Утро 12 марта 1801 года становилось, по сути, первым утром грядущего во всей своей силе, противоречивости и великолепии века XIX.
Вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна действительно глубоко и трагично переживала насильственную смерть мужа. Правда, он и ей порядком досаждал. А в последние годы так и вовсе забыл о своих семейных обязанностях. Много она натерпелась.
Мучила ее неопределенность положения. Какую роль ей избрать теперь в свете? Выказывать свою радость об избавлении от мужа? Или, наоборот, нарочно носить траур?
Впрочем, в конце концов, она была рада тому, что на престол взошел ее сын. Ведь она оставалась все еще «императрицей». Могла и имела право влиять на юного государя. Вершить дела.
Но все-таки ей было тяжело и скорбно. Совесть мучила, словно это по ее указке скрутили шарф на горле покойного безжалостные стальные руки.
С этого времени Мария Федоровна увлеклась благотворительностью. Выступала в защиту сирот, строила на свои средства воспитательные и инвалидные дома, больницы. Это, казалось ей, смягчит нрав сына и принесет упокоение праху мужа, да и ей самой.
Придворная капелла попала под влияние Марии Федоровны также не случайно. Благотворительные службы и концерты всегда сопровождались ее певчими. Старый музыкальный наставник и в какой-то мере друг, ныне руководивший капеллой, Дмитрий Степанович Бортнянский пользовался, как и прежде, полным покровительством и попечительством императрицы. Для нее музыка композитора была словно память о лучших днях ее молодости, благополучия в семейной жизни, о днях, проведенных в концертных залах Павловска и Гатчины. За эту память, разрушенную безжалостной поступью времени, она готова была отдать многое...
Статс-секретарь Марии Федоровны Григорий Иванович Вилламов в жизни Бортнянского играл роль придворного ангела-хранителя. Зная о расположении императрицы к композитору, Вилламов предельно внимательно относился к его запросам, старался быть добрым и распорядительным. Именно он доставлял Дмитрию Степановичу хорошие вести о том, например, что императрица соблаговолила решить выделить средства на строительство новых жилых корпусов для певчих капеллы или же что ею поручено передать управляющему капеллы тысячу рублей ассигнациями для раздачи служащим.
— С вами, Дмитрий Степанович, — говаривала Мария Федоровна, — я всегда советовалась и буду советоваться впредь по вопросам музыки и живописи. Кто еще, кроме вас, знает и помнит вкусы нашего прежнего, павловского двора? Кто еще так понимает мои пристрастия? Не оставляйте меня. Вы должны помочь стареющей матери, убитой горем и никогда не знавшей личного счастья, дожить последние годы в покое. Никто, кроме вас, не сможет украсить мои домашние торжества.
Бортнянский выполнит эту просьбу, посвятит немало своих сочинений и будет постоянным неофициальным советчиком и помощником Марии Федоровны, пережившей его на три года и скончавшейся в 1828 году.
В XIX столетие российская музыка вступила с большим творческим багажом. Но — увы! — и с немалыми потерями. Словно по некоему зову, ушли один за другим из жизни многие известные композиторы.
1796 год. В начале августа Г. Р. Державин писал своему другу, поэту И. И. Дмитриеву: «Третьего дня Федор Михайлович Дубянский, переезжая с дачи своей через Неву, с компанией потонул...» Так трагически, по нелепой случайности погиб замечательный композитор, романсовый лирик, названный тем же Дмитриевым «нежным учеником Орфея». Державин, пораженный случившимся, написал стихотворение «Потопление», которое заканчивалось словами:
Но челнок вдруг погрузился,
Путник мрачну пьет волну;
Сколь ни силился, ни бился,
Камнем вниз пошел ко дну.
Се вид жизни скоротечной!
Сколь надежда нам ни льсти,
Все потонем в бездне вечной,
Дружба и любовь, прости!
Эти строки уже перекликались с его предсмертной «грифельной одой», которую он начертает через два десятилетия за несколько дней до кончины.
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей,
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы, —
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
...1797 год. 9 марта скоропостижно скончался Василий Алексеевич Пашкевич, автор многочисленных опер, знаменитых «Санктпетербургского гостиного двора» и «Несчастья от кареты». Скончался, за два месяца до этого отстраненный от службы при дворе. Еще в январе Бортнянский просил за него, обращаясь с письмом к Н. П. Шереметьеву. Но «сокращение штатов», — да простят читатели сей анахронизм, предпринятое Павлом I, было исправно проведено в жизнь...
...1800 год. В апреле, находясь в забвении и бедности, умирает Евстигней Ипатьевич Фомин, создатель «Ямщиков на подставе», «Орфея» и «Американцев». Умирает, не успев увидеть постановку двух своих последних опер «Клоринда и Милон» и «Золотое яблоко»...
...1803 год. Смертельно больной, не добравшись до своего имения в Никольском под Тверью, в ночь с 21 на 22 декабря скончался в Москве составитель «Собрания Русских песен с их голосами», душа и глава литературно-музыкального кружка, автор многочисленных оперных либретто — тех же «Ямщиков на подставе» — Николай Александрович Львов. Еще одного близкого по убеждениям и по Музе друга потерял Г. Р. Державин.
Но кто ж моей гитары струны
На нежный будет тон спущать,
Фивейски молньи и перуны
Росой тиисской упоять?..
Уж нет тебя! уж нет! — Придите
Сюда вы, дружба и любовь!
Печаль и вздохи съедините,
Где скрыт под пеленою Львов... —
так напишет поэт в память о друге...
Наконец, 1804 год. Марта 18-го дня, придя в кабинет за только что назначенным ему пенсионом, внезапно, от паралича сердца упал бездыханно основатель русской скрипичной школы, замечательный импровизатор и композитор Иван Евстафьевич Хандошкин. Его почитатель и приятель, поэт Д.И. Хвостов скажет в своей эпитафии:
Прохожий! Здесь лежит Хандошкин — наш Орфей,
Дивиться нечему — у смерти нет ушей...
И в самом деле, если бы «смерть имела уши», она бы не распорядилась так безжалостно для судеб русской музыки.
Изо всей замечательной плеяды российских композиторов екатерининского времени лишь Дмитрий Степанович Бортнянский ступил твердо и неколебимо в новую эпоху. Он оставался единственной живой «связью» между веком «нынешним» и веком «минувшим»...
Но, повторим, в XIX столетие сама российская музыка вступила мощно и с широким размахом. Документы отражают музыкальную жизнь того времени весьма широко. Начиналась не только новая страница русской истории, но и новая страница русской культуры. Уже родился Александр Пушкин — будущий светоч и гений русской литературы. Уже на отдаленных горизонтах русской музыки прояснялся силуэт Глинки.
В 1802 году в северной столице Российского государства произошло немаловажное событие для дальнейших судеб музыкальной жизни страны. По инициативе наиболее передовых любителей музыки было основано Петербургское филармоническое общество.
Теперь в Петербурге существовал определенный центр музыкальной жизни, куда вбирались лучшие силы, лучшие таланты со всей державы. Общество было прообразом тех великих объединений российских музыкантов, которые появятся в XIX столетии, из недр которых выйдут такие гиганты отечественной музыки, как Бородин, Балакирев, Кюи, Римский-Корсаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна действительно глубоко и трагично переживала насильственную смерть мужа. Правда, он и ей порядком досаждал. А в последние годы так и вовсе забыл о своих семейных обязанностях. Много она натерпелась.
Мучила ее неопределенность положения. Какую роль ей избрать теперь в свете? Выказывать свою радость об избавлении от мужа? Или, наоборот, нарочно носить траур?
Впрочем, в конце концов, она была рада тому, что на престол взошел ее сын. Ведь она оставалась все еще «императрицей». Могла и имела право влиять на юного государя. Вершить дела.
Но все-таки ей было тяжело и скорбно. Совесть мучила, словно это по ее указке скрутили шарф на горле покойного безжалостные стальные руки.
С этого времени Мария Федоровна увлеклась благотворительностью. Выступала в защиту сирот, строила на свои средства воспитательные и инвалидные дома, больницы. Это, казалось ей, смягчит нрав сына и принесет упокоение праху мужа, да и ей самой.
Придворная капелла попала под влияние Марии Федоровны также не случайно. Благотворительные службы и концерты всегда сопровождались ее певчими. Старый музыкальный наставник и в какой-то мере друг, ныне руководивший капеллой, Дмитрий Степанович Бортнянский пользовался, как и прежде, полным покровительством и попечительством императрицы. Для нее музыка композитора была словно память о лучших днях ее молодости, благополучия в семейной жизни, о днях, проведенных в концертных залах Павловска и Гатчины. За эту память, разрушенную безжалостной поступью времени, она готова была отдать многое...
Статс-секретарь Марии Федоровны Григорий Иванович Вилламов в жизни Бортнянского играл роль придворного ангела-хранителя. Зная о расположении императрицы к композитору, Вилламов предельно внимательно относился к его запросам, старался быть добрым и распорядительным. Именно он доставлял Дмитрию Степановичу хорошие вести о том, например, что императрица соблаговолила решить выделить средства на строительство новых жилых корпусов для певчих капеллы или же что ею поручено передать управляющему капеллы тысячу рублей ассигнациями для раздачи служащим.
— С вами, Дмитрий Степанович, — говаривала Мария Федоровна, — я всегда советовалась и буду советоваться впредь по вопросам музыки и живописи. Кто еще, кроме вас, знает и помнит вкусы нашего прежнего, павловского двора? Кто еще так понимает мои пристрастия? Не оставляйте меня. Вы должны помочь стареющей матери, убитой горем и никогда не знавшей личного счастья, дожить последние годы в покое. Никто, кроме вас, не сможет украсить мои домашние торжества.
Бортнянский выполнит эту просьбу, посвятит немало своих сочинений и будет постоянным неофициальным советчиком и помощником Марии Федоровны, пережившей его на три года и скончавшейся в 1828 году.
В XIX столетие российская музыка вступила с большим творческим багажом. Но — увы! — и с немалыми потерями. Словно по некоему зову, ушли один за другим из жизни многие известные композиторы.
1796 год. В начале августа Г. Р. Державин писал своему другу, поэту И. И. Дмитриеву: «Третьего дня Федор Михайлович Дубянский, переезжая с дачи своей через Неву, с компанией потонул...» Так трагически, по нелепой случайности погиб замечательный композитор, романсовый лирик, названный тем же Дмитриевым «нежным учеником Орфея». Державин, пораженный случившимся, написал стихотворение «Потопление», которое заканчивалось словами:
Но челнок вдруг погрузился,
Путник мрачну пьет волну;
Сколь ни силился, ни бился,
Камнем вниз пошел ко дну.
Се вид жизни скоротечной!
Сколь надежда нам ни льсти,
Все потонем в бездне вечной,
Дружба и любовь, прости!
Эти строки уже перекликались с его предсмертной «грифельной одой», которую он начертает через два десятилетия за несколько дней до кончины.
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей,
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы, —
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
...1797 год. 9 марта скоропостижно скончался Василий Алексеевич Пашкевич, автор многочисленных опер, знаменитых «Санктпетербургского гостиного двора» и «Несчастья от кареты». Скончался, за два месяца до этого отстраненный от службы при дворе. Еще в январе Бортнянский просил за него, обращаясь с письмом к Н. П. Шереметьеву. Но «сокращение штатов», — да простят читатели сей анахронизм, предпринятое Павлом I, было исправно проведено в жизнь...
...1800 год. В апреле, находясь в забвении и бедности, умирает Евстигней Ипатьевич Фомин, создатель «Ямщиков на подставе», «Орфея» и «Американцев». Умирает, не успев увидеть постановку двух своих последних опер «Клоринда и Милон» и «Золотое яблоко»...
...1803 год. Смертельно больной, не добравшись до своего имения в Никольском под Тверью, в ночь с 21 на 22 декабря скончался в Москве составитель «Собрания Русских песен с их голосами», душа и глава литературно-музыкального кружка, автор многочисленных оперных либретто — тех же «Ямщиков на подставе» — Николай Александрович Львов. Еще одного близкого по убеждениям и по Музе друга потерял Г. Р. Державин.
Но кто ж моей гитары струны
На нежный будет тон спущать,
Фивейски молньи и перуны
Росой тиисской упоять?..
Уж нет тебя! уж нет! — Придите
Сюда вы, дружба и любовь!
Печаль и вздохи съедините,
Где скрыт под пеленою Львов... —
так напишет поэт в память о друге...
Наконец, 1804 год. Марта 18-го дня, придя в кабинет за только что назначенным ему пенсионом, внезапно, от паралича сердца упал бездыханно основатель русской скрипичной школы, замечательный импровизатор и композитор Иван Евстафьевич Хандошкин. Его почитатель и приятель, поэт Д.И. Хвостов скажет в своей эпитафии:
Прохожий! Здесь лежит Хандошкин — наш Орфей,
Дивиться нечему — у смерти нет ушей...
И в самом деле, если бы «смерть имела уши», она бы не распорядилась так безжалостно для судеб русской музыки.
Изо всей замечательной плеяды российских композиторов екатерининского времени лишь Дмитрий Степанович Бортнянский ступил твердо и неколебимо в новую эпоху. Он оставался единственной живой «связью» между веком «нынешним» и веком «минувшим»...
Но, повторим, в XIX столетие сама российская музыка вступила мощно и с широким размахом. Документы отражают музыкальную жизнь того времени весьма широко. Начиналась не только новая страница русской истории, но и новая страница русской культуры. Уже родился Александр Пушкин — будущий светоч и гений русской литературы. Уже на отдаленных горизонтах русской музыки прояснялся силуэт Глинки.
В 1802 году в северной столице Российского государства произошло немаловажное событие для дальнейших судеб музыкальной жизни страны. По инициативе наиболее передовых любителей музыки было основано Петербургское филармоническое общество.
Теперь в Петербурге существовал определенный центр музыкальной жизни, куда вбирались лучшие силы, лучшие таланты со всей державы. Общество было прообразом тех великих объединений российских музыкантов, которые появятся в XIX столетии, из недр которых выйдут такие гиганты отечественной музыки, как Бородин, Балакирев, Кюи, Римский-Корсаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85