У Яковенко появился новый любовник — Эдуард. Так, во всяком случае, считает ceкретарша. Вероятно, Петров ревновал, хотя теперь этого мы, наверное, уже никогда не узнаем. Вдобавок у него после возвращения из Германии начались боли в животе. Ультразвуковое обследовано выявило в желудке раковую опухоль величиной с куриное яйцо. Можете представить себе его душевное состояние! Парень в отчаянии начал интенсивно колоться. Он чувствовал себя уже стоящим одной ногой в могиле. Что с ними со всеми случилось дальше — секретарша не знает. Повторяю, она была уверена, что уж по крайней мере Яковенко точно вылетел в Новосибирск. Директор закурил.
— Вместо Новосибирска все они отправились прямиком в морг, где тело одного из них —а именно Петрова — стало добычей аферистов, — скачя он, выпустив дым.
— Шеф, теперь нам остается как следует прижать эту псевдовдову. Когда мы предъявим ей показания секретарши, она расколется!
— А что мы скажем немцу? Детектив развел руками.
— Но ведь мы нашли ему Петрова… Пусть в виде трупа, но нашли. Формально он не может предъявить нам претензий.
Воротников стряхнул с сигареты пепел.
— Странная, однако, история получается. Почему он ищет именно Петрова? Если фирма «Сагос» задела его финансовые интересы, то он должен искать Яковенко, ведь так? А крутые, которые подвалили сюда позавчера? Им-то зачем понадобился этот гомик?
— Я тоже думал об этом, когда разговаривал с секретаршей. Вы знаете, шеф, из ее рассказов я вынес впечатление, что Петров — абсолютно серый тип, который сам по себе вряд ли кого-то мог интересовать. Если, конечно, не иметь в виду его голубых друзей… Своими обязанностями менеджера занимался из рук вон плохо, любил выпить, употреблял наркотики… — Максудов пожал плечами.
В кабинете установилось молчание. Директор бросил окурок в пепельницу.
— Хорошо, — сказал он. — Займись подготовкой материалов для немца. Для него у нас осталось только двое Петровых. Один из них погиб…
— Но ведь именно ему сделали операцию аппендицита в Германии!
— Я тоже не сомневаюсь в этом, но все же это только наше предположение. Вопрос выяснится , когда мы найдем исчезнувшего мужа Виктории Петровой.
Он встал и подошел к приемнику, стоявшему на полке у стены. Нажал на кнопку.
— Анатолий! — вдруг обернулся он. — «Жучок» в квартире вдовы заговорил!
Максудов подбежал к нему. Миниатюрное подсушивающее устройство, которое Шулыгин установил в квартире на Мичуринском проспекте большe недели назад, до сегодняшнего утра хранило молчание. Передатчик автоматически включaeтся только при звуках человеческого голоса. Оба cыщика в волнении уставились на подмигивающую панели приемника зеленую лампочку. Это означaло, что работал магнитофон. Кассета крутилась! Воротников поворотом рукоятки усилил звук.
— …Позырь в холодильнике, есть ли чего пожрать, — зазвучал в динамике сиплый голос.
— Только масло подсолнечное и кефир… прокисший!
— Тоже мне «новые русские»! Жмоты!
— Слышь, Чурбан? Мы без жратвы тут много не накараулим!
— Шеф сказал, что вечером нас сменят Очкарь с Митяем. Так что, Сидор, перебьешься.
— Ты послушь, Чурбан, — продолжал после паузы тот, кого назвали Сидором. — Я не совсем врубился. Мы здесь бабу, что ль, ждем?
— Ты еще зелень, Сидор, салага, понял? Делай, что тебе приказано. А приказано тебе вязать всех, кто сюда войдет. Баба это будет, мужик — все Равно. Понял?
— Понял… А если менты подгребут? — Не подгребут. Прийти, по идее, должна баба, жена хозяина квартиры. Кащей велел ее сразу вязать, в рот затычку…
— В жопу член, понял!
— Глохни, кретин! Это жена Петрова, которого мы ищем!
— А правда, что ему в живот брильянт зашили? Чурбан удивился:
— Кто тебе вякнул такое?
— Очкарь. Вчера он мне по пьянке проболтался. Но ты не ссы. Я молчу как могила…
— Молчат только мертвые, секи это башкой своей дурной, понял, нет?
Воротников посмотрел на Максудова.
— Кащей? Их шеф — Кащей?
Детектив на несколько секунд задумался.
— Среди воров в законе таких нет, — ответил он. — Среди главарей группировок, по крайней мере известных, — тоже…
— Голос Чурбана мне как будто знаком… Не одна ли это из тех гнид, которые были здесь позавчера?
Максудов поднял палец, призывая к тишине. Сыщики, затаив дыхание, продолжали слушать разговор бандитов…
Липке лихорадочно соображал. «Жучок», установленный в кабинете Воротникова, принес совершенно неожиданные новости. Петров, в которого зашили алмаз, погиб в автокатастрофе и был опознан как совсем другой человек (удивительно, но тоже по фамилии Петров)! Выходит, Шредер на правильном пути! Если он найдет могилу и раскопает ее, то неминуемо завладеет алмазом. А уж тогда пусть начальство в Берлине решает, как действовать дальше: изъять бриллиант у Шредера здесь, в России, или дать ему контрабандой вывезти камень в Германию, чтобы конфисковать его там без всяких хлопот.
Сейчас резидента больше всего беспокоила невозможность прослушивания Шредера. В ближайшие часы решающие события должны произойти на кладбище, а «жучок», который он вчера так удачно прицепил к его пиджаку, либо молчал, либо хрипел грубыми голосами: «На эти баксы гудеть будем месяц! Подвезло нам с лохом!» — «Как бы он ментам не стукнул». — «А х… с ним. Загребут нас в ментуру, потом все равно отпустят… Давай подставляй стакан… А ты, милка, пока колбаску порежь…». Слушая это, Липке пожимал плечами. Похоже, шредеровский пиджак вместе с «жучком» попал к кому-то другому.
Резидент вышел из своей квартиры, спустился вниз и уселся за руль «Москвича».
Все объяснялось тем, что ночью Шредера основательно обчистили бомжи. Это были те бродяги, которых он застал на могиле. Увидев незнакомого человека, они удивились не меньше немца. Добро бы гулял по кладбищу днем, а то — в полночь! Тут наверняка что-то не так. Один из них проследил за подозрительным прохожим. Выявив место его ночлeга, он вернулся к напарникам, и все вместе они проникли в сарай.
Шредер сделался послушней ягненка, едва увидел над собой занесенный лом. У него конфисковали пиджак, ботинки с носками, часы и, разумеется, всю наличность — около двухсот долларов вместе с бумажником.
Искатель алмаза поблагодарил судьбу за то, что вообще остался жив. Остаток ночи он провел в лесу.
Босой, с исколотыми ногами, он вышел под утро нa станцию. На безлюдной платформе ему встретилась женщина — работница железной дороги. Шредеп представился ей иностранным туристом. Ездил любоваться фресками Загорского монастыря и на обратном пути был ограблен бандитами. Его избили раздели и выбросили из машины. У Шредера был такой вид, что не поверить было невозможно. Смотрительница вынесла ему из будки старые тапочки и позволила позвонить по служебному телефону.
— Фриц, это я! — заговорил он в трубку по-немецки. — Я на станции Ромашково, это рядом с кладбищем. Тут меня ночью ограбили какие-то свиньи. Сняли пиджак, ботинки, деньги вынули… Могила? Вчера не успел осмотреть все кладбище. Но он похоронен здесь, это совершенно точно! Я сам видел запись в конторской книге!.. Что?.. Есть могильщики, я уже пообщался с ними. Это хронические алкоголики. Сами себя не помнят, не то что могилу…
Фриц велел ему ждать. Братва немедленно садится по машинам и едет к нему. Если Петров похоронен там, то могилу они найдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Вместо Новосибирска все они отправились прямиком в морг, где тело одного из них —а именно Петрова — стало добычей аферистов, — скачя он, выпустив дым.
— Шеф, теперь нам остается как следует прижать эту псевдовдову. Когда мы предъявим ей показания секретарши, она расколется!
— А что мы скажем немцу? Детектив развел руками.
— Но ведь мы нашли ему Петрова… Пусть в виде трупа, но нашли. Формально он не может предъявить нам претензий.
Воротников стряхнул с сигареты пепел.
— Странная, однако, история получается. Почему он ищет именно Петрова? Если фирма «Сагос» задела его финансовые интересы, то он должен искать Яковенко, ведь так? А крутые, которые подвалили сюда позавчера? Им-то зачем понадобился этот гомик?
— Я тоже думал об этом, когда разговаривал с секретаршей. Вы знаете, шеф, из ее рассказов я вынес впечатление, что Петров — абсолютно серый тип, который сам по себе вряд ли кого-то мог интересовать. Если, конечно, не иметь в виду его голубых друзей… Своими обязанностями менеджера занимался из рук вон плохо, любил выпить, употреблял наркотики… — Максудов пожал плечами.
В кабинете установилось молчание. Директор бросил окурок в пепельницу.
— Хорошо, — сказал он. — Займись подготовкой материалов для немца. Для него у нас осталось только двое Петровых. Один из них погиб…
— Но ведь именно ему сделали операцию аппендицита в Германии!
— Я тоже не сомневаюсь в этом, но все же это только наше предположение. Вопрос выяснится , когда мы найдем исчезнувшего мужа Виктории Петровой.
Он встал и подошел к приемнику, стоявшему на полке у стены. Нажал на кнопку.
— Анатолий! — вдруг обернулся он. — «Жучок» в квартире вдовы заговорил!
Максудов подбежал к нему. Миниатюрное подсушивающее устройство, которое Шулыгин установил в квартире на Мичуринском проспекте большe недели назад, до сегодняшнего утра хранило молчание. Передатчик автоматически включaeтся только при звуках человеческого голоса. Оба cыщика в волнении уставились на подмигивающую панели приемника зеленую лампочку. Это означaло, что работал магнитофон. Кассета крутилась! Воротников поворотом рукоятки усилил звук.
— …Позырь в холодильнике, есть ли чего пожрать, — зазвучал в динамике сиплый голос.
— Только масло подсолнечное и кефир… прокисший!
— Тоже мне «новые русские»! Жмоты!
— Слышь, Чурбан? Мы без жратвы тут много не накараулим!
— Шеф сказал, что вечером нас сменят Очкарь с Митяем. Так что, Сидор, перебьешься.
— Ты послушь, Чурбан, — продолжал после паузы тот, кого назвали Сидором. — Я не совсем врубился. Мы здесь бабу, что ль, ждем?
— Ты еще зелень, Сидор, салага, понял? Делай, что тебе приказано. А приказано тебе вязать всех, кто сюда войдет. Баба это будет, мужик — все Равно. Понял?
— Понял… А если менты подгребут? — Не подгребут. Прийти, по идее, должна баба, жена хозяина квартиры. Кащей велел ее сразу вязать, в рот затычку…
— В жопу член, понял!
— Глохни, кретин! Это жена Петрова, которого мы ищем!
— А правда, что ему в живот брильянт зашили? Чурбан удивился:
— Кто тебе вякнул такое?
— Очкарь. Вчера он мне по пьянке проболтался. Но ты не ссы. Я молчу как могила…
— Молчат только мертвые, секи это башкой своей дурной, понял, нет?
Воротников посмотрел на Максудова.
— Кащей? Их шеф — Кащей?
Детектив на несколько секунд задумался.
— Среди воров в законе таких нет, — ответил он. — Среди главарей группировок, по крайней мере известных, — тоже…
— Голос Чурбана мне как будто знаком… Не одна ли это из тех гнид, которые были здесь позавчера?
Максудов поднял палец, призывая к тишине. Сыщики, затаив дыхание, продолжали слушать разговор бандитов…
Липке лихорадочно соображал. «Жучок», установленный в кабинете Воротникова, принес совершенно неожиданные новости. Петров, в которого зашили алмаз, погиб в автокатастрофе и был опознан как совсем другой человек (удивительно, но тоже по фамилии Петров)! Выходит, Шредер на правильном пути! Если он найдет могилу и раскопает ее, то неминуемо завладеет алмазом. А уж тогда пусть начальство в Берлине решает, как действовать дальше: изъять бриллиант у Шредера здесь, в России, или дать ему контрабандой вывезти камень в Германию, чтобы конфисковать его там без всяких хлопот.
Сейчас резидента больше всего беспокоила невозможность прослушивания Шредера. В ближайшие часы решающие события должны произойти на кладбище, а «жучок», который он вчера так удачно прицепил к его пиджаку, либо молчал, либо хрипел грубыми голосами: «На эти баксы гудеть будем месяц! Подвезло нам с лохом!» — «Как бы он ментам не стукнул». — «А х… с ним. Загребут нас в ментуру, потом все равно отпустят… Давай подставляй стакан… А ты, милка, пока колбаску порежь…». Слушая это, Липке пожимал плечами. Похоже, шредеровский пиджак вместе с «жучком» попал к кому-то другому.
Резидент вышел из своей квартиры, спустился вниз и уселся за руль «Москвича».
Все объяснялось тем, что ночью Шредера основательно обчистили бомжи. Это были те бродяги, которых он застал на могиле. Увидев незнакомого человека, они удивились не меньше немца. Добро бы гулял по кладбищу днем, а то — в полночь! Тут наверняка что-то не так. Один из них проследил за подозрительным прохожим. Выявив место его ночлeга, он вернулся к напарникам, и все вместе они проникли в сарай.
Шредер сделался послушней ягненка, едва увидел над собой занесенный лом. У него конфисковали пиджак, ботинки с носками, часы и, разумеется, всю наличность — около двухсот долларов вместе с бумажником.
Искатель алмаза поблагодарил судьбу за то, что вообще остался жив. Остаток ночи он провел в лесу.
Босой, с исколотыми ногами, он вышел под утро нa станцию. На безлюдной платформе ему встретилась женщина — работница железной дороги. Шредеп представился ей иностранным туристом. Ездил любоваться фресками Загорского монастыря и на обратном пути был ограблен бандитами. Его избили раздели и выбросили из машины. У Шредера был такой вид, что не поверить было невозможно. Смотрительница вынесла ему из будки старые тапочки и позволила позвонить по служебному телефону.
— Фриц, это я! — заговорил он в трубку по-немецки. — Я на станции Ромашково, это рядом с кладбищем. Тут меня ночью ограбили какие-то свиньи. Сняли пиджак, ботинки, деньги вынули… Могила? Вчера не успел осмотреть все кладбище. Но он похоронен здесь, это совершенно точно! Я сам видел запись в конторской книге!.. Что?.. Есть могильщики, я уже пообщался с ними. Это хронические алкоголики. Сами себя не помнят, не то что могилу…
Фриц велел ему ждать. Братва немедленно садится по машинам и едет к нему. Если Петров похоронен там, то могилу они найдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59