белу свету. – Он выставил вперёд ладонь, прерывая возражения собеседника. – А если их нет, пусть купит. Мы ему по окончании службы выдадим премию в размере, достаточном для такой покупки.
Годится?
– Пожалуй, да.
– Но это всё, что мы ему обещаем. А теперь, наши условия. Первое. Роспуск Думы и новые выборы не позже мая.
– Как это сделать? Нет предлога.
– Это другой вопрос. О нём позже. Хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91